Хирург и случай Сегодня академику Геннадию Кнышеву исполняется 70 лет

Свой юбилей директор Института сердечно-сосудистой хирургии имени Н. Амосова Геннадий Кнышев отметит в родных стенах. Среди гостей — сотрудники института, которым Геннадий Васильевич руководит вот уже 16 лет, медицинские светила, академики. В своих тостах они наверняка скажут, что Николай Амосов и Геннадий Кнышев — основатели отечественной кардиохирургии. Сегодняшний именинник впервые в Украине сделал операцию по аортокоронарному шунтированию при ишемической болезни сердца. Кроме того, на основе его метода в нашей стране стали имплантировать искусственные клапаны. А благодаря еще одному изобретению Кнышева — устранять самые сложные нарушения сердечного ритма.

НЕСОСТОЯВШИЙСЯ ГЕОЛОГ

Впрочем, врачом Геннадий Васильевич стал абсолютно случайно. Учась в школе в селе Дебальцево Донецкой области, он представлял, что будет биологом или — в крайнем случае — геологом. Выбор был вполне осознанным, поскольку все околобиологическое безумно привлекало Кнышева. Именно его идеей было создать при школе зоологический музей и уникальный гербарий. Закончив десять классов, будущий хирург сразу же отправился в Донецк, где предположительно собирался поступать в Индустриальный институт на кафедру геологической разведки. Случайно он зашел в Медицинский институт, на втором этаже которого его привлекла экспозиция мумифицированных животных. Также случайно в коридоре разговорился с заведующим кафедрой биологии. Последний, разузнав о страсти Кнышева к естественным наукам, тут же предложил поступать в медицинский. Ведь здесь тоже существует кафедра биологии, на которой можно остаться работать после окончания учебы.

К вступительным экзаменам абитуриент не готовился. Взять в руки учебники заставило только то, что после первого экзамена из семи его соседей по комнате в общежитии остались двое. Тем не менее, из 30-ти возможных баллов Кнышев набрал 28. К изумлению его школьных учителей и даже его самого. Однако разочарование наступило уже в первые дни учебы — множество ненужных на его взгляд и неинтересных предметов, замкнутый коллектив. В результате Кнышев практически перестал ходить на занятия, все время проводил с бывшими одноклассниками, которые таки поступили в Индустриальный. В конце года решение созрело. Кнышев взял документы и пришел в Индустриальный поступать на намеченный им ранее факультет геологической разведки. Каково же было удивление, когда ему сообщили, что именно с этого года факультет переводят в Новосибирск, поближе к местам, где эту самую разведку можно осуществлять. Выхода не было — пришлось вернуться в медицинский. Группа, которая состояла из десяти девушек и двух юношей, активно взялась за внедрение Кнышева в коллектив. Вскоре он стал комсоргом группы, затем — комсоргом курса. Пришлось взяться за учебу, хотя первое время его намного больше интересовал досуг. Благодаря ему на курсе не осталось ни одного человека, который бы не пел или не танцевал или, в крайнем случае, не декламировал со сцены стихи. Сам Кнышев стал солистом эстрадного оркестра института и даже ездил с ним на гастроли по другим городам.

Осознание правильности выбора профессии пришло только на третьем курсе, когда студентам уже разрешили общаться с больными. У многих «коллег» Кнышева тогда возникли трудности: как подойти к пациенту, что спросить, какой вопрос задать вначале, а какой — в конце. Студент Кнышев все это чувствовал на подсознательном уровне, и именно после первого контакта с пациентом и началось его увлечение медициной. Во время традиционного распределения после окончания вуза за Геннадия Васильевича боролись сразу три кафедры. Победила кафедра госпитальной хирургии. Хотя в студенческие годы Кнышев увлекался и психиатрией, и гинекологией. Последней — после того, как на практике в Мариуполе впервые принял участие в рождении нового человека.

За четыре года работы на кафедре госпитальной хирургии Геннадий Васильевич научился выполнять практически все операции. Потом была стажировка в США, Англии, Германии, зачисление на курс к Амосову. Николай Михайлович предложил Геннадию Кнышеву аспирантуру. Что из этого получилось, Геннадий Васильевич рассказал «Дню».

— Вы работали вместе с Амосовым на протяжении 42 лет. Извлекли ли вы какие-то уроки из вашего общения?

