Игра слов

На этой теленеделе в прессе было опубликовано несколько мнений о нынешнем состоянии нашей журналистики, ее целях, потерях и перспективах. Эти мнения принадлежат очень известным журналистам, компетентны и авторитетны. Два из них — Владимира Мостового и Вячеслава Пиховшека — были напечатаны в нашем «Дне» , в прошлую пятницу (№ 186) . Ну, а Микола Вересень как бы систематизировал, сконцентрировал, углубил и развил подобную точку зрения в «Зеркале недели» (№ 40, 8 октября) . Суть заявленной позиции сводится к следующему:

1. Истинный журналист-профессионал не должен иметь собственных политических предпочтений. Его основная задача — «дать качественную пищу для ума» потребителя — не вмешиваясь в происходящий процесс «пищеварения». «Потому что слесарь Василий имеет столько же прав сказать что-либо, сколько каждый из нас, даже если у нас в трудовой книжке семнадцать раз написать слово «журналист», — пишет Микола Вересень.

2. Сторонники этой точки зрения не делают различия между властью и оппозицией. По терминологии М. Вересня, и те, и другие — это ОНИ. «Принципиальный вопрос, — пишет журналист, — может звучать так: если газета, радиостанция или телеканал являются инструментом проведения ИХ политики, то, может быть, это плохо постольку, поскольку эта ИХ политика существует отдельно от пожеланий ОСТАЛЬНЫХ (то есть народа). То есть государство существует отдельно от общества. МЫ же (журналисты. — Н.Л. ), по идее или даже по определению, относимся к ОСТАЛЬНЫМ».

А Владимир Мостовой, отвечая на вопрос о том, что мешает украинским СМИ выполнять две основные профессиональные обязанности: быть «цепными псами демократии» и контролерами действий властей, заметил, что с первым определением профессиональных обязанностей он может согласиться. Второе же не ставил бы с ним в один ряд. «Ибо с равным вниманием мы должны отслеживать законность и моральность действий как власти, так и оппозиции». Истинному журналисту-профессионалу следует попытаться «во всем этом (то есть политическом процессе, очевидно. — Н.Л. ) не участвовать, а смотреть со стороны и описывать для остальных» (М.Вересень).

Вышепересказанное не учитывает некоторых других нюансов этой системы взглядов, но принципиальные позиции, по моему мнению, перечислены. О них и хочется поговорить. Пришлось, правда, за эти дни немного отвлечься от обдумывания столь возвышенных воззрений насчет политической индифферентности и соцерзательности журналистики. То позвонили с Национальной телекомпании знакомые, говорят, А.Мороз (есть такой у нас кандидат в президенты, у которого обнаружились подозрительные связи и которому, как он утверждает, есть что сказать по этому поводу) рвется в эфир УТН — а его не пускают. Подивилась я: да как это, чтоб информационная программа да чтоб журналисты не гонялись сами за этим Морозом, которому есть что сказать зрителям, которые, в связи с этим, конечно же, прильнут к телеэкранам и повысят неизмеримо рейтинг — а совсем наоборот... А тут позвонил еще один знакомый, он пару лет прожил в дальних краях, а теперь вот приехал и никак не может разобраться: так сколько у нас кандидатов в президенты? В своем телевизоре в районном центре он видит только одного — Леонида Даниловича — но тот все кого-то еще поминает, то каких-то «нелюдей», то не «мужиков»... А кто они — то ли из басни какой-то, то ли и впрямь где-то обитают — мой знакомый никак понять не может. А моя бабушка в селе все беспокоилась, что Леониду Кучме из-за этой, понимаешь, предвыборной кампании некогда делами в стране заниматься — все ездит да ездит по избирателям. А тут как раз ей ЦВК и УТ-1 объяснили, что на самом деле это же рабочие поездки и есть, так что со страной все в порядке...

Короче, к столу я вернулась почему-то совсем в другом настроении и подумала, что там, где люди не ели неделю, — может быть, странно рассуждать о достоинствах европейской или китайской кухни, подсчитывать килокалории? Что, может быть, там, где СМИ в основном зарабатывают на том, что они не информируют аудиторию, а, в лучшем случае, скрывают факты, а в худшем — передергивают, как- то несколько странно рассуждать о том, стоит ли эти факты журналисту оценивать? Хотя, с другой стороны, может быть, нужно и обсудить, стоит ли, скажем, недопущение А. Мороза в эфир и заявления по этому поводу УТ-1 и п. Долганова назвать фарсом, или надо было бы подождать, когда тетя Мотя из Кацапетовки через десяток лет сумеет, наконец-то, изучить массу наших законов, выискать где-нибудь в библиотеке какую-нибудь газету, где ситуация будет описана не только устами Долганова, и тогда, наконец-то, про фарс все поймет сама?

