Игорь КУЛЯС: «Самое главное в журналистике — два «не»: «не солги» и «не навреди»

— Какие изменения претерпела концепция новостийных передач на «Новом канале» за время его существования? На какие западные стандарты подачи новостей вы ориентируетесь?

— Концепция новостей на «Новом», собственно говоря, не претерпевала никаких изменений. Дело в том, что уже не первый год Александр Ткаченко постоянно воплощает в жизнь концепцию теленовостей как таковых. В 1997 году им был создан ТСН, который успешно функционирует как служба теленовостей по сей день, невзирая на то, что много самонадеянных людей пытались эту структуру «перестраивать». На «Новом» же концепция менялась ровным счётом один раз — в апреле 1999 года, когда на смену ТВ-дилетантам пришёл Ткаченко со своей командой концептуалов, к которой и я имею честь принадлежать. Дальше мы просто шаг за шагом создавали новостийную службу. Далеко не в самых комфортных условиях, но исключительно в рамках общепринятой в мире концепции работы теленовостей.

Мы ориентируемся на те из западных стандартов, которые одинаковы и для Запада, и для Востока. Принципы непредвзятости, оперативности, точности везде универсальны. Разумеется, если речь идёт о новостях.

— Как вы оцениваете нынешний уровень украинских новостийных программ?

— Его оценивать сложно. Просто потому, что за немногочисленными исключениями, новости не являются новостями. Часто это пропагандистские программы, умело замаскированные под новости, иногда высококачественные по форме. Совершенно неважно, кого и что они пропагандируют. Важно понимать, что это — не новости. Однако общество тихо мирится с таким положением вещей. Политическая элита этим вовсю пользуется. Мне кажется, что именно это, собственно, и является самой главной трагедией нашей общественной жизни. Вместо свободы слова мы имеем самый никчемный её эрзац. А общество, в котором нет свободы слова, дезинформировано, оно не знает, что с ним происходит. К счастью, есть ещё «островки», одним из которых является и наш «Репортёр». Я догадываюсь, что многие мои коллеги будут спорить с этими утверждениями, но кого они при этом будут уговаривать? Самих себя? Потому что, конечно, очень неприятно осознавать, что ты тратишь свои силы на пропаганду, мягко говоря, ущербных принципов, ценностей и персоналий.

— В последнее время участились случаи физической расправы с журналистами. Как вы считаете, с чем это связано? И можно ли это предотвратить?

— Любой случай физической расправы над журналистом — это ЧП общественного масштаба. Этого наше общество, к сожалению, ещё так и не поняло. Не поняло, что в его (общества) интересах, чтобы таких ЧП не было. Этого так и не поняли многие наши политики. Но тут- то как раз ничего удивительного и нет, поскольку некоторые из них эти ЧП и заказывают. Или же, пользуясь крайним несовершенством медийного законодательства, «гробят» целые СМИ вздорными по своей сути многомиллионными исками «о защите чести и достоинства». Предотвратить случаи физической расправы над журналистами пока что в принципе невозможно. Ни я, ни вы от этого никак не застрахованы. Если, разумеется, не сменить профессию на менее вредную для здоровья. Государство не стоит на защите журналистов, точно так же, как не стоит оно на защите всех других наших сограждан.

Однако, разумеется, и некоторые наши «коллеги» занимаются зарабатыванием политических дивидендов. Инсинуаций, связанных с фактами физической расправы, хватает. Мы в «Репортёре» подобные случаи просто игнорируем, дабы не делать рекламу недобросовестным «коллегам».

— Существует ли у журналистов «Нового канала» свой моральный кодекс? Если нет, то чем вы руководствуетесь при подаче конфиденциальной информации?

— Моральный кодекс у журналистов «Нового канала», конечно же, есть. Он нигде не написан, однако наши сотрудники прекрасно его понимают. Иначе мы бы не работали до сих пор вместе. Самое главное — два «не»: «не солги» и «не навреди». При подаче конфиденциальной информации мы руководствуемся исключительно соображениями общественного блага — как бы пафосно это ни звучало.

— Недавний опрос «Дня» показал, что среди главных событий прошедшего телесезона чаще всего называли «кассетный скандал». Какой уровень украинской журналистики, по-вашему, продемонстрировало это событие и чему научило?

— «Кассетный скандал» показал ряд безусловных слабостей и нашей текущей власти, и нашей нынешней оппозиции. Журналистика в целом показала себя ничем не лучше политической элиты. Ряд теленовостей (я имею в виду именно новости, а не пропагандистские шоу) более-менее адекватно освещали происходящее. Хотя, конечно, «табу» были — ну, как тут, в наших землях, и без «табу»! А вот ТВ-публицистика оказалась всецело на одной стороне баррикады — понятно на какой. В этом не было бы ничего плохого, если бы власть выходила из создавшегося кризиса цивилизованным путём. А так, как и всё у нас случается, сама эта тема стала обширным полем для разного рода спекуляций, как в публичной политике, так и в самих СМИ. В общем, «кассетный скандал», применительно к масс-медиа, показал разве что высокий уровень отечественной пропаганды. Это и понятно — ведь этому наша журналистика училась семь десятков лет. С другой стороны, тех, кто старался делать новости, «кассетный скандал», пожалуй, научил действовать более тонко, усовершенствовал приёмы и умения по обхождению пресловутых «табу».