— Николай Михайлович оказывал на меня огромное влияние, поскольку он был очень сильным человеком. Во-первых, он научил меня критически относиться ко всем событиям, фактам. Во-вторых, я перенял у него демократическое отношение к начальству: главное — не угодничать и сохранять достоинство. В третьих, благодаря Амосову яочень непритязателен: нужно пользоваться тем, что есть. Но самое основное — это делать свое дело. В мою бытность заместителем Амосова по науке у нас были порой серьезные разногласия. Он считал, что я делаю не совсем то, что нужно. В то же время, следуя его же наставлениям, я продолжал делать свое дело. И когда приходила комиссия, ко мне никогда не было претензий.

ЗАБОЛЕВАНИЯ, КАК И ИСТОРИЯ, ЦИКЛИЧНЫ

— Уже много лет сердечно-сосудистые заболевания — одна из лидирующих причин смертности в нашей стране. Существует ли в данном случае украинская специфика или это тенденция общемировая?

— Эта проблема существует во всем мире. В Украине, например, сердечно-сосудистые заболевания становятся причиной смерти в 61% случаев. Сегодня мы переживаем то, с чем столкнулись развитые страны где-то в 60-х годах прошлого века. Ведь цикличность характерна не только для истории, но и для заболеваний. Например, раньше инфаркт миокарда считался очень редким явлением. Вместе с индустриализацией и возрастанием стрессовых факторов он стал встречаться чаще. Равно как и атеросклероз, а также ишемическая болезнь сердца. В 1960-е годы в США мне довелось наблюдать пик сердечно-сосудистой заболеваемости. Тогда стали разрабатывать всевозможные профилактические программы: скажем, производители продукции начали уделять повышенное вниманию калорийности пищи и содержанию в ней холестерина. Спортсмены взялись за популяризацию активного досуга, стала развиваться сеть спортивных клубов. В 1970-е годы появились первые операции по шунтированию, научились исследовать коронарные сосуды. Результаты не заставили себя ждать: через 10—15 лет наступил резкий спад сердечно-сосудистой заболеваемости. На мой взгляд, произошло это потому, что к проблеме подошли комплексно, хотя, стоит сказать, сами американцы — нация нездоровая. Судите сами: там делают больше миллиона операций в год только на коронарных сосудах.

Украина идет в этом отношении по американскому пути. Питание становится все калорийнее и «холестериннее», стрессов — все больше, отдают предпочтение автомобилям, а не пешим прогулкам — все чаще. Но медицина развивается, и мы постепенно придем к тому, что каждый мужчина после 50 будет принимать аспирин, а после 60 вы не встретите того, кому бы не делали шунтирование. Впрочем, операции — процедура дорогостоящая. Только страны с хорошо развитой страховой медициной могли их пустить на поток. Да и то операции на сердце практически разорили страховые компании Германии. Там из роддома (при необходимости, разумеется) тут же клали на операционный стол, массово оперировали ревматические пороки, ишемическую болезнь, ставили клапаны даже 80—90-летним старикам. Государство на это шло, поскольку снижалась смертность. Пожилые же тоже были не против оперативного вмешательства — не зря же они всю жизнь платили медицинскую страховку. Украинская экономика не позволяет, конечно, полностью повторить западный путь. Но в целом мы в плане сердечно-сосудистых заболеваний практически ничем не отличаемся. Единственное, что, по моим наблюдениям, — после Чернобыля в Украине резко участились случаи инфекционного декардита, что напрямую связано со снижением иммунитета украинцев. Но по количественным и качественным показателям мы оперируем это заболевание лучше всех в мире. Кроме того, сейчас идет на спад заболеваемость ревматизмом. Что касается врожденных пороков, то их число стабильно — около шести тысяч в год. Оперируем, правда, только около двух тысяч — остальные случаи либо не подлежат хирургическому вмешательству, либо мы его еще не научились осуществлять. Остается еще ишемическая болезнь сердца, которая требует немалых капиталовложений.

— Какова себестоимость средней по сложности операции?

— Как известно, в Украине в стоимость операции не входит заработная плата. А медикаменты в среднем стоят дороже, чем на Западе. В итоге же себестоимость операции у нас намного ниже, чем, скажем, в Европе. Например, в прошлом году мы сделали 4 тысячи операций и израсходовали 20 миллионов гривен. То есть получается, что одна операция в среднем «потянула» на 5 тысяч гривен. На Западе же меньше, чем за 5 тысяч долларов, их не бывает.

— Получается, что сегодня бюджетное финансирование все же удовлетворяет потребности сферы?

