ОЧНАЯ СТАВКА

К Наталии ТРОФИМОВОЙ:

— С чего для вас началась ваша журналистская работа?

— Довольно-таки банально: на последнем курсе института. До того я не принимала участия ни в создании стенгазет, не печаталась в «районках», что было общим местом для всех абитуриентов Института журналистики. В 11 классе я для себя четко определила, что буду учиться в Киевском университете, оставалось только подобрать, на каком факультете. В школе я очень хорошо писала сочинения. И когда узнала, что в Киеве существует Институт журналистики, выбор был сделан автоматически. С одной стороны, эта профессия как набор правил и действий была мне абсолютно неизвестной (я выросла в семье врачей), а с другой — бесконечно интересной. И кроме того, мне казалось, что я смогу с этим справиться. Потом, правда, были сомнения — когда пришло осознание, что для женщины этой профессии когда-нибудь наступает момент выбора между семьей и работой.

А карьера моя (если, конечно, это слово ко мне применимо) началась с прихода в университет Ларисы Ившиной, которая предложила студентам приходить к ней в так называемую «творческую мастерскую» (своеобразный вид практики в Институте журналистики) непосредственно в редакцию. Только четверо моих однокурсников отважились на этот шаг — все остальные предпочли занятия с институтскими преподавателями. Для меня тогда «День» был идеалом газеты, вершиной, к которой нужно стремиться. Уже на первом занятии я почувствовала, что это именно то место, где я бы хотела работать. Все, начиная с атмосферы помещения и заканчивая уровнем предъявляемых требований, мне нравилось. С той поры я здесь. Так что журналистика для меня началась в «Дне». Ну а в практическом смысле я стартовала с очень болезненной для меня темы — текста про общежитие.

К Михаилу МАЗУРИНУ:

— Кто в исполнительной власти не дал возможности Президенту Украины подписать Закон «О запрете рекламы алкогольных и табачных изделий?»

— Такого закона или законопроекта попросту не существует. Вопросы рекламы табачных изделий и алкогольных напитков регулируются соответствующей статьей Закона Украины «О рекламе». Эта статья, например, запрещает рекламу табачных изделий и алкогольных напитков на телевидении. Однако, как мы знаем, телевизионщики этой нормы придерживаются лишь формально, рекламируя торговые марки, под которыми выпускаются горячительные напитки. Что, в свою очередь, вызывает праведный гнев тех, кто осознает социальные последствия подобной рекламной политики телеканалов.

В ноябре прошлого года, принимая во втором чтении Закон «О внесении изменений в Закон Украины «О рекламе», депутаты Верховной Рады проголосовали за запрет рекламировать табачные изделия и алкогольные напитки на всех видах носителей. Но Президент Украины воспользовался правом вето и вернул закон в парламент со своими предложениями. В них речь шла и о прекращении рекламы табака и алкогольных напитков, но — с 1 января 2003 года. Парламентский комитет по вопросам свободы слова и информации президентские предложения учел. Однако новая редакция закона (которая была вынесена на голосование 7 февраля этого года) поддержки у большинства народных избранников не нашла: за нее проголосовало 67 депутатов.

На этом, впрочем, попытки урегулировать вопросы рекламы табака и алкоголя, в частности, на ТВ, не закончились. На состоявшемся не так давно в Киеве общественном обсуждении «Каким быть Закону Украины «О рекламе»?» эта проблема обсуждалась, пожалуй, активнее всех остальных. Обсуждение еще раз четко зафиксировало конфронтацию по данному вопросу между ревнителями общественного здоровья и телевизионщиками, для которых реклама алкогольных брэндов — одна из основных статей дохода. В качестве компромиссного варианта рассматривается реклама алкогольных напитков в ночное время: с 23.00 до 4.00. И одной из главных задач профильного парламентского комитета является подготовка такой редакции Закона «О внесении изменений...», которая бы устраивала всех. И ввести именно ограничительные, а не запретительные нормы — пожалуй, единственный способ заставить телекомпании реально, а не формально соблюдать Закон «О рекламе» в обсуждаемой части.

— В своем материале вы подняли проблему кинопоказа на телевизионных каналах и его связи с рейтингами. А ваши пристрастия и пристрастия ваших друзей совпадают с рейтингами, на которые ориентируются телеканалы?

— Многие мои друзья телевизор попросту не смотрят. Я им иногда завидую в этом отношении, поскольку мой личный выбор между «смотреть» и «не смотреть» определяется формулой: «телевизор есть осознанная необходимость». Что касается телевизионных пристрастий, то они для меня в последнее время определяются, прежде всего, не зрелищностью того или иного телепродукта, а его информативностью. В связи с чем мои личные «рейтинги» с рейтингами, на которые ориентируются телеканалы, не совпадают процентов на 95.

К Игорю ОСТРОВСКОМУ:

— Сколько книг в вашей библиотеке? Сколько из них на украинском языке?

