Он имел мужество узнать и рассказать правду об украинском голодоморе

В жизни людей бывают звездные времена. Случается, что человек, уже подготовленный к действию предыдущей жизнью, сталкивается с объективными обстоятельствами, в которых этого действия от него ждут. Мой рассказ — о выпускнике Гарвардского университета, специалисте по истории советской Украины Джеймсе Мейсе. Начну с объективных обстоятельств.

Втянувшись с декабря 1979 года в войну в Афганистане, советское руководство покончило с политикой разрядки. Американско-советское противостояние обострилось. Президент США Р. Рейган усилил внимание к общественным и политическим организациям почти миллионной украинской диаспоры, пытаясь использовать ее в пропагандистской кампании против «империи зла». Один из ведущих политических деятелей диаспоры, профессор Джорджтаунского университета Лев Добрянский стал советником президента США по вопросам внешней политики. В Конгрессе США была создана Украинско- Балтийская комиссия, в состав которой вошло около 80 сенаторов и конгрессменов. Конгресс принял резолюцию с обещанием поддержки нероссийских народов СССР.

Тем временем украинская диаспора в США начала развертывать мероприятия памяти 50-й годовщины голодомора 1933 года. Общественные организации диаспоры решили в эту годовщину пробить, наконец, стену молчания, мастерски возведенную Сталиным даже за пределами СССР. В Северной Америке уже существовали украиноведческие центры, проводившие научно-исследовательскую работу на мировом уровне: Канадский институт украиноведения при Университете Альберта в Эдмонтоне и Украинский исследовательский институт Гарвардского университета (Бостон, США). Университет Квебека (Монреаль, Канада) организовали научную конференцию, посвященную ключевым проблемам голодомора. С наиболее обстоятельными докладами выступили Б. Кравченко, С. Максудов (А. Бабенышев), Дж.Мейс, Р. Сербин.

После этого журналисты всего мира начали обращаться к украинским дипломатам в ООН с вопросами о голоде 1932 — 1933 гг. в Украине. Те или уклонялись от ответа, или отрицали «выдумки буржуазных националистов». В конечном итоге, они были вынуждены обратиться в Киев за инструкциями. Политбюро ЦК КПУ поручило изучить вопрос секретарю ЦК по идеологии и главе КГБ УССР. Первый секретарь ЦК В. Щербицкий получил от них 11 февраля 1983 года докладную записку, суть которой отображена в названии: «О пропагандистских и контрпропагандистских мерах по противодействию развязанной реакционными центрами украинской эмиграции антисоветской кампании в связи с продовольственными трудностями на Украине, имевшими место в начале 30-х годов».

Созданный в США общественный комитет организовал в октябре 1983 года в Вашингтоне демонстрацию в память о миллионах украинских крестьян, погибших от голода. Одновременно конгрессмен Джеймс Флорио внес законопроект о создании в Конгрессе комиссии по изучению обстоятельств и последствий сталинского голодомора. Этот беспрецедентный шаг члены Конгресса сначала встретили с удивлением. Расследование преступления пятидесятилетней давности, совершенного в чужой стране, никогда раньше не встречалось в парламентской практике. Однако неоспоримые доказательства существования самого преступления (в том числе в архивах спецслужб США), полувековое молчание по этому поводу в СССР и категорическое отрицание обвинений украинской диаспоры официальными лицами МИД УССР и Постоянного представительства УССР при ООН сделали свое дело. Уже в октябре 1984 года прошли слушания по внесенному законопроекту сначала в палате представителей, а затем в сенате. Конгресс принял закон о создании комиссии по расследованию голода 1933 года в Украине. 12 октября 1984 года Р. Рейган утвердил закон.

Функции лоббистской организации во время «проталкивания» законопроекта выполняла общественная организация «Американці в обороні прав людини в Україні», созданная и возглавленная Игорем Ольшанивским. С ее участием формировался персональный состав комиссии. Она состояла из четырех конгрессменов, двух сенаторов, трех представителей от правительства и шести представителей от общественности. Членство в комиссии означало для этих людей только одно: собраться в определенный день, чтобы выслушать и утвердить доклад человека, выполнявшего предусмотренные законом функции исследователя и директора этой комиссии.

В середине 80-х годов можно было пересчитать на пальцах одной руки выпускников Гарварда (другие американские университеты не готовили украинистов), защитивших свою докторскую степень по украинской истории ХХ века. Среди них был только один американец неукраинского происхождения — Джеймс Мейс. Его Конгресс и утвердил на должности исследователя и директора комиссии по украинскому голоду 1932 — 1933 гг.

