Он живой – и светится!

После публикации в 1967 году эссе Виктора Некрасова «Дом Турбиных» киевляне проснулись в другом Городе. На Андреевский спуск устремились многие: одни — написать на стене у входа «Дом Булгакова», другие — успеть прочитать надпись, пока ее не стер дворник. А она вновь появлялась, как записки на печке Саардам. Спешили в 1982 году — увидеть мемориальную доску писателя на доме № 13 и не поверить своим глазам. О, счастливцы, которые в мире без смартфонов и Фейсбука стали участниками легендарных событий — экскурсия «Киев в жизни и творчестве М. Булгакова» (с 1984 г.), вечер-выставка в Кловском дворце (май, 1986), Булгаковские чтения в «Театральном клубе» (май, 1987) и выставка «Театральные художники на Булгаковскую тему» (май, 1988).

А события произошли благодаря нашим прекрасным современникам, которым удалось сохранить дом и, после 22 лет невероятных усилий, создать музей. Среди славных имен — Александр Ершов, Татьяна Рогозовская, Анатолий Кончаковский, Дмитрий и Ирина Малаковы, Михаил Кальницкий, Дмитрий Шленский, Вадим Скуратовский, Мирон Петровский.

Решение исполкома Киевского горсовета № 117 о создании при Музее истории Киева Литературно-мемориального музея Михаила Булгакова было принято 9 февраля 1989 года. Через два года реставрационных работ, 15 мая 1991 года, в день 100-летия писателя, впервые распахнул для посетителей двери Дом — с еще пустым пространством, а с 1993 в семи комнатах второго этажа поселилось загадочное двоемирие — и сохраняет магию до сих пор.

30 лет музею, а он живой — и светится! Музейщики — особое сословие, им мало экскурсий, выставок и научных конференций. Поэтому они придумали журфиксы, чтения на иностранных языках у памятника, «Булгаковські Збіговиська», праздники Детское Рождество, Пасхальный стол, Именины Булгакова, иммерсивное шоу «Рукописи горят», проект «Вход с веранды», выставки беспредметного искусства KNO Kyiv Non Objective и Булгаковский книжный клуб. Даже дни рождения Дома отмечают — а ему в этом году 130 лет.

Книги отзывов, как зеркало венецианского стекла, отражают все: «Спасибо судьбе, что я была здесь», «Перечитаю «Белую гвардию» и вернусь», «Вы возвращаете веру», «Любим Булгакова, любим Киев, любим Украину!», «Булгаков был бы счастлив», «Слава Україні! Філадельфія, США». «Сегодняшний день был самым лучшим в моей жизни. Наконец cмогла посетить его музей. Ура! Я когда-то перевела роман Булгакова на японский язык. Аяко Х.» и ниже — вязь иероглифов. Одна дама после экскурсии призналась: «Я никогда не любила Булгакова, но теперь почитаю», а школьники удивлялись: «Первый раз в музее было не скучно».

1980 год / ФОТО АЛЕКСАНДРА ПЕРМИНОВА

А если вспомнить, что Мастер по первой профессии был музейщиком, неудивительно, что с первых дней здесь работали настоящие мастера. Это Светлана Бурмистренко, на экскурсии которой заранее записывались не только украинцы, но и гости из разных стран мира. Ей всегда аплодировали, джентльмены становились на колено и целовали руку, а однажды молодые люди поблагодарили, ушли — и вернулись с букетом пламенеющих роз, числом 13. Помнят в музее ведущего научного сотрудника Светлану Ноженко, беззаветно служившую музею со дня его основания до 2012 г., когда она безвременно ушла из жизни.

Ныне Музей Михаила Булгакова вошел в двадцатку лучших литературных музеев мира.

«День» попросил хранителей Дома поделиться воспоминаниями и размышлениями на тему «Жизнь музея».

«БУЛГАКОВ — ЯВЛЕНИЕ НЕЗАКОННОЕ»

Кира ПИТОЕВА, ведущий специалист, автор научно-художественной концепции экспозиции музея Булгакова:

— У нас в музее очень любят цитировать слова Бориса Пастернака: «Булгаков — явление незаконное». Совершенно неудивительно, что и музей Булгакова получился «явлением незаконным». Обычно музей рождается из коллекции, но оценивая коллекцию, которая мне досталась, я видела, что в ней всего 47 единиц, и она «не тянет» на привычный музей.

