ZOOпарк украинской пластики

Если у вас на сердце минор — вам станет легче. Если вы по натуре оптимист — ваш веселый задор возрастет втрое, вчетверо, всемеро, но можете считать, что вам действительно пофартило, если вы любите животных. Диких или домашних —неважно.

Курьезы выставки бросаются в глаза на каждом шагу. Полюбуйтесь: художник Рубо, в профиль — вылитый Владимир Ильич. А вот вам «Пирамида» известного автора, где персонаж шаркает съеженными гениталиями прямо на верхушке этой пирамиды. Больно бедолаге. «Дни Тараса» — ах, трогательный рельеф; здесь уже невольно тянешься за носовым платочком. Никогда не думал, что в пластике возможен вариант наподобие «Жизни замечательных людей». Тарас Григорьевич в приятной компании между покрыткой и голым дядей (оказывается, это — Прометей). Ежели вас не развеселили «Студенты из Камеруна» (К. Лисковой), то от деревянной головы Ю. Рыбальченко (макушка и затылок сплошь обклеены рублями, карбованцами, купонами, «зайчиками», но не долларами) радостный инфаркт вам обеспечен.

Зато для биологов (зоологов, энтомологов, ихтиологов, орнитологов, а также авторов обольстительных «фэнтези») — здесь необозримое поле для наблюдений. Складывается впечатление, что скульптура стряхнула с себя последние остатки надоевшей антропоморфности. Мало-помалу, но животное и человеческое протянули друг другу руки; первое — перевесило. И самой скульптуре это пошло на пользу. Украинская пластика сегодня — это роскошный ZOOсад, Парк Юркского периода (а также всех предыдущих и последующих), где и сами посетители превращаются в персонажей какого-то немыслимого бестиария.

Потихоньку, словно в хокку Мацуо Басе, ползут улитки (с человеческими головами) Романа Кухаря, заслужившего награду, но не получившего ее. Как и Петр Антип («Старик и рыба» — один из самых ударных экспонатов выставки, к которому хочется еще раз возвратиться). Волны архаики накатывают на наши постиндустриальные усадьбы: «Поступь жареного петуха» (О. Ковалев) — словно неуверенная поступь едва мутировавшего троглодита. «Птица счастья» (В. Татарский) — явно не для нашего модерного курятника. «Мой ласковый и нежный зверь» (В. Федичев) — на самом деле не такой уж и ласковый и вряд ли очень нежный; во всяком случае, не хотел бы я проверять это на собственной шкуре. Словно в каком-то допотопном ритуале устремляется к женскому лону рыба (С. Брилев, «Когда приснилась рыба»), бронза на мраморе, кстати, выглядит суперэффектно. Притих «Бегемот» (О. Попов). Насторожилась обезьянья «Царевна» (С. Алексеенко). Просто кайфуют «Птицы» Нелли Исуповой (поразительный художник, работы которой одинаково органичны под сводами музея и в интерьере «Mс Donalds»). На фоне «нулевых» ню и религиозного фарисейства в камне и дереве выигрывает даже Олег Пинчук, хотя его «Игрушки для взрослых» за последние несколько лет успели уже даже не только приесться, но и набить оскомину. «Девушка-химера» (Карунской) — слава Аллаху, в первую очередь — все-таки «химера», а уж потом, процентов этак на 30 — «девушка». «Прощание тысячелетий» (Р. Чайковский) — кентаврическая мышца скифской закалки (парадокс: художник, избравший своей Аркадией славянское язычество, нынче «прописан» в Монетном дворе, где проверяет свой талант новейшими технологиями). И оглянуться не успели, как доковыляли до лошади со всадником (В. Клоков «Возьми меня с собой»). Разуй глаза, зритель: эта вяло-академическая студия отмечена первой премией! Чего только не бывает на белом свете. Но после наших уродливых памятников, которыми изредка нарывают как фурункулами наши улицы и площади, — я уже ничему не удивляюсь. Украина во мгле — скульптура в маразме...

Поэтому попытаюсь выступить с альтернативным предложением на гран-при. Предлагаю — «Авеля» Александра Ридного — опровержение поверхностного пессимизма, рельефы Николая Журавля и Александра Сухолита (последний все же дождался жиденьких лавров...) О Р. Кухаре, П. Антипе, Р. Чайковском я уже упоминал. Охотно аплодирую Анатолию Валиеву. Не имею никаких возражений против «Головы кулана» Ф. Бетлиевского (одна из поощрительных премий). А плетение из лозы Тамары Бабак, как всегда, — выше всяческих похвал.

Все они — не демиурги, а лишь предтечи новой формы, которая теплится, пульсирует, пробивается, рвется на свободу. Украинская скульптура переживает тяжелые, но неминуемые роды. Аборт делать ей поздно, а без кесаревого сечения, видимо, не обойдется...

Хирург, ау!