Бандера и «линия разлома»

Физическое уничтожение исторического деятеля далеко не всегда влечет за собой уничтожение памяти о нем, потому что она имеет удивительную способность — трансформируясь, перекрашиваясь, «подпитываясь» системно сформированными черно-белыми мифами, приобретать в результате совсем новое качество. Создается или величественный монумент, представляющий нам чуть ли не сверхчеловека, безукоризненного рыцаря, вождя, — или, наоборот, демона, порожденного всеми силами ада. Следует заметить, что реальная история всегда опровергает такое черно-белое кино.

То, что процент украинцев, безразличных к жизни, поступкам и судьбе Степана Бандеры, удивительно низкий, можно почувствовать; для этого не нужны точные данные социологических исследований. Хотя, казалось бы, какое дело нашим соотечественникам до коллизий политической линии человека, который оставил этот земной мир свыше 50 лет тому назад? Но тот факт, что Бандера не «умер», а был убит выстрелом из спецоружия прямо в лицо возле своего мюнхенского дома, — свидетельствует: очень и очень мешал лидер ОУН «чекистам» в Москве, которые и подослали для его ликвидации испытанного агента Богдана Сташинского. В частности, и поэтому нам есть до него дело! А объяснение «страстей по Бандере», которые у нас до сих пор не утихают, довольно простое: очевидно, то «силовое поле проблем», в котором на протяжении жизни находился Степан Бандера, имеет определенные, и даже более значительные, чем может показаться, точки касания с современностью.

«Страсти по Бандере» — именно так называется новый сборник статей, исследований и эссе, выпущенный киевским издательством «ГРАНИ-Т» в конце 2010 года. Составители книги — Тарик Сирил Амар, Игорь Балинский, Ярослав Грицак — привлекли известных украинских и западных историков, философов, культурологов, публицистов (назовем лишь некоторые имена: Владимир Вятрович, Кость Бондаренко, Андрей Портнов, Моисей Фишбейн, Тимоти Снайдер, Иван-Павел Хымка, Аскольд Лозинский, Зенон Когут, Василий Расевич, Роман Дубасевич...). При этом составители не отдают предпочтения ни одному из многочисленных взглядов на место и роль проводника ОУН в украинской и европейской истории, а все материалы дискуссии — собственно, вся книга и является непрерывной дискуссией — подать максимально полно. В какой степени это удалось, решать объективному, незаангажированному читателю, далекому и от «иконизации», и от «демонизации» Степана Бандеры; на такого читателя прежде всего и рассчитано это издание.

Составители сборника подчеркивают, что они «не ставили целью давать оценку разным тезисам или позициям относительно Бандеры». «Мы предпочитали показать самое широкое разнообразие мыслей и голосов из Украины, а также из-за рубежа. Сама дискуссия показывает, что это разнообразие не удается возвести к простой дилемме «за» и «против»: имеем украинских националистов, которые критикуют Бандеру (например, Евгений Стахив. — И. С.), и имеем русскоязычного автора (Игорь Ткаленко. — И. С.), который симпатизирует Бандере и солидаризуется с ним. Читатель, однако, должен понимать, что каждая позиция имеет свою цену. Прежде всего, ему стоит осознать, что хотя большинство авторов являются профессиональными историками, сборник имеет характер публичной, а не академической дискуссии. Этот публичный характер означает, среди прочего, наличие текстов, к которым нужно относиться со здоровой дозой скептицизма. Мы убеждены, однако, что украинское публичное пространство требует большой степени открытости, и ради этого мы готовы дать слово даже тем авторам, с которыми не соглашаемся или позиции которых являются для нас неприемлемыми. Поэтому просим читателей не воспринимать этот сборник как еще один арсенал идеологических аргументов, с помощью которого можно побить своих соперников, а, скорее, как приглашение к критической рефлексии вокруг нашего прошлого».

Такой является позиция составителей. По каким же «линиям разлома» проходит дискуссия, которая и составляет основное содержание книги? Таких линий сразу несколько; наметим хотя бы важнейшие из них, а также главные аргументы «за» и «против».

1. Был ли Бандера фашистом (нацистом) в идеологическом смысле?

Роман Дубасевич, автор интересного исследования «Украина или смерть», приводит характерное высказывание мировоззренческого соратника Бандеры Николая Сциборского из труда «Нациократия» (впрочем, отношения этих людей в политическом понимании были, мягко говоря, достаточно сложными): «Уважаючи краєкутним каменем своєї ідеології націю-державу, він (фашизм. — И. С.) підпорядковує їй у цілості й суспільство, і окремих людей. Людині фашизм не відмовляє її вартостей, одначе відношення громадянина до держави будує не на її «вроджених людських правах» (як це робить демократія), лише насамперед на її обов’язку перед нацією-державою. Демократія видвигнула гасла: «свобода, рівність, братерство». Їм фашизм протиставить свої кличі: обов’язок, ієрархія, дисципліна».

