Нетерпимость как по литический бизнес

Можно было бы, ссылаясь на факт записки Дмитрия Колесникова, говорить о том, что, в отличие от ситуации с Чечней, Бабицким, делом «Мабетех», Бородина и т.д., трагедия «Курска» уже сейчас, сегодня, подтвердила правоту «олигархического» НТВ . Этот канал подавал информацию о спасательной операции в Баренцевом море в резко- критическом тоне по отношению к российским властям, с точки зрения того, что высшей ценностью являются не государственные интересы, а человеческая жизнь. И даже если такой подход был выгоден НТВ и с точки зрения политической конъюнктуры — это не отменяет его нравственности, тем более, в сравнении с другими российскими телеканалами, где политическая конъюнктура не совпадала с моральностью, хотя они, вроде бы, будучи контролируемыми администрацией Путина, и должны бы способствовать той самой демократизации общества, о которой говорил Владимир Владимирович. Должны бы способствовать тому, — процитируем президента России буквально, — чтобы и «граждане имели возможность отстаивать свои права, когда те нарушаются государством».

Конечно, по-человечески я была рада, что в последних «Итогах» (НТВ) Евгений Киселев не обличал Кремль и российских высших военных чиновников, а говорил о нравственности поступка главкома ВМФ России В. Куроедова, позволившего предать огласке часть записки Д. Колесникова. Так же по-человечески мне хотелось бы верить в правоту В. Пиховшека в «Эпицентре» («1+1») , когда он говорил о том, что-де российская власть извлекла уроки из случившегося, и пошла на большую открытость информации... Тем не менее, что-то подсказывает мне, что куда ближе к истине предельно трезвый взгляд на поведение российских властей вокруг «Курска», представленный в сюжете Сергея Швеца программы «День седьмой» (ICTV) . Где журналист выразил сомнение в том, что необнародованная часть записки имела лишь личностный, интимный характер. Во всяком случае, говорил журналист, вряд ли не обнародовали бы гордые слова «умираю за Отечество», а, значит, вряд ли они там были, и вряд ли на то не было своих причин... До того в фильме канала СТБ «Обреченные морем»: (режиссер — Александр Белов) наши журналисты тоже очень жестко, устами своих героев, сказали о цинизме власти, поставившей интересы той самой государственной машины, у которой есть средства (в том числе и дубина) для разбирательств и со СМИ, и с олигархами, выше интересов своих граждан. Ибо, очевидно, средств для того, чтобы граждан элементарно защитить — и гражданам элементарно не врать — у этой госмашины нет. «Нам все время врали, — говорила редактор Мурманского радио Наталья Чеснокова. — И если по отношению к нам, к стране это было гадко, то по отношению к родным моряков — просто подло. Их нервы, их чувства тянули по ниточке, по клеточке — в течение нескольких недель». На ICTV провели некие параллели и с действиями украинских властей — правда, увы, пойдя по пути лишь внешнего подобия (малоактивная позиция наших инстанций в связи с задержанием пяти моряков в Греции), хотя куда более глубоких примеров попрания чиновниками норм демократии, их безразличия к жизни и судьбам людей можно отыскать и в Украине немало, и за этим не надо «ходить» ни в дальние страны, ни в морские глубины. Причем, совершенствование политических технологий и укорененность в обществе «права обычаев», а не закона, порождает нынче полную видимость демократии, при ее полном отсутствии. А нищета «демоса» — тоже союзник антидемократии. Обществу, занятому элементарным выживанием, не до защиты каких-то там прав и свобод. В обществе, занятом элементарным выживанием, страх сковывает достоинство. Страх потерять работу, учебу, лишить семью копейки, страх оказаться заложником рэкета, всесильного начальника, страх потерять бизнес под «ударами» налоговиков, пожарников, страх... Общество, занятое элементарным выживанием, беззащитно перед произволом, в том числе и государственным. И вряд ли в ближайшие годы стоит рассчитывать на то, что демократия действительно где-либо из стран СНГ победит. Для этого, оказывается, тоже нужны соответствующие экономические условия, и пока они не вызреют, о демократии в ее полновесном качестве можно забыть.