Перед утверждением Дж. Мейс в рамках проекта «Устная история» записал на пленку около 60-ти рассказов очевидцев голода и уже имел опыт такой работы. В помощь ему была сформирована исследовательская группа из трех украиноведов — Ольги Самиленко, Сюзанны Вебер и Уолтера Печенюка, собиравшая библиографические материалы и осуществлявшая опросы очевидцев по методике, разработанной Дж. Мейсом. Примененная методика была своеобразным социологическим опросом, обращенным в прошлое. Накладываясь друг на друга, свидетельства корректировали свойственный конкретным воспоминаниям субъективизм. Благодаря этому они становились полноценным историческим источником. Это было тем более важно, что исследователи не имели возможности пользоваться советскими архивами. Им были доступны только материалы архива Смоленского обкома ВКП(б), Криничанского государственного архива Днепропетровской области и архива НКВД райцентра Чернухи Полтавской области, захваченные гитлеровцами и в послевоенное время вывезенные в США. Конгресс выделил на работу комиссии 400 тыс. долларов начиная с 1985 бюджетного года. Некоторые средства на исследования поступали также и от организаций украинской диаспоры и частных лиц.

История человечества знает не так много случаев геноцида с миллионными жертвами. В первой половине ХХ века — это геноцид армян в Османской империи 1915 года, геноцид крестьян в Украине и на Кубани 1932 — 1933 годов и холокост евреев в оккупированной Гитлером Европе. Документальную историю еврейского холокоста создавали тысячи исследователей на протяжении многих лет. Библиография украинского голодомора была совсем небольшой. Комиссия должна была убедительно обосновать факт голодомора, показать его масштабы, а по возможности — проявить причины упорного молчания руководителей СССР по поводу этой сталинской акции. Ведь факт массового террора 1937 — 1938 гг. эти руководители признали еще во времена Н. Хрущева.

Срок работы комиссии Конгресса США по украинскому голоду 1932 — 1933 гг. заканчивался, как подсчитали в ЦК КПУ, летом 1987 г. Отсюда заключили, что результаты ее работы будут использоваться для развертывания широкомасштабной акции накануне 70-летия Октябрьской революции. Поэтому осенью 1986 года ЦК создал собственную комиссию. От ученых, вошедших в нее, ожидали обстоятельных исследований, связанных с «разоблачением фальсификаций украинских буржуазных националистов». Я общался с людьми в ЦК, создававшими «антикомиссию», участвовал в ее работе с первого дня. Скажу сейчас то, что мне раньше не приходило в голову. Сталин оставил немало «скелетов в шкафу» для следующего поколения компартийно-советской олигархии. Стоит сравнить голодомор 1932 — 1933 гг. с другими сталинскими делами, совершенными во тьме, чтобы понять: он «выпадает из ряда».

Возьмем, например, секретный протокол к советско-немецкому договору о ненападении от 23 августа 1939 года, более известный как пакт Риббентропа—Молотова. В марте 1985 г. нового генсека ЦК КПСС М. Горбачева привели в определенное помещение, показали оригинал секретного протокола и попросили поставить подпись в письме использования. На нем уже были подписи его предшественников. А спустя пять лет, на II съезде народных депутатов СССР, Горбачев сидел в президиуме и слушал доклад А. Яковлева; вместе с делегатами съезда его слушали в прямом эфире миллионы людей. Опираясь на опубликованный после войны немецкий оригинал секретного протокола (фальшивку, по советской версии), А. Яковлев убедительно обосновывал реальность существования советского оригинала протокола событиями, которые произошли позже. События происходили в строгом соответствии с немецко-советскими договоренностями. М. Горбачев не перебивал докладчика, не говорил: хватит, советский оригинал находится за несколько сотен метров от Дворца съездов... Ведь публикация этого сенсационного документа обязывала немедленно дать «отпускную» республикам Балтии.

Можно вспомнить и «катынское дело». Хладнокровное решение за подписью членов политбюро ЦК ВКП(б) об уничтожении многих тысяч военнопленных польских офицеров — это циничное преступление. Руководители КПСС понимали, что признание его несовместимо с дальнейшим существованием компартийной диктатуры в любой форме. Открыл эти документы уже Б. Ельцин.

Но на голодоморе нет печати государственной тайны. И не только потому, что о голоде все знали. Просто это явление другого ряда. Сталинская печать была поставлена не на документ, который вследствие этого становился тайным, а на душу народа. Есть только одно, весьма шокирующее объяснение созданию «антикомиссии» в противовес американской. Те, кто создавал ее, искренне надеялись на позитивный результат. Никто в 1986 году не знал совершенно точно, что случилось в украинском селе в 1932 — 1933 гг. Разговоры эмигрантов о терроре голодом рассматривались как злостная фальсификация. Свидетели же голода в каждом украинском селе молчали. А молчали потому, что боялись даже своим детям рассказать о пережитом: не дай Бог, проболтаются и загубят себе жизнь. В конце концов, молчали не только свидетели голода. Молчал и миллион узников, освобожденный Н. Хрущевым из ГУЛАГа. Молчал, потому что дал подписку о неразглашении после освобождения...

Комиссия Дж. Мейса в 1988 году еще не закончила свою работу. Но заключения, сделанные на основании свидетельств очевидцев, были весомы. Предварительные информационные сообщения о работе комиссии стали известны в ЦК КПУ. 2 ноября 1987 года М. Горбачев выступил в Кремле с докладом, посвященным 70- й годовщине Октябрьской революции. История сплошной коллективизации крестьянства излагалась по сталинской схеме. Горбачев не упомянул о голоде 1932 — 1933 гг.

