Жрица красоты

Если бы в украинской культуре не было этой мастерицы, истинной жрицы красоты (как называют в творческих кругах этого талантливого живописца и оригинального мастера декоративного искусства), если бы в истории украинского искусства не было ее магического чародейства в народной одежде, ее стоило бы выдумать, сотворить, навеять или «зазвать» — как добрый дух из глубин истории (настолько это благородное и креативное действо триумфа целесообразности и гармонии). Заслуженный художник Украины (2009), лауреат Шевченковской премии (1997), лауреат премии имени В. Стуса (2000), она несет в этот мир любовь и красоту.

Людмила Семыкина короновала Красоту со всей одухотворенностью своего чуткого сердца. Глубокий знаток истории родной земли и национальных традиций, стала самобытным мастером народной одежды, сумев вдохновенно выразить в этой сфере душу украинского народа.

...Родилась Людмила Николаевна Семыкина (настоящая фамилия — Семыкинь) в Одессе. Окончила Одесское художественное училище (в мастерской Л. Мучника), а  в 1953 году — Киевский художественный институт (педагог — А. Шовкуненко). Творческий путь начинала традиционно: с живописных работ, среди которых самые известные — пейзажные работы «У причала», «Утро», «Зимний вечер», «Сумерки» (все — в 1954 г.), «Ветреный день» (1957), «Ремонт причала» (1960), «Утром» (1961), «Легенда о Киеве» (1966). Особенно яркой страницей в ее судьбе была подготовка эскизов костюмов к кинофильму «Захар Беркут» (1970—1971). Эта проба сил в искусстве «объемных пропорций» и стала для художницы решающей, помогла найти собственный творческий «причал», где она является полноправной хозяйкой: режиссером-художником и исполнителем одновременно. Ведь мастерица постоянно искала себя, пробуя в разных техниках, пропорциях, стремясь найти в искусстве то «золотое сечение», которое могло принести ей истинное творческое удовлетворение.

«Стены просторной мастерской Люды Семыкиной, — вспоминал ученый Богдан Певный, который время от времени приезжал из-за границы в Украину и общался с шестидесятниками, — были завешены картинами с изображением фигур нечеловеческих пропорций, наводивших на мысль о народном герое — казаке Мамае».

Людмила Семыкина была не только близким и верным другом многих шестидесятников-нонконформистов, но и душой Клуба творческой молодежи, вокруг которого объединялись люди, жаждущие нового, глубоко национального. Ее друзья часто вспоминают выставку одежды, организованную в знак моральной и материальной поддержки арестованного И. Свитличного, а также первую годовщину смерти Аллы Горской (отмечали в мастерской Л. Семыкиной, а КГБ снимало на пленку), когда была организована встреча нового, 1972 года, Рождества и звучали колядки памяти Аллы. Невзирая на постоянную слежку, психологическое давление, Л. Семыкина ездила на похороны В. Симоненко, принимала участие во многих творческих мероприятиях, целью которых было не только расширить представление об украинской культуре, но и продемонстрировать сплоченность в противостоянии официальной тоталитарной власти.

Дважды она была исключена из Союза художников Украины: в 1964 г. за «идейно порочное произведение, которое дает искривленный образ Шевченко» (речь идет об известном витраже в Киевском университете, выполненном в соавторстве с Аллой Горской, Опанасом Заливахой, Галиной Севрук, Галиной Зубченко), а в 1968 г. — за подпись под письмом 193-х деятелей науки, литературы и искусства, рабочих и студентов с протестом против незаконных репрессий и закрытых судов в Украине, происходивших в течение 1965—1966 гг. Восстановлена в Союзе в 1988 году («за отсутствием фактов обвинения» — такой была официальная формулировка).

Кинорежиссер Юрий Ткаченко вспоминает, как в 1970 г. он снимал для киноновостей открытие выставки работ Л. Семыкиной: «Я восторженно работал, имея возможность заснять рядом, всех вместе многих знакомых и дорогих мне людей, которые не скрывали свое восхищение выставкой [...]. Людмила — счастливый автор — летала, словно песня. Кинокамеру я остановил только тогда, когда закончилась пленка». Однако на студии кинохроники режиссера вежливо попросили показать кассеты, и больше он никогда снятого не увидел.

Семыкина внесла в золотую казну украинского искусства непревзойденные образцы нарядов, выполненных в национальных мотивах. Среди них особенно выделяются идеальные образы из серии «Скифская степь» («Тур», «Полынь», «Жрица Грифон», «Царица Солнца», «Жрец», «Сарматка», «Сарматский царь»), выполненные в 1993—1996 гг. Заметным явлением в культурной жизни Украины стали также выполненные ею национальные костюмы полесских мотивов — «Полесская легенда» («Князь Тетерев», «Тетеревна», «Полесский князь Свитовид», «Князь-дерево», «Мавка водяная», «Кариатида», «Лесовичок»). В этих образцах одежды нет ничего непродуманного, избыточного или нарочитого — начиная от самого названия-концепции до образного решения.

Даже перечень названий ее работ приносит настоящее удовольствие. Так, серия «Княжеская эпоха» (1990—1996) продемонстрировала нам целый ряд национальных костюмов, которые дарят эстетическое наслаждение, стимулируют образное мышление, способствуют развитию фантазии, а не только углублению знаний о прошлом. Это — «София Киевская», «Князь Киевский Кий», «Лада», «Ярославна», «Мирослава», «Кариатида Галицкая», «Галичанка», «Писанка», «Берегиня», «Князь Галицкий Дзвенидар». Наивысшей государственной награды Людмила Семыкина удостоена в 1997 г. за серию костюмов «Высокий замок».

Одним из источников ее вдохновения (кроме ретроспективных документальных данных) стали также артефакты культуры (ископаемые вещи из давних захоронений), одним из самых креативных среди которых исследователи называют антропоморфные фабулы V—VI веков, которые вдохновляли мастерицу на скифско-сарматскую коллекцию одежды. Такая ретроориентация на самом деле очень органично воспринимается в современных реалиях урбанизации и глобализации жизни, внося в этот контекст унифицированности акценты актуализированной традиции и целесообразного возвращения к источникам.

«Кривая» творческого поиска мастерицы достаточно красноречива: от лаконизма к максимализму, от максимализма — к аскетизму, где княжеские интонации сменяются скифскими, полесские — галицкими и так далее. Эти этнотипы сменяют друг друга, раскрывая неисчерпаемые возможности искусства народной одежды и оставляя впечатление неповторимости: каждый со своей поэтической спецификой, особенной смысловой нагрузкой. Бесспорно, мастерице пришлось преодолеть искушения стилизации, чтобы выработать свой собственный изысканный стиль «от Людмилы Семыкиной».

«Над занудою сірості, ґвалтом парадності/І над сказом стиляг в екстатичній юрбі/Ти, богиня шляхетності, грації й радості,/ Декретуєш красу в світ, підвладний Тобі», — так возвышенно-пиететно выразил свое восхищение необыкновенным талантом мастерицы освобождать в «однострої ув’язнених» людей из «рабства монументальності», из «летаргії парадності і суєти» в стихотворении, посвященном Людмиле Семыкиний, вдохновитель движения шестидесятников Иван Свитличний.