Налоговая удавка,

Вскоре, после окончательной ратификации соглашения с Россией, когда дана будет «зеленая улица» всем российским товарам, а книга — это тоже товар, и она трактуется украинским законодательством именно как товар, а не продукт культуры, и когда этот российский «товар» вообще не будет облагаться у нас налогом, то на рынке украинской книжной продукции можно будет ставить крест. Тому же «челноку» уже сейчас намного выгоднее выехать за Хутор Михайловский, затоварить несколько купе российским книжным ширпотребом и дома на раскладке с хорошей «накруткой» все это продать, чем перейти через дорогу в ближайшее родное издательство и без всяких проблем — и таможенных, и дорожных — взять там со склада книги, изданные на украинском языке.

Причина простая: в Украине установлен самый высокий в мире налог на книжную продукцию — ее добавочную стоимость: 28 процентов! Такой грабительской государственной обдираловки нет ни в одной стране — ни европейской, ни азиатской, ни африканской. Для сравнения возьмем данные Совета Европы по нашим ближайшим соседям: в Польше и странах Балтии продукция книгоизданий не облагается налогами, в Чехии налог составляет 5 процентов, в Словакии — 6, в богатой и сытой Германии — 7. Нулевой он, кстати, и в России, с которой у нас прозрачная граница и нет языкового барьера, — так стоит ли удивляться и возмущаться, что украинская книга не выдерживает конкуренции с российской на своем внутреннем рынке? Каждое государство призвано защищать национального производителя — только наше этого не делает.

Нынешняя ситуация до боли напоминает мне время, о котором пишет в своих воспоминаниях Михаил Грушевский. Он вспоминает свою подростковую пору и то, как украинофилы из кружка его отца реагировали на Эмский указ... Они смеялись, острили, что, дескать, теперь будем подписи свои переводить на французский язык, и никто из них со всей серьезностью не осознал реальной угрозы того, что это постановление уничтожит в украинской культуре целое поколение. И сегодня повторяется та же катастрофическая ситуация! Об этом пора кричать везде и всюду, как Лесина Касандра: «Прокинься, Троє! Смерть іде на тебе!» А вместо этого господствует сплошное «благодушие» профессиональных грантоискателей, не имеющих малейшего представления о книжном рынке. Они легко и грациозно перепрыгивают с гранта на грант и бодро чирикают о «постколониальном синдроме» да о том, что все будет хорошо, пусть вот только население «национально самоосознается»... И когда Микола Рябчук в газете «День» заявляет, что ни одна украинская книга на сегодня не является самоокупаемой и ни один украинский автор не живет на гонорары, то это, во-первых, абсолютно безответственное заявление, не имеющее ничего общего с реальной действительностью, а во-вторых, мягко говоря, не совсем «чистый» прием. Ибо возражать ему публично, с цифрами на руках никто не возьмется — по той простой причине, что государство своими драконовскими налогами поставило книгоиздание, как и любой другой бизнес, на грань полулегального существования. Итак, настоящие доходы ни один украинский предприниматель, боюсь, не легализует. Да что говорить об издателях, когда у нас «газовая принцесса» Юлия Тимошенко декларирует аж... 11 тысяч гривен годового дохода!... Но давайте вспомним, что «Основы», издающие элитарную украинскую книгу, продают в Донецке и Днепропетровске больше своей продукции, чем во Львове, и «Сповідь Блаженного Августина» на украинском языке за короткое время расходится уже вторым тиражом. Следовательно, языковой фактор тут не при чем. Выпад Рябчука далеко не невинный потому, что в условиях, когда компетентная сторона вынуждена молчать, некомпетентная — а среди нее могут быть и потенциальные меценаты украинского книгоиздательства — верят ему на слово. В журналистской практике это называется простым и тупым словом — «деза», и к тому же «деза», как говорили большевики, «идеологически вредная», ибо лишь углубляет все те «постколониальные комплексы», о которых так любит размышлять г-н Рябчук... Ориентир на западные стандарты, где все рассчитано, каталогизировано и согласовано по рангам, тут вообще не срабатывает. Я, например, и до сего дня не знаю точно, сколько всего было продано за год моих «Польових досліджень з українського сексу» — пятнадцать или двадцать тысяч. Знаю только, что шли «пиратские» тиражи, например, из Тернополя, откуда покупались партии в другие города. От львовских дистрибьюторов имею данные, что на каждый «легальный» экземпляр, проходящий через их руки из издательства, в городской книготорговой сети приходилось три нелегальных. Но это львовская пропорция — один к трем. Какой она, эта пропорция, была в Харькове или Киеве, я не знаю, так же как никогда не узнаю, кто и сколько на моем «бестселлере» заработал: даже если бы хотела подать в суд, отстаивая свои авторские права, то не знаю на кого! И второе издание «Польових досліджень» тоже не «застраховано» от «пиратов». В этих рыночных джунглях, где государство грабит, но не защищает, где нужно смотреть в оба, следить, чтобы тебя не нажухали, а если уже нажухали, то хотя бы минимально, разглагольствовать с умным видом о самоокупаемости или несамоокупаемости — значит или сознательно манипулировать общественным мнением, или просто не ведать, что творишь.