Ринг или средство консолидации?

Дмитрий КИСЕЛЕВ, главный редактор информационной службы вещания канала ICTV:

— Да, может. Но вряд ли станет. Очень велика разница между желанием и возможностями. С одной стороны, мы все хотим, чтобы оно таким стало, а с другой — живем в обществе настолько переполитизированном, с совершенно вульгарным пониманием о политике. Малые явления возводятся в категорию больших, а большое не замечается. Ну, например, не замечается Земельный кодекс. Предпочтение отдается явлениям скандального, непринципиального характера. Они не могут носить принципиальный характер, поскольку в нашем обществе не выработаны главные принципы, а если нет принципов, то не может быть и какой- то принципиальности в том или другом вопросе. А принципов нет в главном: в частной собственности на землю, в свободе человеческой личности, в цене человеческой жизни.

Так что консолидирующим наше телевидение, скорее всего, в новом сезоне не станет. К сожалению. Но горевать по этому поводу мы не будем. На том этапе развития, на котором находится наше общество, оно просто не может быть таковым.

Алексей МУСТАФИН, шеф-редактор информационно- аналитической службы телеканала «Интер»:

— Мне кажется, что телевидению не стоит присваивать функции, ему не свойственные. К компромиссу — или консенсусу — должны стремиться политики и общественные деятели. Телевидение может только информировать о намерениях и действиях политиков. СМИ не могут «создавать новую реальность» — в данном случае «виртуальный консенсус», которого в действительности не существует. Поскольку это значит вводить зрителя в заблуждение, пусть даже и с благородной целью. А принцип «не лги» — один из главных в журналистике. Разумеется, телевидение не должно раздувать несуществующие конфликты и создавать их на голом месте. И не должно становиться средством пропаганды. Стать полем для столкновения различных точек зрения (можно назвать это и «выяснением отношений») — в этом как раз и заключается цель ТВ. К сожалению, мы часто сталкиваемся с совершенно противоположной ситуацией — когда на определенном телеканале господствует одна точка зрения, а отношения выясняют не на ТВ, а с помощью ТВ.

Юрий ЗАХАРЧЕНКО, генеральный директор телекомпании «Эра»:

— Вопрос риторический. Во всем мире, у любой телекомпании есть свои владельцы, которые финансируют ее деятельность. Поэтому украинское телевидение (я имею в виду отечественные телеканалы) никогда не было, не является сейчас и в ближайшее время не будет средством достижения компромисса в обществе. Учитывая те условия, в которых оно сейчас существует.

ТВ — это один из главных инструментов, формирующих общественное мнение. Что имеется в виду? Это и заангажированность политикой, и отстаивание интересов владельцев, которые объясняются финансовой зависимостью и многое другое. Политические партии пока используют ТВ только для лоббирования своих интересов.

Просто этот вопрос аналогичен вопросу о возможности существования в Украине независимого ТВ, который не раз обсуждался в СМИ, и ответ представителей практически всех слоев населения был однозначен — пока нет. Почему? Наверное, время не пришло. Я знаю, что на нашей телекомпании верят в независимое ТВ, существование которого возможно только в настоящем демократическом обществе.

Осман ПАШАЕВ, журналист (СТБ):

— Во-первых, между какими политическими силами должен возникнуть этот компромисс? Во- вторых, есть этот компромисс или нет, телевидение в принципе не должно в зависимости от этого быть информатором или агитатором. В новом сезоне украинское ТВ, на мой взгляд, закрепит предыдущие навыки средства выяснения отношений. Телевизионные журналисты, руководствующиеся принципом «информировать о происходящем», сохранят эту возможность в социально-бытовых и культурных темах. Но вряд ли телевидение в полной мере станет ареной информационных боев, как это было в России, когда РТР и ОРТ раскручивали «Медведь», а НТВ и ТВЦ — «ОВР». В Украине каналы первого и второго эшелона конролируются близкими Президенту политическими силами, поэтому в худшем случае между ними будут невинные спарринги. Журналистам все чаще поручат снимать «заказуху», оппозицию, скорее всего, будут «мочить». Первого вряд ли удастся избежать, но те, кто избежит соучастия во втором, — сохранят репутацию и здоровье, что, по-моему, важнее полугодового дополнения в конверте. Должно быть забавно, сюжет более интригующий, чем выборы-99.