Ощутить всю пропасть между нашим миром — и миром демократических обществ (со всеми их как «+», так и «—») иногда приходится почти что в парадоксальных ситуациях. На днях я была среди тех отечественных «экспертов», с которыми беседовали представители Кабинета министров Совета Европы относительно состояния свободы прессы в Украине. Европейских чиновников интересовали три аспекта: 1) случаи преследования журналистов в Украине за диффамацию (оскорбление чести и достоинства) чиновников и политиков; 2) случаи, когда журналистов обвиняли бы в разглашении государственных тайн, или не допускали бы к той или иной информации под предлогом ее секретности; 3) случаи, когда журналиста бы вынуждали назвать источники информации. В общем-то, на этих аспектах и базируется — для западного мира — конкретика наполнения понятия «свобода слова и прессы». Ну так и у нас, вроде бы, в последнее время не из рук вон плохо в этом смысле! Конечно, есть непомерные иски к СМИ — но пару лет назад, да, разоряли неугодные издания именно так, совсем уж беспардонно. А сейчас вроде бы суды претензии к СМИ вводят в разумные границы. Конечно, ситуация на местах, в провинции, хуже, но, тем не менее, беспредела судебных решений уже нет. Государственные тайны, источники информации... Да, были прецеденты, но явно не в массовом порядке... Вначале я даже не могла понять, что происходит? Почему наша реальная ситуация со свободой прессы не поддается описанию в общепонятных терминах? И дело было явно не только в том, что представители Совета Европы долго не могли понять, что такое «телефонное право», почему любой частный издатель зависит от любого чиновника и т.д., и т.п. Но потом меня осенило: представьте себе, что представители европейских организаций приехали бы поговорить о свободе прессы в Советскую Украину. Случаи преследования журналистов за диффамацию есть? Да вы что: мы ж уважаемых людей не трогаем... А если партия сказала «надо» или «можно» — ну так тут уж какая честь, и какое достоинство?! А в разглашении гостайн обвиняют? Так у нас же «литы» сидят, они строго следят, чтобы, случайно, никаких тайн... А источники информации вас заставляют называть? Так а что их называть, кто их не знает? Партком, райком, директор, профком, ЖЭК, все задокументировано, все подшито...

Вы понимаете, о чем я? Если бы со своим уставом европейские чиновники приехали бы к советским журналистам, они бы обнаружили, что в Советском Союзе нет абсолютно, ну абсолютно никаких проблем со свободой слова и прессы! Не могут нарушаться законы демократии там, где нет самой демократии, в перевернутом мире. Что-то изменилось, вы говорите, с тех пор?

В конце концов, дело не только в разбитом лице Олеся Бузины (хотя, безусловно, это правовой беспредел). И те только в разбитых окнах газеты «Рівне вечірнє», и травмах, полученных ее сотрудницей. И не только в захвате весной юными национал-большевиками здания КПУ. И не в разгромленном львовском кафе «Цісарська кава», и даже не только в том, что на алтарь нетерпимости к инакомыслию и инакоязычию уже положена и человеческая жизнь — Игоря Билозира.

Дело в том, что, несмотря на огромное количество в государстве структур, призванных защищать (национальные интересы, права человека и т.д., и т.п.) и худо-бедно — но все-таки имеющееся законодательное обеспечение их деятельности — в стране в экстремальные моменты нередко творится беззаконие. С явного попустительства именно тех структур, прежде всего государственных, которые призваны обеспечивать соблюдение закона. И с явным толерантным отношением, как к данности, к беззаконию самих граждан.

В конце концов, Олесь Бузина никогда, по-моему, и не скрывал того, что ему нужны прежде всего скандал и слава. В конце концов, какими бы литературными не были его провокации, никто не сомневался в том, что в стране, живущей века (века!) в затхлой камере несвободы, провинциального болота, борьбы не за демократию, а за национальное освобождение, найдется немало людей, которые творчество Бузины воспримут неадекватно: не в качестве тинейджерского хамства, кнопки, подложенной на стул учителя, и т.д. А непременно всерьез — в качестве «покушения на святыни», «оскорбления национального достоинства» и т.д. А, значит, предполагая это, нетрудно было предположить и неадекватность реакций, вплоть до рукоприкладства. Вы этого хотели? Вы это получили.

В конце концов, все предыдущие действия Василия Червония говорят о примерно той же мотивации его поступков, что и у Олеся Бузины. И нетерпимость, и личностная амбициозность геростратов, при соприкосновении, и высекает искру — на этот раз и в Киеве, и в Ровно... Но... Почему при погроме в Ровно так долго бездействовала милиция, что и засвидетельствовали видеокадры информпрограмм? Что происходило во Львове и когда мы, все-таки, узнаем, кто виновен в убийстве Игоря Билозира, и какие мотивы были у убийцы? Почему Госкоминформполитики сейчас в своих действиях против прессы, имеющей свои российские аналоги (пусть действиях вполне благонамеренных, прогрессивных и т.д.), но, тем не менее, руководствуется по большей частью понятиями «революционной целесообразности», а не буквой закона? Почему вместо того, чтобы настойчиво добиваться оперативного внесения изменений в законодательные акты, которые бы в правовом русле могли бы упорядочить деятельность этих изданий, Госкоминформполитики оказывает во многом неправовое давление?