— Впервые за все время существования мы получили 23 миллиона гривен на медикаменты. В результате за первое полугодие мы сделали на полторы тысячи операций больше, чем за аналогичный период прошлого года. Если так пойдет и дальше, в 2004-м мы сделаем не 4 тысячи, как в прошлом году, а 6 тысяч, при том, что нам еще и удалось снизить летальность на 0,6%. Для одного института такой КПД очень высок, недаром мы входим в пятерку самых крупных клиник Европы. Но для масштаба страны — такого числа хирургических вмешательств очень мало. Ежегодно Украина нуждается в 35 тысячах операций на сердце. Делаем же всего 8 тысяч: 4 тысячи — наш институт, столько же — 15 центров кардиохирургии, существующих сегодня в стране. Что же касается денег, то чтобы удовлетворить потребности сердечной хирургии, сегодня необходимо 60—70 миллионов гривен в год. В принципе — не так уж и много, но наш бюджет, понятно, такого груза не выдержит.

КАК ВЫЛЕЧИТЬ МЕДИЦИНУ

— Возможно, наполнению вашей копилки поспособствовало бы введение общеобязательного медицинского страхования?

— Нет, на данном этапе этого не будет, поскольку не работает экономика. Чтобы заплатить страховку, должны быть достойные зарплаты, многим предприятиям нужно выйти из «тени». Страховикам к тому же еще понадобится время, дабы накопить деньги. Ведь во всем мире страхуют людей, когда они здоровы. То есть человек, по сути, сам зарабатывает на свое лечение в случае болезни. А в Украине еще существует проблема: как научить работать на будущее — большинство живет исключительно сегодняшним днем. Вот, например, когда у нас не было бюджетного финансирования, приходили ко мне представители различных страховых компаний и предлагали тут же застраховать наших пациентов. Дескать, больные будут платить им деньги, а они — брать себе от суммы лишь 10—15%, а остальное перечислять на счет института, будто бы мы работаем со страховыми компаниями. Не разве это страховая медицина? Скорее — перекачка денег. Сейчас абсолютно понятно: государство не в состоянии полностью содержать здравоохранение, какую-то часть затрат должен взять на себя пациент. В то же время, хотя мы пытаемся построить капиталистическое государство, Конституция принималась в каком-то социалистическом порыве. Образование бесплатное, медицина бесплатная... Естественно, будь решение депутатов тогда иным, это вызвало бы волну недовольства. Но в результате государство не в состоянии полностью обеспечить финансирование, а в зарплату населения также не включены расходы на ту же медицину и образование. Конечно, решение Конституционного Суда по делу «о платности и бесплатности» медицины не могло быть другим. Но в итоге денег у клиник нет, а больные не имеют возможности за себя заплатить. В свое время решили создать фонды. Пациент вкладывает деньги, фонд перечисляет их больницам, а те якобы делают все бесплатно. Потом этот механизм запретили.

— Вы видите, как можно сегодня решить эту проблему?

— Сейчас можно было бы внедрить и узаконить смешанную форму финансирования. Здание, специалисты, оборудование — от государства, а медикаменты и расходные материалы должны покупать сами пациенты или предприятия, которые заботятся о здоровье своих сотрудников. Если денег нет — мы бы сделали операцию бесплатно, за счет тех, кто позволил себе заплатить за нее. Да, клапан или оксигенатор стоят дорого, но какой-то процент людей мог бы заплатить за них в кассу деньги и получить квитанцию об уплате. Если операция прошла блестяще, то часть этих денег могла бы остаться у нас. За них мы бы прооперировали тех, кто не может заплатить за лечение. Если операция не состоялась или обошлась дешевле, то по желанию пациента мы можем ему вернуть часть денег.

— Вероятно, стоило бы еще активнее заняться разгосударствлением медицины. Недавний пример — появление в столице первого в Украине частного роддома.

— Частная медицина в наших условиях может быть прибыльной лишь в том случае, если будут создаваться небольшие частные кабинеты, клиники. Что касается роддома, то он будет заведомо прибыльным — единожды вложив средства в его оборудование, можно сразу же покрыть все расходы, ведь себестоимость родов — максимум 200—300 гривен. С сердечной хирургией так просто не получится. Только одна установка может стоить до миллиона долларов. Так что сегодня в Украине частные центры кардиохирургии будут либо абсолютно нерентабельными, либо стоимость операции в них будет 40— 50 тысяч долларов.