— Так сложилось, что я немного выпадаю из традиционного канона «сапожника без сапог». Этот славный факт имеет несколько составляющих- предпосылок: 1) писать, а значит и читать, начал в возрасте четырех лет — с тех пор никак не избавлюсь от этой ужасной привычки; 2) опять же, детское непонимание (стоит, наверное, вспомнить старика Фрейда) отдельных финансовых приоритетов семьи — на книги почему-то всегда уходило несравнимо больше, чем на мороженое; 3) подростковое «хочу все знать»; 4) микропробел в пубертатный период, обусловивший уклон в тексты специфического рода; 5) тяга к философскому наследию человечества, вызванная удивительным внутренним покоем — синдром усмиренных гормональных бурь; 6) обращение к классике как следствие подслушанных когда-то фамилий; 7) университетская программа, которая, несмотря на добросовестно прогулянные «пары», была таки прочитана; 8) «кофейные» посиделки с писателями, которые дополнили библиотечку эксклюзивными шедеврами; 9) и наконец, теперешняя имманентная заинтересованность ходом литературной жизни, что вместе с профессиональными обязанностями подталкивает к посещению книжных выставок, презентаций, базаров, магазинов, издательств и татарским нашествиям на книгохранилища друзей. Ну и почему я после этого не ношу очки?

Если немножко серьезнее, то размеры моей библиотеки существенно ограничены рамками, носящими исключительно финансовый характер. Всего сотни три книг, из которых львиная доля — это издания, увидевшие свет в последние 3—4 года. То есть это новые книги: победители крупнейших украинских литературных конкурсов, произведения известных писателей, исследовательские труды, эпистолярии, переводная литература. Кроме того, есть отдельные номера литературных журналов: «Четверг», «Курьер Кривбасса», «Украинские проблемы», «Ї». Если говорить о языковом соотношении (укр./рус.), то оно будет приблизительно 7:3 в пользу государственного. Из соседской покупаю преимущественно переводную литературу («Азбука-классика», «Амфора», «Иностранка»), которую невозможно найти на украинском. Из родных спасают «Классика» (Львов), «Основы», «Юниверс», «Дух и Литера» (Киев). Отдельную благодарность хочется выразить «Кальварии» (Львов) — просто не представляю, на что был бы похож наш нищий рынок без книг этого издательства.

К Игорю СЮНДЮКОВУ:

— Какой исторический период вам больше всего нравится исследовать?

— Мне кажется, что это — Руина (1657— 1676), фатальная и ужасающая эпоха, знать ее наизусть должен, на мой взгляд, каждый, кто искренне считает себя украинцем. Иногда удивляешься, сколько параллелей с днем сегодняшним можно легко провести, изучая эту эпоху! «Борьба за булаву» на фоне искромсанной Отчизны, фатальный эгоизм и недальновидность, корыстолюбие, когда во внимание принимались исключительно свои, частные интересы, — все это, вместе взятое, разрушило Украинское государство. А была ведь освободительная война Хмельницкого, поразившая в свое время, без преувеличения, весь мир; были героические усилия всего народа, стремившегося к национальной и социальной свободе. Очевидно, уроки Руины (особенно учитывая, что сейчас мы уже в третий раз делаем попытку восстановить свою государственность и ошибиться не имеем права) еще очень долго будут оставаться актуальными для патриотов Украины.

К Наталии МЕЛЬНИК:

— В последнее время вы часто пишете о необходимости сохранения памятников культуры. Почему вы раньше об этом не писали?

— «День» поднимает данную тему на протяжении всего времени своего существования. Думаю, не имеет значения, кто из журналистов «ведет» какой-либо вопрос, — главное, что проблема на страницах газеты обсуждается. Лично мне непонятна логика некоторых современных деятелей: в Украине, по данным памятникоохранных организаций, ежегодно возникает 56 новоявленных (чаще всего по проекту этих же деятелей и построенных) «памятников архитектуры» и исчезает приблизительно такое же количество памятников старины. Проблемы с поддержанием в надлежащем виде последних объясняются каждый раз причиной, мягко говоря, набившей оскомину: нет средств. Первые — растут с завидным постоянством, и «недофинансирование» в отношении их — не более, чем неуместное слово. Согласна — «пластические операции», к примеру, Софии обходятся в явно «нескромные» для госбюджета суммы. Столичные же власти с грустью объясняют, что реставрация этого памятника их, столичных властей, силами возможна финансово, но не законодательно, поскольку на данный момент чужая это «парафия» — по закону памятник национального значения не может быть передан в «местное» распоряжение. Тогда почему бы не поиграть в благотворительность? Тем более — будем справедливыми — определенное количество услуг по реставрации Софии Горадминистрация уже оказывала. Однако ей (в смысле, Софии) нужен уже далеко не простой косметический ремонт. Может, имело бы смысл зарабатывать «бонусы» на поддержании последней, а не на постройке новых храмов? Риторический и, в то же время, банальный вопрос «вдогонку»: что ценится выше — ювелирная вещь ручной работы или ее копия из серии, массово изготовленной на станке?

Безусловно, грядущие поколения современную нам архитектуру поймут и оценят — у них, исходя из нынешних памятникоохранных тенденций, не будет другого выбо