К тому времени, может быть, кстати, как раз в Украину доберутся и какие-нибудь волонтеры, которые построят нам ту, Другую страну, где истинным журналистам уж точно надо будет сидеть в «башнях из слоновой кости», и ни в чем не участвовать, и ни за что, соответственно, не отвечать. Ибо и отвечать- то будет уже не за что, все за нас построят или разрушат до основания — и тогда уж точно нам будет что описать для Остальных. О, это будет еще та летопись! И почему-то сдается мне, что именно так оно и будет, ибо разве же существуют где-то в мире волонтеры, которые вместо нас что-то согласятся строить? А вот растаскивать по своим маленьким Другим странам (хатынкам, которые с краю) — тут, я думаю, проблем не будет...

А еще мне сдается, если уж серьезно и как бы приняв правила игры наших оппонентов, которые журналистам страны, живущей в феодальном веке по степени развития гражданского общества, предлагают жить по правилам века Интернета, что, прежде всего, не надо обижать слесаря Василия. Ибо, конечно же, он «имеет право». Но если считать, что образовательный, интеллектуальный уровень любого слесаря, так же как и его знание подводных, «коридорных» и т.д., и т.п. реалий политической жизни, позволяет ему рассуждать о политических и общественных процессах столь компетентно и объективно, как это могут сделать специально этому учившиеся журналисты, политологи — то надо тогда признать и то, что любой из нас может зайти к себе в ванную и сделать со взбесившимся краном нечто такое же — по качеству результата — что и слесарь Василий. Ну, не знаю, как другие, но я, например, сказать о себе такое не могу.

С другой стороны, мне кажется, нельзя и преувеличивать уровень самосознания масс, которым якобы СМИ, интеллектуалы, интеллигенция обязаны лишь дать пищу для ума, а уж сам народ сделает «правильный выбор». Писатель Олег Романчук в «Дне» № 187 привел слова Левка Лукьяненко о том, что «народ не является правым, правой является ведущая часть народа... потому что большинство всегда интеллектуально менее развито. Народ часто воспринимает популистские идеи, и поэтому наша задача очень сложная». «Нашей задачей» — в том числе и журналистов, как мне кажется, является помочь этому большинству «отличить лучшее от худшего» (цитата из Цветана Тодорова).

Как мне кажется, в истории обществ не совершалось ни одного сколь-нибудь значительного шага вперед, если его (шага) необходимость не была в какой-то момент поддержана формулированием интеллигенцией сущности и отстаиванием нужности обществу этого шага.

Скажем, вряд ли кто-то будет спорить, что в идеях, позициях и программных целях Руха есть и было много моментов, с которыми можно как соглашаться, так и не соглашаться, принимать и не принимать. Но вряд ли кто-то посчитает и «неправильным» то, что в конце 80–х вся демократическая пресса, тем не менее, отнюдь не равномерно критиковала недостатки Руха и Советской власти, сосредоточившись на главном: необходимости доказать обществу, что именно в данный исторический момент есть лучшее, а что — худшее. Или вот, например, журналист Ольга Герасимьюк, которая никогда не произносит политических лозунгов и конкретных имен, но при этом имеет собственную позицию и собственные убеждения — во всяком случае, по поводу той страны и тех правителей, в которой и при которых она бы не хотела жить еще пять лет. И разве именно такая позиция Ольги Герасимьюк в нашем телепространстве не является предельно честной и достойной истинного журналиста-профессионала? Разве не обязана сейчас интеллигенция Украины реальными действиями попытаться установить «Наши» правила игры? В противном-то случае установят (уже устанавливают!) свои правила ОНИ.