И вот, в течение очень короткого времени я необыкновенно быстро сделала концепцию, потому что сразу поняла: главным экспонатом будет Дом — бриллиант, экспонат № 1, «Дом Булгаковых — тире — Турбиных». Сработало соединение двух планов — жизненного плана и нечто абсолютно необъяснимое... А это было такое радостное время — конец 1980-х, уже чувствовались сдвиги в жизни, уже вот-вот наступит 1991 год. Мы надеялись, что «захватим» пол-Киева, у нас будет Булгаковская тропа, экскурсии по городу, дом на Кудрявской, дом на Воздвиженской. Многие эту идею не поддерживали, более того, даже не весь дом № 13 хотели отдать, а только второй этаж, и дирекция музея истории Киева делала все, чтобы нас отстоять.

В борьбу должен был вступить еще один человек —  художник. Тамара Хоменко, директор музея истории Киева, уговорила совершенно потрясающего художника — Альберта Крыжопольского, лауреата Государственной премии. Он пришел знакомиться и сказал: «Я пришел отказываться. Вы никогда не сделаете тот музей, который я предлагаю». И рассказал мою идею...

Так началась наша великая дружба с ним. Как мне с ним работалось — душа в душу! И когда начали делать экспозицию, Альберт Михайлович взял бригаду исполнителей из Буковины. Начало 90-х, приехали мальчики в сине-желтых шарфиках, мы впервые это увидели. И радовались, что музей Булгакова будут делать украинские ребята. А как они работали, вы видите: их рукотворчество стоит до сих пор.

Соединение двух семей — Булгаковых и Турбиных, выраженное через мемориальный булгаковский предмет, и точно такой же предмет, взятый, как реконструкция с фотографии в интерьере этого дома, но белого цвета — оказалось очень удобной формой. Она дает великолепную идею соединения разных миров — это идея творчества: человеку видится нечто в тумане, нечто белое. Этого никто не видит, а он пребывает в своих мечтах. Не говоря о том, что у Булгакова есть конкретное выражение: «В сердцах у этого поколения родилась уверенность, что вся жизнь пройдет в белом цвете».

Обладая очень малой коллекцией, мы сразу договорились — никаких копий, только оригиналы. Эта идея породила то белое поле, на фоне которого отчетливо читался один-единственный мемориальный предмет, поэтому нахождение каждого оригинала было праздником.

Для нас очень важно то, что Булгаков — киевлянин. Мы сразу подключали несколько тем: тему Киева — вечного города, Иерусалима нашей земли, тему Андреевского спуска — «самой киевской улицы». И тему этого дома. Типично киевское строение, два двора (один нижний), два и три этажа, «ущелье» между домами, описанное в романе. И острый угол, в который судьба «загнала» Булгакова. Оказалось, что наша идея все это вмещает.

Мы позиционируем себя как Дом, как музей-семья. Мне повезло и придумать, и выстроить музей, а те, кто сейчас у руля, считают себя моими учениками. Они приняли и освоили эту экспозицию, живут в ней и продолжают по тем же законам жизнь нашего музея. Рядом работают те, кто создавал музей, и молодое поколение — все зажигают друг друга. У нас очень хороший художник Бадри Губианури. Смотрю на них и думаю: «Это же надо, таких детей воспитать — какое счастье!».

«ЗА МНОЙ, МОЙ ЧИТАТЕЛЬ!»

Татьяна РОГОЗОВСКАЯ, старший научный сотрудник(дна из создателей легендарной экскурсии «Киев в жизни и творчестве Михаила Булгакова», автор книги «Дом Булгаковых-Турбиных. Непутеводитель по киевскому музею»):

— Хочу напомнить, что в Киеве советских времен существовало такое явление как нелегальный книжный рынок, который в 60-е годы располагался в старом ботсаду. Там мой приятель показал мне синий том «Избранной прозы» Михаила Булгакова, который вышел раньше «Мастера» — весной 1966 года. С этого все и началось. Потом читала первую публикацию «Мастера» и даже успела купить вторую часть в январе 1967 года, а первую друзья выдали на одну ночь. И, конечно, каждая новая статья о Булгакове воспринималась как чудо, потому что он еще очень долго оставался официально непризнанным.  С конца 60-х годов я собирала все — публикации, фотографии, документы, театральные афиши, книги Булгакова, в том числе на иностранных языках. В нашей «группе товарищей» был Анатолий Поцелуйко, который все переписывал, и он переписал аккуратным почерком запрещенное «Собачье сердце» — сейчас все это хранится в музее.

