Дилемма вмешательства

В какой момент государства должны осуществлять военное вмешательство, чтобы остановить зверства в других странах? Вопрос старый и весьма распространенный. В настоящее время речь идет о Сирии.

В 1904 году президент США Теодор Рузвельт утверждал, что «существуют такие редкие преступления, совершенные в столь огромных масштабах и с такой особой жестокостью, что мы должны вмешиваться силой оружия». Веком раньше, в 1821 году, когда европейцы и американцы решали, стоит ли им вмешиваться в борьбу за независимость Греции, президент Джон Куинси Адамс предупредил своих соотечественников о «поездке за границу на поиски монстров, которых нужно уничтожить».

Совсем недавно, после геноцида в Руанде в 1994 году, который унес 800 000 жизней, и убийства боснийских мужчин и мальчиков в Сребренице в 1995 году, многие люди пообещали, что подобные злодеяния никогда не будут больше допущены. Когда Слободан Милошевич в 1999 году проводил масштабные чистки в Косово, Совет Безопасности ООН принял резолюцию о признании гуманитарной катастрофы, но не смог довести дебаты до конца и принять вторую резолюцию о вмешательстве из-за угрозы вето со стороны России. Вместо этого страны НАТО бомбили Сербию в целях, которые многие наблюдатели расценили как правильные, но достигнутые неправовым путем.

Впоследствии Генеральный секретарь ООН Кофи Аннан создал международную комиссию для выработки рекомендаций по согласованию гуманитарного вмешательства со статьей 2.7 Устава ООН, которая закрепляет национальные юрисдикции государств-членов. Комиссия пришла к выводу, что государства несут ответственность за защиту своих граждан и должны получать помощь в том, чтобы делать это мирным путем. Однако, если государство игнорирует данную ответственность, нападая на своих граждан, мировое сообщество может рассмотреть вариант вооруженной интервенции.

Идея «ответственности защищать» (R2P) была единогласно принята на Всемирном саммите ООН в 2005 году, но последующие события показали, что не все государства-члены одинаково интерпретировали это решение. Россия постоянно утверждает, что только резолюции Совета Безопасности, а не резолюции Генеральной Ассамблеи являются обязательными нормами международного права. Между тем Россия наложила вето на резолюцию Совета Безопасности по Сирии, и, по иронии судьбы, Аннан был отозван и оторван от бесполезных, в конечном счете, усилий, направленных на прекращение там бойни.

До прошлого года многие наблюдатели считали идею R2P в лучшем случае благочестивой надеждой или благородным провалом. Но в 2011 году, когда полковник Муаммар Каддафи был готов уничтожить своих оппонентов в Бенгази, Совет Безопасности привлек R2P в качестве основы для резолюции, позволяющей НАТО использовать вооруженные силы в Ливии. В Соединенных Штатах президент Барак Обама был достаточно осторожен, чтобы дождаться резолюции Лиги арабских государств и Совета Безопасности, что позволило не причинить ущерба американской мягкой силе, как это было во времена администрации Джорджа Буша-младшего во время интервенции в Ираке в 2003 году. Но Россия, Китай и другие страны считают, что Североатлантический альянс использовал резолюцию для смены режима, а не для защиты граждан в Ливии.

На самом деле идея R2P больше связана с борьбой за политическую легитимность и с мягкой силой, чем с жесткими нормами международного права. Некоторые западные юристы утверждают, что она влечет за собой принятие ответственности по борьбе с геноцидом, преступлениями против человечности и военными преступлениями в рамках различных конвенций международного гуманитарного права. Но Россия, Китай и другие страны не хотят обеспечить правовую и политическую основу для подобных действий, как в случае с Ливией.

Есть и другие причины, из-за которых R2P не имела успеха в случае с Сирией. Созданная на базе традиционной теории «войны за справедливость», R2P опирается не только на правильные намерения, но и на существование разумных шансов на успех. Многие наблюдатели подчеркивают важные природные и военные различия между Сирией и Ливией, которые сделали бы сирийскую зону запрета полетов и передвижения проблематичной. Некоторые сирийцы, выступающие против режима президента Башара аль-Асада, упоминают о событиях в Багдаде в 2005 году, указывая на то, что есть вещи и похуже жесткого диктатора, например, гражданская война на религиозной почве.

Такие факторы являются симптомами более серьезной проблемы для гуманитарной интервенции. Для начала, мотивы часто смешиваются (в конце концов, Рузвельт имел в виду Кубу). Кроме того, мы живем в мире разных культур, и мы очень мало знаем о социальной инженерии и о том, как построить страну. Когда мы не можем быть уверены в том, как улучшить мир, благоразумие становится важной добродетелью, а высокомерное виденье может представлять серьезную опасность. Внешняя политика, как и медицина, должна руководствоваться принципом: «Первым делом, не навреди».

Благоразумие не означает, что для Сирии ничего нельзя сделать. Другие правительства могут продолжить попытки убедить Россию в том, что и в ее интересах лучше избавиться от нынешнего режима, чем допустить дальнейшую радикализацию его оппонентов. Можно также продолжать делигитимацию режима при помощи санкций, а Турцию можно убедить принять более жесткие меры в отношении ее соседа.

Кроме того, осторожность не означает, что гуманитарная интервенция всегда будет терпеть неудачу. В некоторых случаях, даже когда мотивы смешаны, шансы на успех являются разумными, и страдания населения могут быть прекращены при скромных затратах. Военное вмешательство в Сьерра-Лионе, Либерии, Восточном Тиморе, Боснии не решило всех проблем, но улучшило жизнь людей. Другие меры, например в Сомали, не смогли этого достичь.

Последние крупномасштабные интервенции в Ираке и Афганистане, хотя они не являются в первую очередь гуманитарными, привели к снижению общественной поддержки военных действий. Но мы должны помнить историю Марка Твена о его кошке. Посидев однажды на горячей плите, она никогда не сядет на горячую плиту снова, как, впрочем, и на холодную.

Интервенции будут проводиться, но, вероятнее всего, в более короткие сроки с привлечением меньшего контингента, и при их проведении будут полагаться на технологии, которые позволяют действовать на удалении. В эпоху кибервойн и беспилотных летательных аппаратов отказ от R2P или гуманитарных интервенций кажется маловероятным.

Проект Синдикат для «Дня»

Джозеф С. НАЙ-младший — бывший заместитель министра обороны США, профессор Гарвардского университета и автор книги «Будущее власти».