Должность глобальной важности

Кто бы ни занял новую для Европы должность президента Совета Европы, от этого человека будет зависеть будущее данного поста. Если это будет некто с международной известностью, должность президента сразу же станет должностью глобальной важности. Но если имя первого президента не будет именем, известным каждому, то данная должность будет обречена на то, чтобы стать всего лишь одним из тех непонятных высоких постов Европейского Союза, которые, кроме как в Брюсселе, никто не ценит и смысла которых никто не понимает.

Ключевой мыслью здесь является то, что впоследствии Европе не удастся повысить авторитетность данной должности. Если президентом станет политик, не имеющий достаточно славы и притягательности, место данной должности в неофициальной международной иерархии навсегда останется невысоким.

Из нескольких кандидатов на роль «президента Европы» лишь Тони Блэр не нуждается в представлении. Все остальные имена необходимо сопровождать описанием: бывший финский или австрийский тот-то.

Никому не известно, выберут ли сегодняшние премьер-министры 27 стран-членов ЕС Блэра. Многие испытывают к нему неприязнь из-за его роли во вторжении в Ирак; существует неудобный факт того, что он из Великобритании, которая относится к ЕС скептично; к тому же, многие левые считают его лидером, «третий путь» которого заключался в предательстве социализма.

Но выбор президента для Европы касается не Блэра-человека и не политических заслуг всех остальных претендентов. Он касается самой должности. Проблема Европы — в том, что ей недостает четко узнаваемого лидера. В результате, несмотря на многочисленные успехи, ЕС по-прежнему говорит слишком многими голосами.

Это было одной из проблем, которые должен был решить противоречивый Лиссабонский договор ЕС. Сейчас он находится на последней стадии своего долгого и тяжелого рождения, а к Новому году он должен привести к созданию механизмов совместного принятия решений в Европе. Венцом данного договора должно стать назначение на 30-месячный срок с полным рабочим днем президента Совета Европы, объединяющего глав правительств стран ЕС, а также министра иностранных дел ЕС, которого будет поддерживать зарождающаяся дипломатическая служба ЕС.

Теперь, когда более двух третей ирландских избирателей изменили оппозиционное отношение своей страны к Лиссабонскому договору (против него выступает лишь еврофобный президент Чехии Вацлав Клаус), все внимание посвящено тому, кто займет данные две должности. А это, в свою очередь, спровоцировало очередной виток ожесточенных политических споров, которые угрожают самой идее усиления голоса Европы на глобальной сцене.

Три страны Бенилюкса, наряду с некоторыми другими небольшими странами ЕС, выступают против того, чтобы новый европейский президент был из крупной страны. Есть также те, кто полагает, что политический тяжеловес в данной должности может затмить собой президента Европейской комиссии — бывшего премьер-министра Португалии Хосе Мануэля Баррозо, которого как раз только что избрали на второй пятилетний срок, и обесценить роль министра иностранных дел ЕС, полномочия которого, согласно Лиссабонскому договору, должны возрасти.

Выдвигаются благовидные аргументы. Внешнеполитические отношения ЕС подразделяются на политику двух различных типов. Первый тип — политика мирового театра, в которой политическая фигура глобального масштаба может многое сделать для повышения репутации ЕС и обеспечения того, что ЕС будет иметь важное слово в реорганизации послекризисного свода правил мировой экономики. Второй тип — это политика деталей, в которой новая роль министра иностранных дел должна привести к формированию единой позиции ЕС по широкому кругу вопросов, в отношении которых европейские парламенты по-прежнему придерживаются прямо противоположных мнений.

Проблема международного имиджа Европы отчасти вызвана сложной системой политических институтов, которая странам, не входящим в ЕС, кажется слишком громоздкой. Европа, к примеру, избыточно представлена на мировых встречах Большой двадцатки, но присутствие четырех европейских национальных лидеров вкупе с такими представителями ЕС как Баррозо, скорее ослабляет, чем усиливает ее политический вес. То же самое верно и в отношении других глобальных организаций, таких как ВБРР и МВФ.

В результате достижения Европы последних лет — ее расширение с целью создания единого экономического пространства с населением 500 миллионов человек и введение евро в качестве валюты, конкурирующей с долларом, — не сопровождаются значительным усилением ее мировых позиций. Мировые лидеры, начиная с Барака Обамы и заканчивая Ху Цзиньтао, общаются скорее с Берлином, Парижем и Лондоном, чем с Брюсселем. В результате политические предложения ЕС, которые могли бы многое сделать для реализации экономических и геополитических интересов европейцев, не приносят такой пользы, как могли бы.

Описание обязанностей президента Совета Европы изложено в Лиссабонском договоре предельно пространно. Данный подход облегчил задачу разработчикам договора, но в итоге привел лишь к отсрочке возникновения разногласий. Наиболее серьезные споры, разгоревшиеся сегодня между национальными правительствами Европы, касаются полномочий президента ЕС. Риск заключается в том, что вечно пререкающиеся между собой политики Европы предпочтут вариант президента с чисто представительскими функциями и упустят блестящую возможность создать глобального лидера.

Джайлс МЕРИТ — генеральный секретарь расположенного в Брюсселе исследовательского Центра «Друзья Европы» (Friends of Europe) и редактор политического журнала «Мир Европы».