Мы с друзьями от клуба «Киевовед» ходили по инстанциям, спрашивали, когда будет музей. Нам отвечали: «Нельзя — нет экспонатов; дом не выдержит». А в мае 1986 года была запрещена булгаковская выставка в музее истории Киева. Но Кира Николаевна со Светланой Леонидовной своими руками сделали выставку из всего, что принесли, — она состоялась чудесным образом, в один-единственный вечер, в переполненном зале, и вошла в историю.

В начале 80-х Александр Ершов предложил мне сделать экскурсию «Киев Михаила Булгакова». И у нас получился дуэт: Саша — главная литературная звезда, а я — внештатная. Разработали, утвердили и водили очень долго — я с Воздвиженской, а Саша с Кудрявской, и встречались у этого дома, где еще ничего не было. 

Начиная с 1980-х я постоянно работала в архивах Орла и Орловской области — на родине родителей Булгакова, в архивах Украины, разыскивала родственников и составила генеалогическое древо семьи Булгаковых-Покровских до шестого колена. Оно опубликовано в книге племянницы и крестницы писателя Елены Земской «Михаил Булгаков и его родные. Семейный портрет». Могу признаться, что теперь знаю о древе Булгакова больше, чем о своем. Интересно, что внук Елены Андреевны приезжал к нам в музей со своим шестым классом, и когда я на экскурсии показывала им фотографии, весь класс замирал, а Миша смущался и прятался за спинами товарищей.

15 мая 1991 года был настоящий праздник — открытие Дома после реставрации. Начинали с панихиды в Воздвиженской церкви, потом несколько сотен человек собрались у дома, приехали родственники писателя, среди них — Варвара Михайловна Светлаева, дочка Елены Булгаковой, самой младшей сестры Михаила. Солнечный день, в небе ни облачка. И вдруг, ровно в 13.00 прогремел гром среди ясного неба! Мы решили, что он «там» нас услышал, и сочли, что это очень хороший знак. Домик стоял такой красивый, везде цветы, даже на балконе — и был абсолютно пустой. А на первом этаже стояла живая елка, на которой висели фотографии и экспонаты. Выстроилась огромная очередь, и мы водили экскурсии. Все желающие прошли — и поверили, что здесь живут и Булгаковы, и Турбины. 

Чем так притягивает Булгаков читателей всего мира? Это загадка — наверное, чудом... Однажды на Международных булгаковских чтениях выступала булгаковед из Индии, единственная в стране, и сказала: «Трудно представить, что Булгакова читают буддисты, но когда я объясняю своим студентам, они все понимают». А канадский профессор Колин Райт, автор первой монографии о Булгакове на английском, недоумевал, как объяснить западноевропейскому читателю, что такое осетрина второй свежести. И, тем не менее, по утверждению английского филолога Лесли Милн: «Сегодня весь мир читает «Мастера». Моя приятельница, путешествуя по Италии, увидела группу молодых ребят, лет 16—17, они разговаривали, смеялись, а один держал в руках книгу. Друзья спросили: «Что ты читаешь?». Он начинает читать вслух, и приятельница понимает: «За мной, мой читатель!».

