Стеблевские истории
ОСТРОВ
Каждый, кому выпадет побывать в Стеблеве, не может не очароваться поэтическим характером реки Рось. На подступах к поселку она тихо течет между пологими берегами, а здесь, посреди Стеблева, вдруг начинает делать причудливые зигзаги, «проскакивая» сквозь гранитный каньон, ловко огибая большие и малые скалистые выступы, которые попадаются на ее пути к Днепру. Острова и островки, образованные «по дороге», остаются нерушимыми в течение веков.
Впрочем, — не все. Вот здесь, где Рось «просекает» Стеблев, до 1951 года была своя Хортица в миниатюре, — высокий скалистый остров длиной около километра. А потом наступило время, когда на Роси начали строить гидроэлектростанции, основное течение перегородили дамбой; один из рукавов, которые огибали остров, «отрезали» дамбой, — и «хортицы» не стало. Там, где был рукав, теперь маленькая стеблевская «швейцария».
Природа создавала этот романтический уголок в минуту высокого вдохновения. Впрочем, дело не только в красоте: для наших предков остров был прекрасной естественной крепостью. Неудивительно, что его облюбовали еще во времена Ярослава Мудрого, когда по велению киевского князя именно здесь, на Поросье, укреплялись южные границы Руси. Бродя по окрестностям Стеблева, можно натолкнуться на следы древнерусских городищ. Попадаются даже остатки Змеевых валов, которые, согласно версии историков, были фортификационными оборонными сооружениями на юге Руси и которые должны были защитить ее от набегов степняков. Говорят, что на месте нынешнего Стеблева когда-то стоял летописный город Торческ. Если это так, то сердцем его, наверное, был тот же скалистый остров-замок!
К сожалению, о средневековой истории этих мест можем сказать немного. Зато казацкое прошлое просматривается значительно выразительнее. Вполне очевидно, что в ХVІІ—ХVІІІ вв. Стеблев с его островом-замком был важным казацким форпостом, крепостью с постоянным гарнизоном. Здесь часто останавливались гетманы — Петр Конашевич-Сагайдачный, Богдан Хмельницкий, Петр Дорошенко... В польских архивах сохранилось письмо Сагайдачного, писанное в Стеблеве 2 июня 1620 года. Адресовано оно богуславскому старосте, которого Сагайдачный просит, чтобы тот приказал «панам богуславцам насыпать с шестьдесят мер овса и столько же возов сена и спровадить сюда, в Стеблев» (гетман Войска Запорожского вместе с «массой общества» собирался здесь перезимовать). А чтобы «паны богуславцы» не стали отказываться, Сагайдачный напомнил, что их покой зависит от его вооруженной защиты. Мирная жизнь нуждается в сильной армии, и не грех пожертвовать ради этого и сеном и овсом...
Отсюда, с острова, виден Резаный Яр на левом берегу Роси, у села Выграив, — из-за того и Резаный, что весной 1648 года армия Богдана Хмельницкого нанесла здесь сокрушительное поражение армии Речи Посполитой. Европа вздрогнула, узнав, что под ударами казацких отрядов перестала существовать одна из крупнейших милитаристских сил Старого Света!
Драматические события разыгрались в Стеблеве и в 1664 года, когда король Ян Казимир двинулся на украинские земли. Армия Стефана Чарнецкого в составе 8 тыс. поляков и 15 тыс. татар в течение трех недель напрасно пыталась взять Стеблев штурмом. Когда на острове вследствие взрыва порохового склада вспыхнул сильный пожар (в огне которого сгорела и деревянная крепостная церковь), — только тогда твердыня была взята и отдана на разграбление татарам. Однако и Чарнецкому здесь вскоре пришел конец: казаки заманили его в богуславские леса и нанесли тяжелое поражение.
А еще спустя пять лет, в 1669-м, время испытаний наступило для правобережного гетмана Петра Дорошенко. Преследуемый запорожским гетманом Михаилом Ханенко, он вынужден был после жестокого боя спасаться на том же таки стеблевском острове. И неизвестно, чем бы все закончилось для Дорошенко, если бы не прибыла помощь от Ивана Сирко...
