500 раритетных фотоаппаратов, архивные снимки и собственная школа

В последнее время в Донецке очень стремительно развивается фотография. И дело не только в том, что теперь фотографировать можно на телефон, планшет, «мыльницу», полу- или профессиональный аппарат. Создаются клубы и группы фотографов-любителей, проходят выставки. Но помимо «молодого движения», уже несколько лет в Донецке работает Музей фотожурналистики. Об истории фотографии в Донецке — в разговоре с основателем и руководителем Музея фотографии, а с февраля еще и преподавателем истории и техники фотографии Александром ВИТКОВЫМ.

— В чем уникальность Донецкого Музея фотожурналистики?

— Музеи на фототематику есть в Минске, в России, в Западной Европе, да и в Украине. Но в них представлена только фототехника, а у нас к этой теме комплексный подход. Все-таки уходят люди, выбрасываются архивы, уходит память. А мы собрали то, что осталось. У нас представлены работы только фотожурналистов, нет студийных фотографов, пейзажистов, рекламистов.

— А работы каких фотографов хранятся в музее?

— Донецкая школа фотографии славилась еще с советского времени. Здесь такой конгломерат, море национальностей, сам край давал много тем. Многие московские фотокорреспонденты приезжали и создавали здесь свое имя. Зачастую на Донбассе делали репортажи о рабочих профессиях. Бренд нашего музея — это, конечно, Халдей. Он входит в десятку лучших фотокорреспондентов мира. Это фотограф, который сделал снимки знамени Победы, Нюрнбергского процесса, Потсдамской конференции. Кроме того, есть фотоработы Ефима Комма. Он снимал всю войну, в особенности — освобождение от немцев. Можно посмотреть, как человек во время боевых действий с полтинничком (фокусное расстояние. — Авт.) и с винтовкой в руках делал кадры. Его фотоаппарат и награды находятся в музее Великой Отечественной войны в Киеве. В музее также представлены работы моего отца Бориса Виткова. Он печатался во всех газетах СССР, работал в «Комсомольце Донбасса», для «Московского комсомольца» делал репортажи со всего Советского Союза. Он только фотографировал. Тогда не подписывали фотографии. А основоположником жанра фотографий с подписями стал Василий Песков. Он первый начал снимать простых людей и писать очерки.

— А где находятся все эти работы? Есть ли они в экспозиции?

— Они есть и в архиве, и в экспозиции. У нас есть газеты 1940-х, 1950-х годов и так потихоньку до Перестройки. Сейчас собираем фотоальбомы. Нам это интересно, ведь сейчас их не переиздают. Есть техническая литература, изданная еще в 1950-х гг. Мы оцифровываем фотографии, но негативы не убираем. Доказано, что негатив может сохраняться 300 лет, а как себя поведет носитель, мы пока не знаем. Все, чем мы занимаемся, — не коммерческое дело, это для истории. Недавно профессор Горевалов (Сергей Иванович Горевалов, преподаватель института журналистики Киевского национального университета. — Авт.) привез книгу «Украинская фотожурналистика». Но там нет ни одной главы, ни одной строчки о донецкой школе! В свою очередь, он обещал, что во втором издании напишет о ней (улыбается. — Авт.).

— Кроме фоторабот, в музее хранится коллекция фототехники. Сколько всего экземпляров фотоаппаратов вам удалось собрать?

— У нас около 500 единиц. Но есть и аксессуары: редкие вспышки, объективы, светофильтры, экспонометры. Самые старые — немецкие камеры 1925—1926 годов. Недавно приобрели немецкий объектив 1932-го. Самые старые советские — это «Фотокор», один из первых массовых советских фотоаппаратов, 1930 год. Мы стараемся, чтобы они были в хорошем состоянии. Как и любая машина, фотоаппарат должен работать. Хотя, конечно, техника все равно постепенно портится. Но у нас все должно работать.

— А как собиралась вся эта коллекция?

— По-разному. Начиналось все с маленького столика: фотоувеличитель, несколько фотоаппаратов. Потом увидели, что людям интересно, и начали расширяться. Часть техники покупали, вторую часть приносили люди. Этот музей — народный. Фотоаппараты дарили даже люди из Киева, из Крыма.

— А как часто посещают музей? Есть ли спрос на историю фотографии?

— К нам часто приходят группами школьники, работники предприятий, студенты журфака. Очень много из области, из других городов Украины, из стран ближнего зарубежья. Даже из Лондона гости были. Англичанам было очень интересно у нас. Самое удивительное, что когда они увидели партбилет и учетную карточку члена Коммунистической партии, то им стала неинтересна фотоаппаратура. Они никогда не видели билет члена партии (смеется. — Авт.).

— Музей действует с 2008 года, а в мае 2012 года он был расширен. Чем живет музей? Кто его финансирует?

— Да, был один зал, но потом количество аппаратуры увеличивалось, и мы открыли еще два. И сейчас уже надо делать новые витрины, потому что экспонаты накапливаются. Это нужно делать сейчас, иначе пройдет три-четыре года, и все будет выбрасываться. Мы бы выставили уже и современную цифровую технику, первые цифровички еще без карточки (карты памяти. — Авт.), первое поколение цифровиков «Canon». Карточки мы тоже собираем.

Мы выживаем, потому что выпускаем книги. Делаем проект «Донецк в лицах», уже создано пять томов. А из бюджета сейчас денег никто не дает. Но горисполком помогал в создании музея, на это была выделена определенная сумма. Когда начинали, помог Владимир Рыбак (предыдущий мэр Донецка. — Ред.), благодаря ему удалось буквально создать фотомузей из развалин. Теперь Александр Алексеевич (Лукьянченко. — Авт.) поддерживает.

— Сегодня среди молодежи наблюдается всплеск пленочной фотографии. Молодые люди начали покупать или доставать из чердаков старые фотоаппараты и покупать еще оставшуюся пленку. Как вы к этому относитесь?

— Я даже предположить не мог, что у молодежи возникнет такой интерес к пленочной фотографии. Но мне кажется, это отвечает сущности человека. Все, что делается посредством машины, уже приелось. Когда мы снимали на пленку, то бережнее относились к кадру. Человек знал, что у него есть 36 кадров, поэтому сразу кадрировал, выстраивал композицию. Не было ни 700, ни 800 кадров. Я против «затехничивания». Исхожу из того, что аппарат должен быть хороший, но фотографируют головой, а не техникой.

— Сегодня также очень модным является создание фотошкол. У вас большой опыт в работе с техникой, много знаете о ее истории. Не думали ли вы о создании фотошколы?

— Думал и долго к этому шел. Решил заняться этим потому, что люди приходят и говорят, что проучились, заплатили деньги, а фактически ничего не умеют. Мы разработали программу, начиная от устройства фотоаппарата и заканчивая компьютерной обработкой. Это для начинающих. Есть отдельный курс и для профессионалов. Школа организована на базе музея. Я считаю, что это хорошая идея, потому что фотография — «самый плодотворный наркотик» в мире. Но сейчас фотография, в основном, — белый стих: что вижу, то и снимаю. Но даже белый стих нужно снимать нормально.