ЛЮДИ, КНИГИ, ЖИЗНЬ

Анатолий КОНЧАКОВСКИЙ, первый директор музея Булгакова (1960-х собирал материалы, которые легли в основу музейной коллекции, встречался с первой и второй женами писателя, с людьми ближайшего булгаковского окружения. Автор книг «Киев Михаила Булгакова» (в соавторстве с Дмитрием Малаковым), «Библиотека Михаила Булгакова», «Легенды и были Дома Турбиных» et cetera):

— Когда я впервые прочел «Белую гвардию», понял, что в Киеве обязательно должен появиться музей Булгакова. По тропинке, проложенной Виктором Некрасовым в эссе «Дом Турбиных», пришел в этот дом и встретился с Инной Васильевной Кончаковской, дочкой Василия Листовничего. Она познакомила меня с Еленой Андреевной Земской, подарила книгу Вересаева с владельческим автографом Булгакова. Когда узнала, что я еду в командировку на Кавказ, дала мне письмо для Татьяны Николаевны Кисельгоф, первой жены Булгакова. Мы стали друзьями, и Татьяна Николаевна передала в дар 47 предметов и фотографий для будущего музея — за 10 лет до его создания! Когда ездил в Москву, познакомился с Любовью Евгеньевной Белозерской, второй женой писателя, и с художницей Натальей Ушаковой — она и ее муж Николай Лямин были близкими друзьями Булгакова.

Когда собрал около 20 мемориальных предметов, начал обращаться в Управление культуры, но имя Булгакова вызывало неприязнь, и я все время получал отказы. Идею создания музея поддерживал только один человек — сотрудник отдела капитального строительства Людмила Пономарева, которая очень любила Булгакова. Именно она нашла возможность установить на его доме мемориальную доску. Скульптор Анатолий Кущ сделал ее по фотографиям из моей коллекции, и мне запомнилось, как мы вдвоем с Анатолием запиливали напильниками большие буквы на бронзовой доске. Хотели открыть к 90-летию Булгакова (15 мая 1981 г.), но деньги выделили только в конце января 1982 года и даже назначили день торжественной церемонии открытия. Холодным февральским утром сидим у Инны Васильевны, ждем машину с монтажниками. Вдруг стучится какой-то незнакомец и говорит: «Дайте огня закурить. Мои ребята сейчас доску будут устанавливать, а я — бригадир». — «А как вас зовут?» — «Михаил Афанасьевич». В день открытия собралось много людей, пришли сестры Кудрявцевы, члены семьи Глаголевых, Цецилия Крыжановская. И мы долго ждали городское начальство, но так и не дождались — торжественная церемония не состоялась. Так до сих пор мемориальную доску официально не открыли — а зачем? Ведь сам Михаил Афанасьевич установил ее на Доме! 

Когда мы с Дмитрием Малаковым задумали книгу «Киев Михаила Булгакова», обратились в издательство «Мистецтво», и первый раз нам ответили: «Это невозможно!». Но потом все же решили рискнуть. И мы на протяжении года встречались по выходным у Дмитрия дома, раскладывали на полу документы, фотографии, компоновали и в 1990 году передали в издательство. Елена Земская написала прекрасную рецензию, Владимир Лакшин — великолепное предисловие. А на одной из фотографий был изображен Симон Петлюра. Все было готово, чтобы отдавать в печать, и вдруг нам говорят: «Петлюру изъять!». Почему, разве Петлюры не было? Мы обратились в Институт истории Украины и получили ответ-поддержку, в котором говорилось, что это первый материал о Петлюре как об исторической личности. Нашу книгу напечатали в Лейпциге, и она стала последним заказом из СССР.

С первых дней работы музея я мечтал, чтобы в его стенах собирались писатели, поэты, любители книг, и приглашал их в наш дом. Так родился киевский клуб библиофилов «Суббота у Бегемота», которому в этом году исполняется 27 лет.

Музей дорог мне тем, что находится в доме, где мой любимый писатель провел годы взросления и становления личности. Мне хочется приходить сюда, потому что здесь — мои друзья, единомышленники, создавшие этот очаг, который наполняет живая жизнь, вдохновленная творчеством киевского гения. Он всегда был честен — в отношениях с людьми и в своих произведениях. И говорил: «Честного слова не должен нарушать ни один человек, потому что нельзя будет жить на свете». 

«САМАЯ ИНТЕРЕСНАЯ ПРОФЕССИЯ»

Людмила ГУБИАНУРИ, директор музея Булгакова:

— Я работаю в музее 27 лет, и когда пришла сюда, смогла увидеть весь процесс его создания — от экспозиции до работы по изучению материалов. Таким образом, неожиданно приобрела новую профессию, и считаю, что это одна из самых интересных и универсальных профессий в мире. Она дает возможность заниматься абсолютно всем: есть научная работа, есть исследовательская, есть большая возможность заниматься творчеством — от создания выставок до придумывания, разработки и участия в собственных проектах.