Вообще окрестности Стеблева были ареной многих боев и битв. Остался этот городок и в истории Юрия Хмельницкого: Петр Дорошенко взял его здесь в плен и отдал татарам.
После ликвидации в 1775 году Запорожской Сечи закончилась и история стебловской крепости: ее уничтожили. Стеблев превратился в обычный мирный городок, боевая слава которого осталась разве что в легендах.
В ХVІІІ в. Стеблев долгое время принадлежал панам Яблоновским. Один из них — Николай — был весьма колоритной фигурой: поляк по национальности, он вполне перенял украинские обычаи, разговаривал только по-украински, ходил в народной одежде, во время жатвы косил вместе с крестьянами, любил чумакувать (ездить за солью). Историк Лаврентий Похилевич писал, что Николая Яблоновского крестьяне не просто уважали, — он был для них «божищем».
МИЦКЕВИЧ
В конце февраля 1825 года в Стеблеве побывал великий польский поэт Адам Мицкевич.
Какие дороги привели его сюда? Началось все с ареста: 23 октября 1823 г. Адама (в то время — учителя из города Ковно) арестовали. Причиной стала его причастность к виленскому «Обществу филоматов» — молодежного кружка, который интересовался масонскими идеями и ставил перед собой просветительские, научные и моральные цели. От политики «филоматы» открещивались, однако для спецслужб Российской империи (в состав которой тогда входила и Литва) они все равно были подозрительным тайным обществом. Поводом для наступления на «филоматов» стало слово ... «конституция»: кто-то из виленских гимназистов написал мелом на доске «Виват Констанция»; другой исправил «Констанция» на «Конституция»; еще кто-то дописал: «для поляков», — и этого было достаточно, чтобы начался скандал.
Мицкевич на полгода попал в тюрьму. После процесса и приговора суда два десятка молодых людей были высланы из польских губерний. Адаму Мицкевичу повезло больше: его взял на поруки профессор Виленского университета Иоахим Лелевель, поэтому из тюрьмы Адам вышел досрочно. Однако избежать высылки ему не удалось. Так 25-летний поэт оказался в Петербурге.
В те дни Нева вышла из берегов и залила город. Потрясенный наводнением, он вдруг, словно намокший лев, утратил свое величие и ... бдительность. Во всяком случае, решение министра образования Шишкова о назначении Адама Мицкевича преподавателем Ришельевского лицея в Одессе было далеко не самым строгим из возможных. Можете удивиться, но Мицкевич даже имел возможность выбирать место своей ссылки!
Поэтому — из северной Пальмиры поэт вместе со своими двумя друзьями, Францишеком Малевским и Юзефом Ежовским, отправился в Пальмиру южную. Через Витебск и Гомель сани повезли трех «филоматов» в Киев.
Немного спустя, уже из Одессы, в письме к своему приятелю Эдварду Одинцу Мицкевич так писал о своем путешествии: «Я перекроил целую Европу с севера на юг, и, что удивительнее всего, — на одних санях; вещь здесь неслыханная». Похоже, времени «филоматы» имели достаточно. Ехали с остановками, гостя у старых и новых приятелей. Разве мог Адам Мицкевич, проезжая около Вышгорода, не пожаловать к своему родному брату Александру (впоследствии — профессору Киевского университета), у которого было имение в селе Козаревичи? Или как можно было не побывать на знаменитых ежегодных контрактах на Подоле, у старой Киевской академии, если там собиралась польская шляхта едва ли не со всей губернии?
Именно здесь, на контрактах, Мицкевич познакомился с Германом Головинским, который и пригласил его в Стеблев, в свое имение, расположенное на высоком скалистом берегу. В письме к тому же таки Эдварду Одинцу Мицкевич «отчитывался»: «В Киевской губернии я съехал с пути в село (Стеблев. — В.П.) и впервые увидел скалы, о которых знаем разве что из книг. Это был для меня новый и увлекательный пейзаж. ... Оставалось сожалеть, что все это не пришлось увидеть летом, когда ее украшают воды, зелень и виноград».
