«Медиа-сообщество» – есть, медиа-солидарности – нет

В редакции «Дня» с дружеским визитом побывала Наталья ВЛАЩЕНКО — главный редактор журнала «Публичные люди», автор программы «Люди. Hard Talk» на канале «112 Украина», а также автор недавно вышедшей и уже порядком нашумевшей книги «У нас был секс» (совместно с Гариком Корогодским). Это стало поводом поговорить о так называемых старой политической и новой журналисткой «элитах», создании новых медиа и роли СМИ в формировании украинского общества. 

— Нацсовет объявил второе предупреждение «112 Украина», дальше раскручивается скандал с владельцами, с другой стороны — канал объявил акцию в защиту свободы слова. Какой вы видите ситуацию на канале изнутри?

— Я год делаю «Люди. Hard Talk», и ни разу меня не попросили пригласить Васю, а не Петю. Трижды в неделю приезжаю на канал и провожу там много времени. Полтора часа меня гримируют, а я — слушаю эфир. Как опытный телевизионный критик могу сказать одно — никаких сепаратистских мотивов я не слышала.

Что касается собственников. Не только я видела документы, где написано, что владелец канала — Андрей Подщипков. И когда говорят «нет, не правда» — это смешно. Возможно, есть аффилированность каких-то лиц. Но даже если она есть — что здесь обсуждать? Всякие крики на тему «признайтесь, что это не красное, а белое», я считаю бессмысленными, они не имеют никакого отношения к юриспруденции.

Каналу предъявляют претензию, что его лицензия включала показ художественных фильмов и мультфильмов. Но пришли другие времена, начался Майдан. Топ-менеджмент канала начал выстраивать информационное вещание, потому что люди это смотрели. Попросили Нацсовет по вопросам телевидения и радиовещания поменять лицензию и получили отказ. Когда первый раз встал вопрос о смене лицензии, Захарченко еще был при власти. Если бы это был его канал, поменяли бы очень легко, как мне кажется. Что касается моральной стороны вопроса... Собственники всех украинских телеканалов — не люди будущего, они не безупречны с точки зрения этики. Обсуждать нужно не собственников, а продукт, который они производят.

Когда говорят о том, что в нашем ТВ-пространстве чего-то не хватает — так сделайте сами. Говорят, «Шустер LIVE» — ужасное заказное ток-шоу. Хорошо, я вообще его не смотрю, разве что по работе. Но если Шустер заказной — давайте делать лучше. Я пришла в эфир, чтобы делать новое телевидение, как я себе его представляю, давать новый уровень разговоров.

— В ноябре прошлого года гостьей программы «Люди. Hard Talk» была Светлана Залищук. Выпуск стал довольно скандальным и обсуждаемым. Недавно у себя на «Фейсбуке» вы написали, что приглашали снова Светлану в студию, но она отказалась. О чем это говорит?

— Почему я ее пригласила. Я смотрю на все процессы с двух сторон — творческой и коммерческой. У меня «рейтинг головного мозга». И если бы Светлана пришла в студию — все бы включили «112 Украина». Но человек не готов к публичной деятельности. Люди воспринимают вопросы журналиста, как будто это были разборки между двумя брошенными женами. Можно было взять реванш, а так вопросы остались открытыми — кто и как распределял гранты? Или почему человек, который декларировал зарплату в три тысячи, говорит, что ему шесть не хватит в парламенте?

— Речь не только о программе, но и о реакции. У нас за эти годы сформировалось «медиа-сообщество», а по сути — корпоратив журналистов, которые себя туда ввели и считают, что у них есть индульгенция. Но так и не возникла медиа-солидарность. Почему, кто и что мешает?