Совсем недавно музеи воспринимались обществом как «закрытые масонские ложи». Когда у нас проходила музейная практика для студентов, и я рассказывала о возможностях работы, а потом спрашивала: «Кто готов работать в музее?» — не поднялась ни одна рука! Сегодня ситуация кардинально изменилась. Во-первых, наши граждане ездят в другие страны и видят другие музеи, где работает огромное количество молодых людей. Во-вторых, наши музеи стали более открытыми, а открытость связана не только с тем, что в музей приходит много совершенно разных людей, и с каждым из них ты должен найти общий язык.

Для понимания открытости важно то, что украинские музеи становятся культурными площадками, и если музей готов предоставить свои залы для других, не менее творческих личностей, получается совершенно удивительный союз.

С самого начала я получила очень важный рецепт от создателя нашего музея Киры Питоевой. Она сказала то, что стало аксиомой: «Никогда не нужно повторять то, что уже сделали другие, как бы тебе не нравилась эта идея. Нужно постоянно пытаться делать то, что до тебя не делал никто». Благодаря таким амбициям, первые проекты, которые появились в Украине, действительно проходили в музее Булгакова. Сейчас сложно кого-то удивить музыкальными вечерами, но первые журфиксы были наши. Сложно кого-то удивить флешмобами, но первый флешмоб сделали мы на Андреевском спуске, когда танцевали фокстрот «Аллилуйя» и привлекали к этому киевлян.  Первые в Украине сделали иммерсивное шоу «Рукописи горят», что не следует путать со спектаклем или театрализованной экскурсией. Это именно жанр иммерсивного шоу, которое проводим с 2018 года благодаря режиссеру проекта Татьяне Василькевич и команде The Mцbius Art Projects.

Год назад мы решили брать на работу молодых людей, и прогнозы были очень пессимистические, потому что мы знаем свои плюсы, но не можем предложить даже среднюю зарплату по Украине. Тем не менее, сделали несколько объявлений, и результаты оказались абсолютно сногсшибательными — мы получили 70 предложений, отобрали 13 человек и с каждым из них говорили. И опять же, это было для нас настоящим потрясением, потому что все кандидаты были один лучше другого. Отвечая на вопрос: «Почему вы решили работать в музее Булгакова?», они говорили не столько о Булгакове: «Знаю, люблю, читаю». А отвечали, что хотят работать именно в таком современном интересном музее, — так изменилась ситуация за 30 лет.

Благодаря открытости и желанию менять, усложнять и украшать нашу жизнь, в 2018 году мы согласились на предложение литературного музея Янки Купалы в Минске провести у них выставку, посвященную Михаилу Булгакову. Поначалу было не совсем понятно, как соединить эти две личности. Но появилась идея  рассказать о времени, в котором жили Булгаков и Купала. И поднять тему, важную для всех писателей, которые жили и творили в стране, где понятие законности-незаконности определяло, будешь ты жить или нет. Определяло отношение между жизнью и смертью. И выставка «Булгаков — явление незаконное» имела в Белоруссии настоящий успех.

У нас не бывает отсутствия посетителей, у нас сезон всегда — по многим причинам. Нам часто говорят: «Вам хорошо, у вас патрон — всемирно известный Булгаков, вы находитесь на Андреевском спуске, к вам постоянно приходят иностранцы». Это так — и не совсем так. Люди приходят не только потому, что они любят Булгакова, а потому, что слышали, насколько интересен и необычен наш музей, который за 30 лет стал самодостаточен — как произведение искусства.

P.S. Неделю назад в музей пришла семья из Одессы: мама и два сына, школьник и студент-медик — внимательно слушали, спрашивали, благодарили. А когда после экскурсии пили чай «Лариосик» на Булгаковской веранде, мама призналась: «Мы собирались в Киев, и сыновья просили — не нужно в музеи, лучше в развлекательный центр, но я им сказала: «Первое место, куда мы пойдем, — это музей Булгакова». И вдруг десятилетний Сергей улыбнулся: «Я хочу еще раз сюда прийти»!