Наши победы и чужие выборы

Два основных развлечения подарили нам прошедшие выходные: бой Кличко и выборы в России.

В воскресенье утром страна проснулась раньше обычного — «1+1» транслировал из блокированного непогодой Нью-Йорка схватку Виталия Кличко с Кирком Джонсоном. Нужно заметить, что, несмотря на снежную блокаду, в зале вокруг ринга свободных мест не было. И, как заметил днем позже спортивный комментатор этого канала, давно в одном месте Америки не собиралось столько украинцев. Среди любителей бокса, съехавшихся, чтобы посмотреть многообещающий поединок, наши земляки и представители украинской диаспоры составляли почти треть. Их было и видно, и слышно даже телезрителям — столько шелка, раскрашенного в цвета украинского государственного флага, удается увидеть не часто. И Кличко болельщиков не разочаровал. Пусть злые языки пеняют ему на слишком быстрое окончание спортивного действа, нас он удовлетворил.

А вот выборы в российскую Госдуму в очередной раз подтвердили, что «в Россию можно только верить». Впрочем, если бы не последний визит Чубайса, в ходе которого он открыл нам глаза на будущее наших (пока) облэнерго, среди наблюдающих за завершающим этапом российской избирательной кампании было бы значительно меньше пристрастных. Теперь, после очевидного поражения интеллигентских партий в России, пытаемся понять, против чего проголосовали россияне, что оказалось лишним в неологизме «либеральный империализм» — «империализм» или все-таки «либеральный»? Впрочем, думается, что для Украины как раз особой разницы нет. Из двух вариантов стратегий развития отношений с Украиной, представленных Чубайсом, один из которых «Тузла», а другой — его, энергетический, нам не подходит ни один. А россияне как раз в отстаивании своих национальных интересов едины, и внутренние партийные разборки на их внешней политике практически не сказываются. Что касается вывода о том, что интеллигенция в России в очередной раз проиграла, то нужно учитывать, что Россия — это не только две столицы и «Золотое кольцо». Может, слишком «узок круг этих людей», а может, сказалось вечное стремление этой разной страны к подобию «просвещенной монархии». Причем, и здесь просвещение не является определяющим.

А вот Москва себе не изменила — Лужков всегда, Лужков везде, «до дней последних донца». И ничего, и Церетели ему простили, и еще много чего такого. Только очередной теракт с очередными жертвами подпортил победу нового старого мэра российской столицы, напомнив россиянам о Чечне, о которой в течение предвыборной кампании предпочитали не говорить. Даже казалось, что Россия вдруг прониклась буддизмом, популярным на части ее территории, — в частности, в Якутии и Бурятии, и рассчитывает, что «если долго сидеть на берегу реки, можно увидеть труп врага, проплывающий мимо». Теперь, наверное, выжидательная позиция опять сменится беспощадно агрессивной, потому что российские разговоры об интеллигентности и гуманности заканчиваются там, где начинаются разговоры о Чечне.

Как нельзя кстати оказался показанный в понедельник в «Документе» фильм о Солженицине и его последующее обсуждение. Сложная и неоднозначная, как сама Россия, личность писателя, ставшего для народа на время пророком и идолом, которому почти поклонялись, его выводы о легкомысленности и безответственности российской интеллигенции, не единожды толкавшей страну в долгие серые десятилетия смуты, оказались сегодня очень своевременными, и не только для россиян. Россия, конечно, не Украина, но мы этот опыт должны учесть.

О зверствах родной милиции рассказали ведущим и телезрителям «Двойного доказательства» те, кто пережил их лично. Присутствовавший при этом высокий милицейский чин все отрицал и демонстративно был не согласен с услышанным. К чести ведущих, они нашли возможность предупредить о том, что будут следить за тем, как складывается жизнь нашедших в себе мужество рассказать о пытках в милиции после выхода этой передачи в эфир, «чтобы она не стала хуже». И вот что интересно: правозащитные организации давно голосят о пытках, применяемых правоохранителями, о том, что пытают уже не только для того, чтобы повысить показатели раскрываемости, не только, чтобы выбить «нужные» показания, но, случается, и для того, чтобы банально обирать, а проще, — грабить невиновных. И что? Да ничего. Поэтому горький вывод одного из ведущих о том, что в случае чего он в милицию обращаться не станет, а будет пытаться «разрулить» ситуацию самостоятельно, давно не оригинален в нашей стране. Просто не все имеют возможность или считают нужным заявлять об этом публично. Ведь о том, как защищает милиция наши права, народ узнает не от министра внутренних дел, а от соседей, знакомых и сослуживцев. И эта «неликвидная» правда рождает только страх и желание избежать любых контактов с теми, к кому мы должны бы обращаться за помощью в случае беды. И это тоже одна из причин наблюдаемой общественной депрессии.