Впрочем, теоретизировать о возможности полной объективности СМИ можно долго. А реалии таковы, что на балансе именно политически заангажированных сил, борющихся друг с другом, и строятся все демократические общества. И что в Украине к почти полному отсутствию свободы печати приводит не сама по себе заангажированность СМИ — а их заангажированность одной силой — государственной властью. Ибо те цифры, которые нам постоянно приводят в доказательство того, что у нас есть плюрализм и оппозиционные и неподконтрольные власти издания, не могут всерьез никого вводить в заблуждение, ведь речь идет о малотиражных и маломощных, в основном региональных, СМИ. Мощные же общенациональные печатные и электронные СМИ полностью монополизированы, и монополизированы именно властью, что и позволяет ей перед выборами развернуть беспрецедентную по мощи и использованию недобросовестных средств пропагандистскую кампанию.

Кстати, почему-то Микола Вересень оппозицию относит к институту государства. На самом деле оппозиция не имеет отношения к властным инструментам, она выражает мнение меньшинства. Политологи считают, что оппозиция не является непосредственным элементом гражданского общества, но она составляет определенную форму закрепления его (общества) влияния в политической структуре. Именно через оппозиционные СМИ, прежде всего, общество может реализовать такой важнейший принцип свободы слова, как право знать правду о действиях своих правительств... И с каким бы неприятием г-н Вересень ни писал о том, что «если кто-то из Нас нашел что- то нехорошее у Главного из Них, то непременно это надо описать в газете, которая любит другого Главного, который хочет стать именно Главным из Них», — на самом деле это факт, что только оппозиционная пресса может позволить себе написать максимум нехорошего о власти, в отличие от любого издания, которое якобы «ни за кого из Них» и которое на самом деле всегда в гораздо большей зависимости от произвола власти, да еще там, где власть — это именно произвол силы, а не баланс сил. Ибо зайчик, чтобы найти спасение от лисицы, вынужден всегда обращаться за помощью к волку (медведю, льву, или другой лисице), но сам он не в состоянии обеспечить свою полную суверенность. И еще неизвестно, что лучше — явная или завуалированная зависимость, которая способна порождать иллюзии...

В то же время несомненна и обязанность СМИ критиковать действия оппозиции. Как непреложна и норма истинной журналистики — представление всех точек зрения, что не отменяет и возможности иметь свою точку зрения, и обязанности нести за нее ответственность. Но первенство обязанности контроля именно действий власти для меня несомненно. Потому что для того, чтобы писать правду об оппозиции, — особого риска и мужества не надо, те, кто может за правду наказать, в данном случае сие будут только поощрять. Самую неприятную правду о Марчуке или Морозе, Витренко или Симоненко способны обнародовать и «Зеркало недели», и «Факты», и «Сегодня», и «Независимость», и «Интер», и «1+1», и СТБ... Но много ли нынче тех, кто напечатает хотя бы крупицу негативной правды не столько о Кучме, сколько о тех, кто у него за спиной? Ибо вся вместе взятая оппозиция не способна ничего предпринять против правды в любом издании (если эта правда, предположим, будет доказана в суде). И сколько же рычагов давления на СМИ у тех, кто находится у руля! Так что важнее?

Может быть, важнее одно: быть честным — хотя бы с самим собой и не делать вид, что «вообще-то мы не местные» и ни в чем не участвуем, ибо на самом деле мы участвуем, даже ни в чем не участвуя — только со знаком другого полюса. Может быть, можно быть заангажированным — или по душе, или за деньги. Властью (ибо в какой-то момент и она, между прочим, является проводником передовых идей) или оппозицией. А можно тешить себя иллюзиями о собственной независимости и принадлежности к касте небожителей от журналистики. Но при первом, может быть, необходимо всегда иметь мужество менять заангажированность тогда, когда хозяева начинают требовать лжи или молчания в тех пределах, которые неприемлемы для твоей совести. Ибо никакая заангажированность не может помешать нам считать себя представителями общества, обязанными действовать в его интересах. В этом, кстати, по- моему, и состоит отличие заангажированности как формы нашего существования в социальных реалиях — от продажности и киллерства. А при втором — может быть, не надо лицемерить, чтобы прикрыть тот факт, что имеющийся у тебя ручеек свободы очень скуден, но, по твоему мнению, в данной ситуации единственно возможен? Может быть, не надо выдавать этот ручеек за океан? Может быть, надо просто всегда искать возможность говорить с экрана и со страниц то, о чем мы говорим у себя на кухне. А то, кажется, мы уже стали забывать, что это возможно. А ведь, собственно говоря, почему мы ставим в неравные условия чужого слесаря Василия и свою жену Машу или мужа Диму? Слесарь Василий тоже хочет знать, а что мы «про все это» думаем — не все же мнения одного Леонида Даниловича и КО слушать...