Если не ЕС, то кто?

В советские времена мы, защитники прав человека в России, надеялись только на Запад — он один мог оказать давление на власть, абсолютно неподотчетную собственному народу. И сегодня, сюрреалистическим образом, все вернулось на круги своя.

Только внешнее давление может помешать президенту Владимиру Путину вести страну назад, в прошлое, но похоже, правительства стран ЕС не проявляют особого желания его оказать. Сегодняшний саммит Россия—ЕС должен стать проверкой способности Союза к решительным действиям. Как россиянин и правозащитник я внимательно слежу за событиями, надеясь, что ЕС откажется от многолетней практики мягких увещеваний в адрес России, и возьмется за «большую дубинку».

Пока европейские лидеры отказывались от жесткого разговора по правам человека, — а возможно, именно из-за этого — ситуация в России ухудшалась. Убийство в октябре журналистки Анны Политковской стало трагическим символом всего, что в нашей стране идет не так. Благодаря Кремлю, здесь больше не осталось независимых голосов, таких, как голос Политковской, и независимых СМИ.

В пьянящие дни гласности я и подумать не мог, что ее достижения — например, свобода печати — окажутся столь эфемерными. Но сегодня, когда смотришь новости по российскому телевидению, ты словно переносишься в машине времени назад — год этак в 1985. Парламент страны полностью нейтрализован, а судебная система как никогда подвержена политическому влиянию. Власть Кремля больше ничего не сдерживает, поэтому он может без помех проходиться катком по людским судьбам, частным компаниям — по всему, что ему хоть чем-то мешает.

Естественно, в эту категорию попадают и правозащитные организации: именно мы стали последней мишенью Кремля. Новый закон о неправительственных организациях вводит беспрецедентные ограничения и обременительную систему отчетности, ставя под угрозу нашу независимость. За прошедший год власти публично клеветали на подобные объединения, обвиняли нас в подрывной деятельности, ряду организаций грозили закрытием, а одну — действительно ликвидировали, осудив ее лидера по надуманным обвинениям.

Похоже, главный удар власти наносят по тем правозащитным группам, которые говорят правду о самой наболевшей проблеме России — Чечне, где широкое распространение получили пытки, похищения людей и другие вопиющие нарушения прав человека. Сегодня палачи — в основном представители органов безопасности, которыми фактически командует чеченский премьер-министр — даже не скрывают лиц под масками, настолько они уверены в своей полной безнаказанности. Они создали сеть тайных тюрем, существование которых российское правительство отрицает. Неудивительно, что в прошлом месяце Кремль отказался предоставить представителям ООН неограниченный доступ во все места заключения.

Еэсовские чиновники утверждают: они и рады бы занять жесткую позицию, но: странам Союза нужен российский газ, так что рычагов влияния у них нет. Меня эти заявления не оскорбляют — просто ставят в тупик. Никто не оспаривает необходимости обеспечить энергетическую безопасность ЕС. Однако тезис о том, что решительная позиция по вопросу о правах человека приведет к тому, что Кремль перекроет газовые поставки, весьма уязвим. Много лет, избегая обсуждения прав человека на высоком уровне, страны Союза не получили никаких гарантий энергетической безопасности, и к тому же придали смелости властям для ужесточения авторитаризма.

Кроме того, эта позиция не позволяет использовать путинские устремления на международной арене — это все равно что пресмыкаться перед хулиганом на детской площадке, вместо того, чтобы дать ему отпор. Гораздо лучше было бы, когда Путин приходит в раздражение от вопросов по правам человека — проявить смелость, находчивость, немного политической изобретательности, и обеспечить энергичное обсуждение этой темы. В небольшой «саморекламной» статье, которую Путин опубликовал накануне саммита, отмечается, что Евросоюзу нечего опасаться со стороны России — и в данном случае я с ним согласен.

Рычаги давления у Европы есть — Россию глубоко волнуют отношения с ЕС, волнует ее собственная роль и имидж игрока мирового уровня. Трагедия в том, что никто не заставляет Путина «потрудиться» ради этого, никто не дает понять, что это Кремль «раскачивает лодку», поскольку ведет себя не так, как подобает нормальному и ответственному партнеру.

Наконец, отказ поднимать вопросы прав человека из-за «отсутствия рычагов влияния» неразумен и с политической точки зрения. Он позволяет предположить, что ЕС занимает решительную позицию по этим вопросам только когда имеет дело со слабыми государствами, подпитывая самые серьезные опасения российской политической элиты: о том, что права человека — лишь политический гамбит, призванный ослабить другие страны, а не основополагающий принцип ЕС в отношениях с ними.

Европейский союз и особенно Германия, которая через полтора месяца станет его председателем — это игроки, которых Кремль уважает, в которых он нуждается, к которым прислушивается. Не использовать подобный характер взаимоотношений для укрепления прав человека — огромное упущение.

К тому же это привело бы к трагическим результатам. Развитие гражданского общества в России традиционно зависит от давления извне, которое убеждает Кремль, что вопросы, заботящие нас, действительно важны. Сегодня, когда у нас практически не осталось форумов для выражения своих взглядов внутри страны, без этого внешнего давления мы не сможем не только действовать эффективно, но и просто выжить.