И действительно: если бы Адам Мицкевич попал в Стеблев летом, его восторгу не было бы границ. Амвросий Левицкий (родной брат Ивана Нечуя-Левицкого), который служил в Стеблеве священником, вспоминал, что у Головинских был прекрасный парк, посреди которого протекала живописная речка Боровица. Именно здесь, у дома, в котором останавливался Мицкевич, — место ее впадения в Рось. Чего только не было в помещичьем парке, пишет Левицкий. Оплетенные зеленью беседки, цветники, оранжереи, водопады, домики для панских развлечений, фонтаны, богатый фруктовый сад, природные гроты, воздушные мостики через Боровицу... Можем вполне довериться эстетическим вкусам священника Амвросия Левицкого: «Весной, когда расцветет природа, Стеблев такой красивый, что своей живописностью может конкурировать с любым швейцарским городком».
Все это видел и Мицкевич, — вот только в зимнем убранстве.
Гостя в Стеблеве, он записал в альбом Эмилии Головинской стихотворение «Подорожные», в котором были такие строки:
«Життя — це вузька стежка, що єднає два моря, —
Всі ми летимо з імлистого провалля у похмуре провалля...»
Пройдет много лет, и в четвертой книге романа «Пан Тадеуш», написанного во Франции, Адам Мицкевич, элегически вспоминая «родные деревья», к которым он надеялся вернуться, назвал и старую липу у дома Головинских:
«Чи на Вкраїні б я ту липу упізнав,
Що сотню панночок і сотні хлопців бравих
Ховала в холодку, при танцях і забавах,
Як вечір повивав блакитноводу Рось?»
Это может показаться чудом, но двухэтажный флигель Головинских, у которого росла та старая липа, сохранился. Теперь он входит в состав Корсунь-Шевченковского государственного историко-культурного заповедника — и ждет лучших времен и более заботливых хозяев. Недалеко от флигеля — «Скала Мицкевича»: стоя на ее краю, можно полюбоваться роскошной панорамой Роси.
Что же касается истории путешествия Адама Мицкевича и его друзей в Одессу, то у него было романтическое продолжение. После Стеблева поэт еще побывал в гостях у Бонавентуры и Иоанны Залеских. Для этого следовало сделать большой крюк и отправиться в село Пустоваровку, в 8 верстах от Сквиры. В пустоваровском имении любили гостей и развлечения. Тем более, что и гости на этот раз прибыли необычные. Опальный поэт-романтик не мог не привлечь внимания Иоанны Залеской. Впоследствии они встретятся в Одессе. Биографы поэта пишут, что Иоанна станет большой любовью Мицкевича.
По дороге к морю Адам Мицкевич заезжал в Елисаветград, где его ждал граф Ян Витт, куратор одесского школьного округа (это тот самый граф Витт, матерью которого была знаменитая София Потоцкая, собственница уманского парка, который давно носит ее имя). В Елисаветграде Мицкевич узнал, что в школе, куда его назначили, нет мест. И все же он таки поехал в Одессу, навстречу морским стихиям, приключениям, любовным увлечениям... «Проехал бескрайней степью, где между станциями нет ничего, кроме земли и неба, — и так в течение трех сотен верст»... Эти строки поэта — из того же таки письма к Эдварду Одинцу. Начиналась весна 1825 года...
Неисповедимы все-таки судьбы человеческие! Адам Мицкевич гостил в Стеблеве, — а в каких-то 20 верстах, в Кириловке, топтал спорыши 11-летний Тарас Шевченко. Вскоре, через месяц, после смерти отца он станет круглым сиротой, школяриком-попихачем у дьяка Богорского, а потом махнет рукой на свою недолю — и бросится по окружающим селам искать художника, который бы стал для него учителем. Придет и в Стеблев. Но и здесь его ждала неудача...
А 1829 году пан Павел Энгельгардт, оставляя свое имение в Вильшаной, возьмет с собой в дорогу казачка Тараса, — и Шевченко попадет в тот самый город Вильно, где в 1815—1819 гг. учился в университете Адам Мицкевич.