Виктор КОВАЛЕНКО, журналист («Новый канал»):

— В вопрос уже заложена негативная оценка того, что ТВ может оставаться полем битвы разных политических сил. Но что плохого для зрителя в открытых теледебатах как таковых? Плохо для него только то, что большинство мелькающих на экранах политиков не определяют политики. А их выступления напоминают бесконечные манипуляции известного представителя отряда приматов с известным оптическим приспособлением. Как известно, не почудишь — не прославишься! Кстати, главная проблема наших политобозревателей — они ведут малопонятные беседы, обрывают интервью и не задают тривиальных вопросов, чтобы, не дай Бог, не выглядеть простаками. Поэтому зритель, который никак не отвыкнет от мифа о телевизионной подсказке, уже не понимает, почему все они там в телевизоре говорят о политике вместо того, чтобы что-то менять. А исход политических схваток все так же определяет конклав тех, кто «под ковром», и результат баталий становится известен, когда оттуда выброшен труп. У них «свобода собственности», а на ТВ — «свобода слова»! Зачем зрителям кроме своих рук и мозгов уповать на украинское телевидение, которое даже если и захочет, не сможет стать средством для, как сформулировано в вопросе — «достижения компромисса в обществе...», то есть для достижения своеобразного катарсиса? Оно, безусловно, обладает пропагандистской мощью, но при этом непременно скатывается к кичу.

Иван МАЩЕНКО, независимый эксперт по вопросам телевидения и радиовещания:

— Я считаю, что ближайшие полгода не станут временем согласия в телерадиоэфире, а — наоборот — они будут временем все нарастающей конфронтации. И не только между разными каналами, программами, но и даже на тех каналах, где волею судьбы сотрудничает две, а то и три телерадиокомпании (кстати, у нас таких телеканалов и радиочастот с двумя-тремя «сожителями» — около 250-270). И Национальному Совету по вопросам телевидения и радиовещания и далее придется, так сказать, «разводить» их с каналов, а насколько это сложно, мы видим на примере истории с тридцатым каналом («День» освещал ее на своих страницах. — Ред. ).

Понятно, чем объясняется конфронтация — подготовкой к выборам и развертыванием избирательной кампании, на которую накладывается или параллельно с нею сосуществует, но все равно пересекается и процесс лицензирования телерадиокомпаний Национальным Советом. И это лицензирование также является своеобразным отображением, зазеркальем тех и нынешних, а особенно будущих битв в эфире между партиями, между кандидатами, которые также представляют определенные политические силы. Поэтому моя оценка однозначна: в последующий период — во всяком случае, до выборов — конфронтация в эфире будет только усиливаться.

Владимир ОСЕЛЕДЧИК, исполнительный продюсер канала «1+1»:

— Мне трудно представить себе ситуацию, в которой телевидение становится «миротворцем» или, скажем, неким катализатором компромисса между политическими силами, существующими в обществе. Прежде всего — потому, что эти политические силы преследуют совершенно разные, часто диаметрально противоположные цели и интересы. И потому зачастую компромисс между ними в принципе — или, как стало модным говорить, «по определению» — вряд ли возможен. Дело даже не в том, что компромисс невозможен ситуативно — «здесь и сейчас». Он невозможен изначально. Мне очень трудно, например, представить какой-либо компромисс между УНА-УНСО, с одной стороны, и коммунистами, с другой. Поэтому роль телевидения в качестве «помощника» в процессе поиска компромисса мне представляется весьма условной. Более того, я не думаю, что в какой бы то ни было стране мира могла бы преследоваться цель политического согласия между различными силами и структурами в период парламентских выборов. В период острого кризиса, перед угрозой национальной катастрофы — да, тогда консолидация часто является условием жизнеспособности общества. А в тот момент, когда политические партии стремятся обеспечить себе максимальное количество мест в парламенте и таким образом обеспечить возможность своего влияния на политический процесс в стране, — противостояния различных политических сил вряд ли можно избежать.

А вот в чем реально, на мой взгляд, может помочь телевидение — так это привести неизбежное противостояние политических оппонентов к максимально возможной корректности и цивилизованности. И для этого от «телевизионщиков» не требуется ничего особенного, кроме нормального исполнения своих профессиональных обязанностей.