Живые истории об УПА

Документальным может быть не только кино, но и театр. Вербатим (от латинского «дословно») — именно так называется этот жанр. Для Украины он хотя и не новый, но для рядового зрителя все еще необычный. Спектакли театра вербатим состоят из монологов и диалогов реальных людей, воспроизведенных актерами. Обычно, материалом для таких постановок являются интервью. Актеры сохраняют все особенности произношения персонажей, повторяют ошибки, обмолвки, которые они допускают.  Документальный театр словно избегает толкования изображаемых событий, полностью доверяя эту функцию зрителю.

Именно жанр вербатима выбрали участники львовской мастерской «Мистецький простір», когда решили рассказать в своем спектакле об УПА. По их мнению, он позволяет избежать лозунгов и официоза, без которых на Западе Украины к этой теме апеллируют все реже. Автор и режиссер постановки Ульяна Мороз прослушала десятки часов воспоминаний и интервью и, отобрав несколько кусков, без всякого дополнительного редактирования, словно из конструктора, создала из  них спектакль. Особенность спектакля также в том, что в нем задействованы не только профессионалы, но и актеры-любители. На этой неделе документальную драму «Двадцатилетние»,  посвященную 71-й годовщине образования Украинской повстанческой армии,  впервые показали  киевским зрителям (в Музее книги и книгопечатания Украины).

В драму «Двадцатилетние» вошли истории уповцев: Пантелеймона Блажуня, Марии Дужой, Романа Каричерта, Ярославы Менкуш, Любомира и Дарии Полюг, Степана Родаманского, Дмитрия Хомина (большинство материалов предоставил музей «Территория Террора»).

— Идея появилась, когда после очередного вечера памяти УПА, мы поняли, что все время повторяемся — говорим, что они герои, которые многое отдали за наше будущее... Все это правда! Но мы забываем одну деталь — они были обыкновенными молодыми, неопытными ребятами и девушками, — рассказывает  участница спектакля, социолог по специальности, Христина КРИВДЫК, которая сыграла члена ОУН и многолетнего заключенного лагерей Дарию Полюгу. —  Актерская работа в жанре вербатим имеет свою специфику. Обычно пьесу пишет один автор, а чувства, воспроизведенные в ней, это — чувства одного человека. Работать над документальной драмой значительно сложнее, потому что ты должен перевоплотиться не в вымышленного персонажа, а в живых людей, которые рассказывают свою историю. Тебе дают текст и говорят: «Попробуй повторить пани Дарью»... В действительности мы показали малую часть — о каждом человеке можно было бы ставить отдельный спектакль. Знаете, каждый раз, когда я читаю материалы, внутри все переворачивается — эти истории проходят сквозь меня. Интересно, что персонажи спектакля посещали театр и потом делились с нами своими впечатлениями. Говорили, что спектакль возвращает их назад в молодость... Когда я работала над ролью, ориентировалась по большей части на видео, а не на текст — пыталась копировать язык, жесты персонажа. Конечно, не прибавить что-то от себя я не могла, потому что постоянно представляла, как бы я поступила на ее месте. Но главной целью все же была достоверность воссоздания прямой речи — именно в этом и заключается смысл документальной драмы.

Минимум декораций, театр теней, пение под гитару и проекции фотографий — вот и все художественные средства, которые должны были убедить зрителя в том, что перед ними двадцатилетние уповцы, которые рассказывают о лесных землянках, допросах, ссылках и даже о романтических чувствах, которые рождаются несмотря на все трудности.

— Жанр вербатима — очень сложный, — признает актер Львовского Первого академического украинского театра для детей и юношества Роман КРИВДЫК, который в спектакле сыграл личного охранника Романа Шухевича — Любомира Полюгу. — Актерская природа такова, что всегда хочется «прибавить», сделать персонаж более красочным, «поиграть» в театр. Но весь смысл документальной драмы в том, чтобы избежать этого. Ты должен играть с какой-то «холодной» страстью — так, чтобы зрителю захотелось поставить себя на место персонажа. Драматическая форма постановки якобы и выдержана в традиционных рамках — она имеет начало, завязку, кульминацию и конец, но исполнение отличается — сохраняется определенная условность. Мы хотели акцентировать внимание на том, что зритель наблюдает за интервью, а не за нашими собственными мыслями. Здесь смешались разные теории сценического искусства — элементы системы Станиславского, театра ритуала и тому подобное. Наш спектакль — это документ, который оказался в художественной рамке слова, света и песни. Работа над ним  — сложный и непрерывный процесс. Не могу сказать, что есть какая-то устойчивая партитура, которую мы повторяем каждый раз. Скорее, стоит говорить о постоянном поиске. Так, в будущем планируем сломать «четвертую стену», чтобы задействовать и зрителей. Кроме того, состав спектакля постоянно меняется.

Тему УПА выбрали неслучайно — этим историческим периодом у нас часто пытаются манипулировать, он всегда на слуху и уже несколько «зашароварился». Что-то подобное происходит с творчеством Тараса Шевченко, Леси Украинки, Ивана  Франко. По моему мнению, это опасная тенденция, потому что она дискредитирует национальную идею, без которой ни одна страна сегодня не может противостоять глобальным влияниям. Мы пытались избежать этого. Лично мне интересно было бы поработать и с теми материалами, которые воспроизводят взгляды других участников этой войны — немцев, поляков или советских солдат.

Мне было приятно и в то же время несколько странно общаться с людьми, которых ты играешь. Поражают их светлые глаза, отсутствие ненависти. И это несмотря на все те трудности и жестокость, через которые им пришлось пройти! Хотя, думаю, они бы просто не дожили до наших дней, если бы в их глазах была ненависть.