Война: память и мифы

Минувшая теленеделя — даже с учетом впечатлений от взрывов под Мелитополем и в Грозном — прошла под знаком Дня Победы. Как водится, в течение предпраздничных и праздничных дней те, кто знает о той войне не понаслышке, выслушали множество речей о своем ратном подвиге, о признательности последующих поколений и заботе государства. Конечно, трудно найти новые неизбитые слова о том, о чем уже так много сказано, хотя оставшимся в живых ветеранам важны любые упоминания о том, что их любят и помнят. Все украинские телеканалы своими праздничными программами попытались максимально удовлетворить эту потребность — и традиционным показом старых-добрых фильмов о войне (в которых главное — не историческая достоверность, а отношения людей и проявление их лучших качеств в экстремальных условиях), и праздничными концертными «солянками», и просто передачами «для улучшения настроения». В части последнего — долгожданный финал полюбившегося многими сериала «Бедная Настя», две последние серии которого «1+1» показал телезрителям в канун Дня Победы.

Не обошлось и без публицистики — так уж интересно получается, что чем дальше от войны, тем больше мы о ней узнаем и, судя по всему, военных «белых пятен» хватит еще не одному поколению. «Интер» в спецпроекте «Голос, спасший Краков» рассказал о прототипе Семеновского героя, известном миру как майор Вихрь. «Тонис» показал документальный фильм «Победа. Одна на всех». О том, как отмечают этот день в объединяющейся Европе, расспрашивал у послов Германии, Франции и Великобритании Дмитрий Киселев в «Подробно» (ICTV), а ведущие «Двойного доказательства» («1+1») провели дискуссию по поводу мифологизации военной истории.

Да, нигде День Победы не является таким знаковым событием, как в странах бывшего СССР, переживших оккупацию. Сегодня мы куда откровеннее говорим об этом периоде: и о том, что часть населения Украины, пережившего коллективизацию и Голодомор, ждали прихода немцев как освобождения от жестокой советской власти, что многие восприняли оккупантов просто как новую власть, которая пришла точно так же непрошено, как и предыдущая, а потому так же безропотно выполняли «новые» распоряжения и так же без особого энтузиазма работали на чужаков. Сегодня и «образ врага» перестал быть однозначным и однородным: свидетелям и очевидцам дали возможность рассказать (а нам их услышать) о своей, не книжной и не киношной, войне. И они рассказывают совершенно «крамольные» вещи — что немцы тоже были разные, что вначале, пока их не погнали обратно, не зверствовали, кое-где даже открывали театры и возобновляли богослужения в церквях. И военачальники у них тоже были разные — некоторые, как Паулюс, отказывались брать на себя карательные функции, даже когда получали соответствующие приказы. Отдельная история с пленными — положение наших пленных было безвыходным во всех отношениях: Родина от них отреклась еще до войны, не подписав в 1929 году Женевскую конвенцию, а в войну объявила предателями, и враги их не щадили. Их было почти шесть миллионов, четыре из которых умерли от голода, тифа или были уничтожены в концлагерях. А вот плененные союзники получали посылки, письма от родных и, по свидетельству наших, «имели все, кроме свободы». Видимо, и поэтому в Европе 9 Мая — тоже дата, но не более.

Ведущие «Двойного доказательства» вообще разделили Великую Отечественную на две войны — на народную, против нацизма, и на войну коммунистического режима — за сохранение самого себя. Сделали они это с подачи Резуна-Суворова, развенчания которого стали поводом для разговора о военных мифах и внедренной в сознание поколений пропагандистской лжи о той войне. Аргументы знаменитого перебежчика опровергнуть трудно или невозможно, и хоть историки относятся к ним по-разному, достоверность используемого им фактажа подтверждают. И признают, что он помог снять табу на альтернативный взгляд и оценки этого исторического периода. В общем, несмотря на горы книг и учебников, разного качества фильмов и сохранившейся хроники, мы, оказывается, так мало знаем об этой войне. Успокаивает только то, что и это незнание — не навсегда.