Почему еще один народный депутат, наверняка знающий основные Европейские документы по правам человека, подписанные в том числе и Украиной, которые гласят о том, что «каждый имеет право на свободу выражения своих взглядов», «причому здійснення цієї свободи можливе в формах і за змістом, які не є нейтральними, необразливими, а є такими, що викликають образи, обурення або занепокоєння. Такими є вимоги плюралізму» (пояснение Европейского суда к делу «Лингенс против Австрии», 08.07.1986 г., цитируется по книге «Судова практика у справах за позовами до ЗМІ»), тем не менее заявляет, что народ имеет право на защиту своих символов?! Но в таком случае, очевидно, народ имеет право и на защиту своего права жить — которое трудно осуществлять, скажем, не получая годами зарплату?! Куда мы зайдем с таким пониманием «прав булыжника»?

И, конечно, в интервью программе «Вікна. Опівночі» (СТБ) Дмитрий Корчинский, исходя из права на свободу выражения взглядов, может рассказывать о готовности заняться «маленькой революцией» в Белоруссии. Можно и обосновать свое желание «ударить Бузину между ног» тем, что их, эпатаж зовет человека к высокому, а его, Бузины, экстремизм — к низкому. Но — вопрос даже не в том, что «судьи — кто?», а в том, что подобные настроения могут иметь какое-либо широкое распространение только в том обществе, где по-прежнему высшей ценностью считаются многие вещи: идеалы, Родина, нация, национальные интересы, и т.д. Кроме одной, основополагающей для демократии, ценности — личности, ее самодостаточности, ее прав, в том числе и права на жизнь. (Отметим, кстати, мастерство, с которым ведущий «Вікон» Андрей Тычина провел это интервью. И не мешая гостю студии высказывать свою точку зрения, и одновременно очень точно расставляя некоторые акценты, и дистанцируя позицию канала от позиции Д. К.).

Ни в коей мере нельзя делать вид, что подобного рода антидемократизм присущ только одной стороне политического спектра. Достаточно посмотреть российскую прессу, информационные и аналитические передачи российских каналов, заявления представителей различных объединений русских в Украине, чтобы убедиться в той же нетерпимости, нередко — экстремизме, передергиваниях по поводу преследования русского языка в Украине, русскоязычной прессы, прав российских граждан и т.д.

Точно так же общая телевизионно-прессовая, информационная картинка нашей общей действительности явственно демонстрирует и то, что многие наши государственные инстанции не способны реально и продуманно контролировать, регулировать и уравновешивать — правовым путем — все эти нелегкие проблемы. Напротив, все с более горящими глазами и аппетитами они становятся апологетами антидемократизма. Причем, уже даже не маскируясь, практически открыто. В общем-то, жаждой демократии не отличается любая государственная машина, где угодно. Но чтоб это выставлять напоказ... К чему бы это? И кто воспользуется этим?

В очень достойном фильме режиссера Натальи Бензы «Володимир Iвасюк. Пісня буде поміж нас» , повтор которого прошел по телеканалу ТЭТ на этой неделе, предельно остро и внятно была передана атмосфера того времени и того общества, которая, собственно, и была, очевидно, главным убийцей гениального национального песенника. С одной стороны — мы погружаемся в благостную теле- и кинохронику 70-х, где хлопцы и девчата в национальных костюмах исполняют украинские песни, побеждают на фестивалях, «Червону руту» и «Водограй» поет вся большая советская страна... С другой — в фильме свидетели тех лет рассказывают о том, как поднялись против Ивасюка все те, кто тогда присвоил себе право хранителей украинского мелоса. Юрий Рыбчинский, Игорь Поклад, Николай Мозговой рассказывают не только о жесточайшем пресе идеологии, но и о пресе зависти, амбиций, желания удержаться в уюте и комфорте «отвоеванных» высот, или стремления «не упустить свое» мажорных мальчиков из комсомола... Увы, нетерпимость имеет часто не только идеологические, но и вполне материальные основы. Вам кажется, что эта атмосфера — убийца созидательных, творческих начал народа — ушла в далекое прошлое?