Хибакуши по-украински

Наверное, мы обречены каждый раз, когда смотрим новый фильм о чернобыльской зоне, сравнивать его со «Сталкером» Тарковского. Утверждают, что Тарковский для натурных съемок этой ленты использовал обычную городскую свалку. В Украине нет проблем с поиском натуры для съемок Зоны — она уже навсегда с нами — с заброшенными домами, урчащими болотами, с ограждениями. Очередной съемочный десант посетил чернобыльскую зону и предложил свою версию ее нынешнего существования. На этот раз — команда СТБ. Название фильма — «Хибакуши». Хибакушами в Японии называют людей, пострадавших от атомных взрывов в Хиросиме и Нагасаки. Это слово отыскали создатели одноименного фильма для определения тех людей, которые сегодня живут в «зоне обязательного отселения». Автор картины Ирина Эпик, оператор Максим Степанов и режиссер Татьяна Терещенко не пошли по стандартному пути — ваянию «лобового» публицистического произведения. Они поставили себе цель не только высветить определенные факты, но передать атмосферой картины душевное состояние людей Зоны. Получилась довольно фантасмагорическая вещь, во время просмотра которой не покидает ощущение ирреальности происходящего.

Рассказ начинается незамысловато: после двух ярко горящих в темноте окон нам показывают крупные планы двух людей — бодрой женщины, одетой согласно неписаной сельской моде в темный платок и безрукавку, и молодого мужчины в свитере, явно припасенном на торжественный случай. Их отдельные, короткие монологи вызывают щемящее чувство, а теплая гамма портретов подчеркивает необычайную витальность зафиксированного на пленку. «Мы не знали, что это такое. Только ощущали горечь во рту. Тут все огородили, перекрыли крыши, сделали баню и поселили людей», — говорит она. «Сказали, что будут выселять», — вторит он. «Ноги у меня болят. Никто не знает, отчего. Все умирают от рака», — она. «Мне-то все равно, а за детей больно. Куда ехать? Некуда. Какая тут судьба? Никакой», — он. Кадры-монологи монтируются с вращающимися на большой скорости шестернями на мельнице. Под конец повестования этих двух персонажей мельничный механизм медленно останавливается, замолкает шум и становится слышным унылое завывание ветра.

Второй план фильма — балансово-лизиметрическая станция Института Полесья АН Украины, где изучают вертикальную миграцию радионуклидов в почве. Бункер, вдоль стен которого стоят какие-то замысловатые приборы, в исполнении оператора М. Степанова заставляет вспомнить все того же Тарковского — но уже не лабиринт «Сталкера», а космический корабль «Соляриса», в котором главные герои встретили свое прошлое. В этом неземном интерьере звучит рассказ заведующего станции Виталия Быстрицкого о том, что ученые разработали серию контрмер по реанимации местных земель. Если их не предпринимать, считает ученый, то через два-три года одичавшая земля может вернуться в первоначальное состояние. Сейчас уменьшился объем работ по дезактивации земель в зоне, в то время, как поляки и англичане активно используют предложенную украинскими учеными систему.

И третий план телеповествования — собственно зона обязательного отселения. Базар кишит народом, торгуют салом, овощами. «Здесь жить можно»,— улыбается в кадр розовощекая молодуха. Правда, когда подует северный ветер, то, по словам жителей, у всех начинает кружиться голова и нестерпимо хочется спать. Все местное население можно разделить на три части: те, кто отсюда не уезжал, начальство и те, кто вернулся, не прижившись на новых местах, или кому терять нечего. Первые две категории имеют прописку, остальные тут живут на птичьих правах. Мужчина начальственного вида в меховой шапке и кожанке бодро сообщает, что в сезон очень хорошо идут ягоды и грибы — поляки все скупают оптом. Только с выплатами сложно: за два года выплатили два раза по 45 гривен. У государства нет денег на компенсации. Буренка — главная кормилица хибакуши. Скот выпасают на тех землях, которые когда-то были признаны не особенно грязными. В год животное вместе с травой съедает до 700 кг земли. Местные жители не имеют измерительных приборов, молоко, которое они сдают, никто не проверяет на радиацию — считается, что это должен делать молокозавод. Кадры поражают своей будничностью: крестьяне несут — кто в бидоне, кто в трехлитровой банке — белую жидкость к молоковозу, стоящему на сельской улице. Который, между прочим, доставляет «сырье» для молокозаводов, в том числе и Киева.

Собственно, поводом для фильма было предложение МВФ сократить расходы на зону и, как следствие этого, возникновение концепции пересмотра статуса зон — половина из них может быть признана «чистыми». Не против этого и сами хибакуши: если их вторую зону переведут в третью (а всего их четыре, третья и четвертая не считаются опасными для жизни), то жизнь жителей «легализуется». Ученые же выступают против, по их мнению, прямой зависимости между временем и улучшением радиоактивного фона не существует.

А жизнь в зоне, между тем, идет своим чередом — вот уже в прошлом году набрали два класа в местную школу. Вот на диване в доме одной из героинь картины перед кинокамерой весело устраивается стайка белобрысых внуков для общей фотографии. А вот школьный двор заполняет после уроков малышня. В следующем кадре по нему же, но уже пустынному, пробегают две бродячие собаки. А детские голоса продолжают звучать. Авторы воздерживаются от комментариев — и так все понятно.

Все основные данные вынесены в финальные кадры фильма: 130 тысяч эвакуированных, 12 тысяч погибших ликвидаторов, около десяти тысяч живущих в зоне обязательного отселения, количество умерших и умирающих от украденных из зоны металлов и стройматериалов — неизвестно, состояние здоровья местных жителей — неизвестно. Титры быстро пробегают вверх, но после показанного действуют пронзительней радиоактивных лучей. Зона предупреждает. Остановившееся время. Остановившийся механизм мельницы. Обгорелые деревья. Вид из окна через разбитый осколок стекла. Чем не Тарковский? Конечно, не Тарковский: потому что — документ, потому что — реальность. И все-таки — Тарковский! Потому что не педалируется идея, потому что тот же подход к человеку — через себя, потому что и на изолированной от общества территории находят жизнь.