— Этот процесс формировался последние десять лет. Право говорить от имени всего журналистского цеха присвоило два десятка человек, которые сидят на грантах. И тот уровень нетерпимости, который они проявляют, заставляет насторожиться. Самый последний пример с Лесей Ганжой. Она тоже имеет право на свою точку зрения, даже если я не со всем в ее статье согласна. У нас сейчас социальные сети — как Генеральная Прокуратура. Дело может дойти до «журналистских трибуналов», когда будут рассказывать, кто имеет право на профессию, а кто — нет, как уже было когда-то.

— Недавно в вашей программе выступал один публицист, который походя заявил, что в Украине так и не появилось (!) серьезного печатного СМИ. Это — результат все того же разделения на «своих» и «чужих» или неумение оценить по достоинству работу коллег?

— Анализировать медиа-пространство и видеть — очень важно, но большинство этим не занимается. Мы живем в историческое время. Прошлая журналистика умерла, рождаются новые медиа. Когда говорят о том, что у государства нет денег на телевидение или СМИ вообще — это неправда. Просто тратится очень много на проекты, у которых нет выхлопа. Смотрела бюджет газеты «Народная армия» (центральный печатный орган министерства обороны Украины. — Авт.) — 200 журналистов, 40 из них — полковники. А кто видел эту газету? Лучше все это обнулить, присыпать хлоркой и очень быстро сделать новые медиа. Такое количество журналистов, которые вошли в Раду, могли бы этим заняться, но они все разбежались по разным комитетам или бегают за Коломойским...

И за все эти годы «День» был номером первым, если иметь в виду просветительство, общий градус и вибрацию украинскости — то, о чем все говорят. «День» — это не просто достойное издание, сегодня это лучшая украинская газета.

— Еще с конца 1990-х вы следите за публичными людьми. Как они сегодня влияют на политику? Кто-то играет по новым правилам?

— Никаких новых правил вообще нет, мы живем в старой парадигме. Новые правила должны создавать другие люди. Вахтер никогда не станет фешн-блогером. То же самое с нашей так называемой элитой. Они пришли из советской системы. Только тогда воровали тайно, а потом начали это делать явно и с большими аппетитами. Сейчас мы стоим на условной грани — либо мы сами себя убьем и уничтожим страну, либо все-таки мы сможем вырваться и начать трансформацию, что должна начаться с людей, которые будут формировать новые смыслы.

— Если смотреть на процесс в ретроспективе — у нас был совок, который сменился десятилетием полного цинизма. Война многое поменяла в обществе. У «элиты» появляется чувство неудобства, стыда или самосохранения от того, что сегодня — другая страна?

— Есть часть людей, которая ждет изменений или всерьез сопротивляется старой системе. Знаю бизнесменов, которые сражаются с прокуратурой, с налоговой и не дают взятки ни при какой погоде. Но это те люди, которые не могут начать трансформацию общества, потому что у них нет полномочий. Нам нужна новая управленческая элита. Янукович закончил процесс разрушения государства по горизонтали и вертикали. Сейчас нужны новые управленцы, которых нужно взращивать, новая «золотая бюрократия».

— Недавно вы презентовали новою книгу в соавторстве с Гариком Корогодским «У нас был секс». Провокативное название, с одной стороны, манок для общества, с другой — тест. Читатели оправдали ваши надежды?

— Более чем. У меня за 10 дней до издания книги началась паника, я думала, зачем я это сделала. Сейчас начнут топтаться по мне и прикалываться по поводу моих личных жизненных историй. Но паника быстро прошла. А после выхода книги на меня буквально обрушилась огромная масса положительных рецензий. Потом стали писать незнакомые люди... Наверное, мы попали в нерв. «У нас был секс» скрывает несколько подтекстов — то ли у нас с Гариком, то ли у нас в стране, то ли у каждого из нас, был или не был. Личная сфера очень важна, а внутренняя свобода — это залог счастья.

— В своей программе «Люди. Hard Talk» вы задаете гостям традиционный последний вопрос: «Три вещи, которые сделаны для Украины за последний год?».

— Я считаю, что каждый человек в Украине должен сделать для других три вещи, которые он хотел бы получить для себя.