НЕЧУЙ
И все же Стеблев ассоциируется прежде всего с именем Ивана Семеновича Нечуя-Левицкого. Без Левицких история городка вообще была бы неполной. Стеблевские священники чаще всего носили фамилию Левицкий — еще в конце XVIII в., еще на протяжении всего ХІХ в. У Спасо-Преображенской церкви, в которой священники Левицкие имели приход, их и хоронили. Церковь не сохранилась, зато на крутом берегу Роси и до сих пор стоят две могилы: в одной покоится дед писателя, во второй — отец. Умерли они оба в 1872 году.
Иван Семенович Нечуй-Левицкий рос в семье, образ жизни которой традиционно мало чем отличался от образа жизни сельского простолюдина. «Так вообще жило когда-то наше сельское духовенство», — объяснял уже знакомый нам Амвросий Левицкий. Священники пахали и сеяли, молотили хлеб, рубили дрова; в рясу наряжались лишь когда нужно было идти в церковь; с прихожанами жили в согласии, ходили всем семейством на крестины, похороны и свадьбы; разговаривать по-русски не умели совсем — говорили по-украински; не брезговали заглядывать и в кабак...
Правда, отца Ивана, Семена Левицкого, который стал благочинным священником в 1838 г., как раз тогда, когда родился Иван, сказанное касается только отчасти. В его образе появляются черты, так сказать, сельского интеллигента, просветителя местного люда. Отец Левицкий был книжником, имел в своей домашней библиотеке «Историю Малороссии» М. Маркевича, «Историю Малой России со времен присоединения оной к Российскому государству при царе Алексее Михайловиче» Д. Бантиша-Каменского, казацкие летописи. Хозяйство его интересовало мало. Сын Иван часто видел отца за чтением или же писанием проповедей, причем писал их Семен Левицкий на украинском языке, чем удивлял митрополита и преподавателей Киевской духовной академии.
«Отец мой любил родной край, — вспоминал И. Нечуй-Левицкий, — все бывало нам говорит, что на Украину очень насели польские паны и жиды, что Московщина заедает нам язык и национальность, все рассказывал нам украинскую историю. ... Бывало, как едем с ним в Корсунь, то все, бывало, показывает нам Резаный Яр и могилы под Корсунем, где была битва Богдана Хмельницкого с поляками; показывал путь Наливайко, который поворачивает с Корсунской дороги на село Петрушки...»
В 1845 г. священник Семен Левицкий открыл в Стеблеве церковно-приходскую школу. Просуществовала она только год, поскольку пан Головинский, будучи сам римо-католиком, сделал все, чтобы закрыть ее. Он велел управителю забрать учеников ЦПШ на работу на «суконке» — местной фабрике. Прошло целых 14 лет, пока церковная школа открылась опять, — и опять по инициативе отца Левицкого (1859 г.). А 1861 г. он таки добился, чтобы в Стеблеве был построен каменный дом, в одной половине которого расположилась волость с писарем и канцелярией, а во второй — школа и квартира для учителя. Воистину подвижнический дух и большой общественный интерес нужно было иметь, чтобы стоять на своем, преодолевая сопротивление и просто инерцию стеблевского «социума»!
О матери своей — Анне Лукьяновне — Нечуй-Левицкий вспоминал, что она «была родом из Лебединского женского монастыря», что была «очень богомольная» и в то же время — «веселая, проворная, говорунья и певунья». Любила читать жития святых, и эта страсть передалась и старшему ее сыну Ивану. Умерла Анна Лукьяновна в 1851 году, когда Ивану было только 13.
Мемуары И. Нечуя-Левицкого свидетельствуют, что в его воспитании большую роль сыграла нянька, баба Мотря. «Наш дом был старинный, непросторный... Я, брат и сестра спали в пекарне на полу возле нашей няньки, бабы Мотри, потому что в горницях не было места», — писал Иван Семенович в автобиографии. Две стихии объединились в его детстве: простонародна крестьянская (общий ритм жизни, обычаи, украинский язык, фольклор) — и интеллигентская (культ книги, знания, интерес к национальной истории). Важным составляющим мира, в котором вырастал будущий писатель, была также роскошная природа Корсунщины. Река Рось с белыми хатками на берегах, зеленые пейзажи производили незабываемое впечатление.