«Думаю, — продолжает Роман Дубасевич, — оценка деятельности ОУН-УПА в значительной степени будет зависеть от нашего понимания, что такое национализм. С одной стороны, он как будто был движущей силой в борьбе за независимость, а, следовательно, является как бы фундаментом современной Украины. И на этом полюсе он близок к освободительным, антиколониальным движениям и положительно коннотированному патриотизму. С другой — и об этом нам в настоящий момент вести речь крайне сложно, — во имя украинской нации и государственности были совершены преступления. И здесь не идет речь о жертвах, неминуемых во время вооруженных конфликтов, а о практике сознательной, если хотите, программной ликвидации своих этнических, политических и социальных конкурентов. Как ни парадоксально, именно этот недоосмысленный момент национализма отражается на современном состоянии дел в Украине, и дальше поляризуя и парализуя общество. И это не продолжение советских стереотипов, а закономерное возвращение привидений неискупленного прошлого, простыми словами — наступания на те же грабли».

2. Был ли Бандера нацистским приспешником в смысле политико-практическом?

Историк Владимир Вятрович приводит уникальный немецкий документ — протокол разговора руководителя ОУН с заместителем государственного секретаря нацистской Германии Эрнстом Кундтом от 3 июля 1941 г. (протокол не пропагандистский, а «для служебного пользования», то есть относительно более достоверный). В ответ на обвинение в несогласованности действий националистов с немецким руководством Бандера берет на себя полную ответственность за Акт возобновления независимости Украины от 30 июня 1941 года, мало того — добавляет: «Я хочу еще раз выяснить, что все мои приказы не зависели от любого распоряжения или согласия немецких властей. Издавая свои приказы, я не полагался ни на какие немецкие власти, ни на их согласование, но только на мандат, который я получил от украинского народа». «Во второй раз после 1936 г., — комментирует дальше В. Вятрович, — Бандера своей принципиальной позицией обрекал себя на смерть. Дальше было пребывание под арестом, что должно было «помочь» изменить непродуманное решение, следовательно, концлагерь Заксенхаузен как наказание за то, что это решение не было изменено».

3. Была ли ставка на насилие, объединенная с ксенофобией и вождизмом, определяющей в политическом наследии Бандеры?

Публицист Александр Мотыль в статье «Украина, Европа и Бандера» отмечает, что «современные украинцы, которые считают Бандеру героем, восхваляют его и непримиримое сопротивление Советскому Союзу его движения в течение 1939—1955 гг. Никто не рассматривает насилие националистов против поляков и евреев как что-то похвальное, но и мало кто считает его главным в том, что представляют Бандера и националисты: отказ от всего советского, отрицание антиукраинской клеветы и безусловное посвящение себя независимости Украины. Бандеру и националистов рассматривают также как противоположность коррумпированной, корыстной украинской элите, которая плохо руководила Украиной в течение последних 20 лет. Конечно, эта популярная трактовка украинской истории является односторонней, и полная история будет включать и хорошее, и плохое, сделанное Бандерой и националистами. Но одностороннее прочтение истории не является неестественным, особенно среди неустоявшихся наций, которые ведут борьбу за сохранение своей только что добытой независимости».

4. Какое влияние будет оказывать политическое наследие и практика Бандеры на будущее Украины?

Вот что пишет Иван-Павел Хымка, профессор отделения истории и классических дисциплин Университета Альберты (Эдмонтон, Канада): «Это вопрос, какой тип интеллекта и морали мы хотим считать характерным для нашей нации. Хотим ли мы исследовать украинское прошлое во всей его сложности — или предпочитаем существовать без осмысления нашей национальной жизни? Хотим ли начать деконструкцию тех мифов, которые делят Восток и Запад, — или предпочитаем и дальше продолжать борьбу вокруг событий, которые происходили почти семьдесят лет тому назад? Хотим ли выработать исторический дискурс, который служил бы всем гражданам Украины, независимо от их этнического происхождения — или нам лучше отгородиться от всех национализмом? Ценим ли мы современность и толерантность — или нам хорошо с антисемитизмом и ксенофобией?»

В сущности, «проблема Бандеры» — это проблема цели и выбора средств ее достижения. Чтобы читатель почувствовал все трагические коллизии и противоречия, связанные с этим выбором, приведем два высказывания «немодного» в настоящее время (и ненавистного Бандере) Карла Маркса. В 1844 году он выдал такую чеканную формулу: «Цель, для достижения которой нужны неморальные средства — не является моральной целью!». Но тот же Маркс так определил свое отношение к жизни: «Борьба». Если с первым определением Бандера, вероятно, не согласился бы, то со вторым — согласился бы полностью. Об этом и книга, которую мы рассматривали.