В. Щербицкий не мог следовать примеру своего патрона, ведь голод свирепствовал именно в Украине. Результаты работы комиссии Конгресса США были убедительны, «антикомиссия» только подтвердила их. 25 декабря 1987 года, когда праздновали 70- летие установления советской власти в республике, первый секретарь ЦК КПУ выступил с длинной юбилейной речью. В ней нашлось место шести-семи строкам о голоде. Впервые за 55 лет член Политбюро ЦК КПУ нарушил сталинское табу и произнес это слово — голод. С тех пор историки получили возможность изучать и публиковать документы.

В апреле 1989 года комиссия по украинскому голоду 1932 — 1933 гг. собралась в последний раз, чтобы выслушать и утвердить окончательный текст своего отчета Конгрессу. Вскоре Дж. Мейс опубликовал подготовленный им отчет. В августе того же года Мейс посетил посольство СССР в Вашингтоне, подарил несколько экземпляров отчета и попросил разрешения посетить Украину.

У меня есть эта книга с сопроводительным письмом за подписью первого секретаря посольства СССР в США А. Дьяченко. Тональность письма спокойная, к Дж. Мейсу советское посольство не имело никаких претензий. В ЦК КПУ претензий также не было; разрешение посетить республику он получил. По-видимому, нужно объяснить, откуда же у меня эта книга и письмо из посольства с красными печатями общего отдела ЦК КПУ. Осенью 1991 года пришлось быть экспертом при передаче документации ликвидированного ЦК КПУ на государственное хранение. Мои функции заключались в пересмотре материалов ЦК, отнесенных к макулатуре. Отбор делали квалифицированные архивисты, и эксперты почти всегда соглашались с ними. Отчет комиссии Конгресса США не относился к материалам ЦК, а красная печать не позволяла передать его в библиотеку. Зная мою причастность к теме голодомора, руководители этой акции закрыли глаза на правила и передали книгу мне. Думаю, что теперь в этом можно признаться.

В 1990 году Дж. Мейс приехал в Киев и привез мне компьютерный набор подготовленного им трехтомника свидетельств бывших граждан СССР о голодоморе. В конце того же года трехтомник был издан в Вашингтоне. В декабре 1990 года я напечатал в журнале «Под прапором ленінізму» статью «Як це було» — обозрение трехтомника. Теперь эту статью уже можно рассматривать как документ. Позволю себе процитировать отрывок из нее: «Во время прослушивания свидетелей Дж. Мейс и его сотрудники постарались выявить реальную картину голода. Это им удалось, и поэтому чтение стенограммы подряд, страница за страницей, ошеломляет и ужасает. Невозможно было бы выдумать описываемые апокалипсические сцены, которые разыгрывались в умирающем украинском селе. Физическое состояние и внешний вид голодающих, страдания родителей, на глазах которых мучались без еды дети, трагедия снятых со снабжения детских домов, попытки крестьян спастись применением разнообразных суррогатов еды, безнадежное простаивание в многокилометровых очередях в городах за бескарточным, коммерческим хлебом, изготовленным из конфискованного у них же зерна, ужасающие сцены, когда люди ели себе подобных, — рассказы обо всем этом перенесены на бумагу так, как они звучали перед микрофоном, со всеми остановками, оговорками, стилистическими ошибками».

Отчет комиссии и трехтомник свидетельств в общем составляют 2 258 страниц мелким типографским шрифтом. Примененная методика фиксации воспоминаний остается и до сих пор непревзойденной. Поэтому вклад американского ученого в исследование голодомора трудно переоценить. К сожалению, переиздать четыре тома Дж. Мейса в Украине оказалось делом неосуществимым. Средств для этого не нашлось, хотя предложения высказывались еще когда отмечалась 60-я годовщина голодомора в 1993 году.

В учебниках по истории Украины для старшеклассников тема голодомора освещается дважды. Первый раз — в рассказе о сплошной коллективизации сельского хозяйства. Второй раз тема звучит в рассказе о превращении горбачевской «перестройки» из бюрократической кампании в народное движение революционного характера. В 1988 — 1991 гг. тема голодомора пробуждала общество от политической летаргии, влияла на развертывание национально-освободительного движения. Безусловно, она превратила многих руководящих коммунистов в суверен-коммунистов, которые запретили эту партию в 1991 году. Убежден, что наше общество должным образом отметит вклад в становление независимой Украины, сделанный гражданином США, профессором Джеймсом Мейсом.

«День» искренне поздравляет своего коллегу с юбилеем. Нам посчастливилось работать вместе с очень интересным и доброжелательным человеком. Рядом с ним начинаешь требовательнее относиться к себе и чувствовать большую ответственность за происходящее вокруг. Джеймс Мейс дарит нам радость общения с яркой личностью и очень внимательным собеседником. Мы желаем ему творческих успехов, больших и маленьких радостей в повседневной жизни, здоровья и вдохновения.