Александр ШИЛКО: «Новости не терпят слова «завтра»

ПРОФЕССИЯ

— Александр, часто ли приходится сталкиваться с такой ситуацией, когда вам говорят: мы не хотим, чтобы нас снимали, нам не нужно присутствие журналистов?

— Да, часто. Кто-то просто не привык к публичности, кто-то боится, что его интервью исковеркают, либо человек заведомо в проигрышной ситуации и считает, что после появления на ТВ его положение станет еще хуже. Многие просят подождать со съемками, мол, сами еще не разобрались, позвоните завтра. Но новости не терпят слова «завтра». Иначе это не новости.

А бывает, у человека просто выработался стереотип по отношению к журналистам вообще. Приходится этот стереотип ломать.

— Представим, что я — директор завода, на котором случился выброс ядовитого газа. Я абсолютно уверена, что журналисты мне не нужны. Как вы будете ломать мое убеждение?

— Я скажу: мы все равно сделаем сюжет о выбросе газа. Ваших оппонентов покажут в новостях, а вас — нет. Подумайте, может, вам стоит воспользоваться нашим предложением? Ведь вам есть что сказать?

— Жестко.

— Правдиво. А какие есть еще способы?

— Я, конечно, предоставлю и точку зрения, и возможность снимать. Но я постараюсь показать вам «потемкинские деревни», и вы можете оказаться в невыигрышном положении...

— Это нормальное человеческое качество — показать себя или свою историю с лучшей стороны. Но журналист умеет отличить зерна от плевел. Я скажу открыто, в лоб — мне нужно именно то, что касается темы съемки. Если откажут, мы скажем в сюжете, что не имели доступа к месту съемки, документам. А зрители сами сделают выводы.

— Опытный журналист может «повернуть» ситуацию по-разному, раскрыть собеседника с положительной или с отрицательной стороны. Кем, по-вашему, должен быть журналист — прокурором или адвокатом?

— Я стараюсь в сюжетах даже не намекать на свою точку зрения. Боюсь кого- то поранить словом. Ни одной из историй я не посвятил свою жизнь, в отличие от героев сюжета, — какое я имею право делать свои личные выводы? Журналист — не судья, не прокурор. Хотя... с другой стороны, — «сторожевая собака демократии».

— Вы затронули тему журналистской этики. Какие ее положения являются, на ваш взгляд, приоритетными?

— Дать все точки зрения на данную тему. (Кстати, это этическое обязательство касается и героев сюжета.) Но не всегда получается выдержать баланс. Например, спорят две стороны, надо показать их в процентном соотношении 50/50, а получается 40/60. Ведь текст — это не математическое уравнение. Часто кто-то обижается, даже если сделаешь строго напополам. Иногда недовольны обе стороны. Какой выход? Все равно стремиться к совершенству — к этому математическому уравнению. Позиции сторон, и ноль своих оценок.

— В некоторых фильмах акцентируют внимание на журналисте, залог успеха которого — тонкое знание психологии. Что вы об этом думаете?

— Да, это верно. Ежедневное общение с абсолютно разными людьми делает из журналиста психолога. Но для многих здесь кроется соблазн — использовать психологические приемы с целью выудить информацию. А этого, на мой взгляд, нельзя делать. Повторюсь — это лишь мое мнение. Я использую только один психологический прием — открытость и независимость. Как правило, срабатывает безотказно. Здравствуйте, я — репортер, журналист. Именно так я себя позиционирую на съемках. Если рядом машут флагами, я не выкрикиваю лозунгов, если при мне кого-то критикуют, я не буду поддакивать. Не втираться в доверие, не переходить на фамильярность, не заигрывать, даже не сопереживать, не проявлять чувств. Это может показаться цинично. Но это цинизм хирурга, которому все равно, что во время операции думает больной. Это принципиальная позиция, которая пришла с годами. Иначе человек посчитает корреспондента за «своего» и ложно понадеется, что журналист помогает ему. Все это вредит объективности.

— Александр, не могу побороть ощущения, что в таком неторопливом, обстоятельном стиле беседуют скорее ученые, чем журналисты...

— А журналистика в том числе — и наука. Стереотип о журналисте, как о разгильдяе, очень эмоциональном, нахрапистом человеке, который кого-то «кусает», вечно куда-то вляпывается, — ложный. Он складывается из-за того, что нахраписта и скандальна сама окружающая нас жизнь, темы, которые мы ретранслируем в новостях. На журналиста переносится впечатление от материала сюжета. Вот, например, через минуту меня вызовут на съемку — на какую-нибудь забастовку, где люди будут врываться в дом, кричать в камеру, на кого-то лезть с кулаками. Сюжет выйдет динамичный, эмоциональный, но я в это время буду абсолютно спокоен, буду просто снимать нахрапистость окружающей жизни. А на авторе будет оттенок материала. От этого никуда не деться. Опять же, нужно уметь отличать репортера желтой прессы от репортера выдержанного солидного издания или общенациональной программы новостей. Там и здесь работают разные люди.

— И все-таки укоренилось мнение, что есть в журналистике некий азарт, как у игрока за зеленым сукном...

— Этот азарт — сама работа. Срочность, вездесущность, быстрота реакции. Ты испытываешь драйв, когда поджимает время, ты мчишься со съемки на монтаж, потом с кассетой — в эфирную аппаратную. Но, по большому счету, журналистика — это планомерное производство изо дня в день. Творческая рутина, как ни парадоксально это звучит. Это и творчество, и ремесло с уклоном к последнему. Темы повторяются с каждым годом. Скачки цен, призыв в армию, социальные проблемы и т.д. и т.п. Если политики ссорятся друг с другом, они делают это так, как уже делали другие политики до них. Из накатанной колеи выбивают, в хорошем смысле этого слова, сюжеты об интересных людях. Народные умельцы, изобретатели, склонные к созиданию добра люди. Например, недавно мы «случайно» встретили Пауло Коэльо — во время визита в Париж украинской делегации, записали интервью. «Случайно» в кавычках, так как, по Коэльо, ничего случайного нет.

— Профессия журналиста и понятия стеснительности, скромности несовместимы?

— Стеснительности — безусловно, нет. Нужно быть прямым, твердым, устремленным. Какая уж тут стеснительность? Скромность — другое дело. Это полезно всем. Будь ты журналист или нет.