Было бы странно, если бы Стеблев не попал на страницы произведений писателя. Прежде всего стоит вспомнить в этой связи его повесть 1875 года «Микола Джеря». Куда направился Джеря, убежав от пана из своей Вербивки на Васильковщине? Правильно, на стеблевские сахароварни. Первый сахарный завод в Стеблеве пан Головинский запустил в 1852 году, второй — еще через четыре года. На первом делали сахар-песок, на втором — рафинад. Крепостничество еще не было отменено, поэтому Микола Джеря и его земляки, самовольно оставив своего пана, очень рисковали. Если бы Бжозовскому, который напал на след беглецов и приехал за ними в Стеблев, хватило ловкости и сельская полиция поймала дерзких крепостных, наказание было бы тяжелым. Однако бурлаки опередили пана и отомстили ему: ночью Микола Джеря надавал пинков Бжозовскому, и тот вынужден был спасаться, прячась на чердаке, а потом — под чужим тыном. Так что Стеблев запомнился гонористому пану Бжозовскому на всю жизнь, не сомневайтесь!
Однако И. Нечуй-Левицкий не только описал жизнь рабочих на стеблевской сахароварне. Его перо никогда не обходило красот украинской природы. Так и на этот раз: стеблевские эпизоды в истории хождений Миколы Джери начинаются с описания «очень красивого места» на Роси. Речь идет о «немалом скалистом острове Замок», а также о каменных каньонах, среди которых «шумит и бьется о камни белая водная волна». Вспоминается скала Спас, на которой «стоит церковь среди зеленого дерева, которую видно словно через каменные ворота», — это та самая церковь, в которой служил Семен Левицкий, отец писателя.
Стеблев является местом действия и в повести Нечуя-Левицкого «Бурлачка». Ее страницы читаются как путеводитель по этому городку.
В Стеблеве есть музей писателя, много лет возглавляемый Сергеем Левковичем Хаврусем — человеком одержимым, рьяным краеведом, музыкантом-песенником. О чем бы вы ни говорили с ним — через несколько фраз Сергей Левкович обязательно вспомнит своего любимого земляка Ивана Семеновича. Что-то процитирует «к слову», расскажет интересный эпизод из биографии писателя, а если уже будете идти с ним по улицам Стеблева, то готовьтесь, что в какой-то момент услышите от собеседника: «Вот здесь стояла хата Джери». А там живут Кайдаши, потомки «тех самих» Кайдашей. А вот на том углу жили Авраменки...
Что касается уроженца Стеблева Василия Авраменко (1895—1981), то его имя вернулось в Украину только в начале 1990-х. После поражения УНР он, мастер народного танца, жил в эмиграции. Организовывал в Европе украинские танцевальные кружки. В Подебрадах (Чехия) среди его учениц была и поэтесса Елена Телига. В 1929 г. Авраменко переехал в США, организовал школу народных танцев в Нью-Йорке, многочисленные кружки в США и Канаде. Выступал с украинской танцевальной группой и хором Кошица на многих сценах мира. В 1936—1937 гг. основал киностудию звуковых фильмов.
Василий Авраменко завещал, чтобы его прах похоронили в Стеблеве. Воля мастера была выполнена в 1993 г. На средства мецената из США Марьяна Коця, который хорошо знал знаменитого танцовщика, на могиле Авраменко установили памятник. С этого места видно тот самый угол, где проходило детство Василия Авраменко...
Если все это знать, видеть, то окажется, что Стеблев — это некий музей под открытым небом... А ко всему прочему, в этих местах очень живописная природа. В самом городке в Рось впадают две речки — Боровица и Хоробрая. С севера и востока Стеблев обступает хвойный лес, в котором разместились базы отдыха и пансионаты. Рось, хотя ей почти ежегодно и достается от промышленных предприятий, расположенных в верховье, манит к себе красотой, тихим течением вод, скалистыми берегами... Таки прав был Лаврентий Похилевич, когда писал: «Стеблев замечателен своим местоположением». Так и есть. Хочется, чтобы так и было. И чтобы человек, хозяйствуя, чувствовала себя как врач, который помнит свою главную профессиональную заповедь: «Не навреди».
