«Мерзкая террористическая атака»

Пасха в Кении прошла в трауре — страна почтила память 147 человек, убитых в прошлый четверг во время нападения на университет в городе Гарисса. Ответственность за теракт взяли боевики из группировки Аш-Шабаб, которая базируется в Сомали. Вчера военно-воздушные силы Кении нанесли удары по позициям исламистов. Раньше кенийский президент Ухуру Кеньятта заявил, что Кения ответит на теракт «самым суровым образом».

Между тем боевики заявили, что теракт в Гариссе — это ответ Кении за ее участие в миссии Африканского Союза против Аш-Шабаб в Сомали. За голову командира исламистов Мохамеда Мохамуда Куно — бывшего кенийского учителя, который, вероятно, разрабатывал эту атаку, уже объявлено вознаграждение в 200 тысяч евро. Между тем боевики продолжают угрожать Кении новыми терактами. «Кенийские города станут красными от крови», — говорится в обнародованном после теракта заявлении экстремистов.

Напомним, «День» раньше сообщал (см. материал «Террористам не запугать Кению», от 4 апреля этого года), что служба безопасности Кении, вероятно, имела информацию о возможных терактах в заведениях высшего образования. Газета Daily Nation приводит данные, что университет в Найроби еще 25 марта предупредил студентов о возможном нападении. Впрочем, несмотря на опасность терактов, охрана университетов не была усилена. В момент нападения на кампус в Гариссе, его охраняло лишь трое охранников...

«Правительство Кении не запугать террористам, которые убили невинных людей, чтобы унизить власть», — заявил министр внутренних дел Кении Джозеф Нкайссери. Он также уточнил, что среди убитых — 142 студента, трое полицейских и трое солдат.

Президент США Барак Обама, который в июне планирует посетить Кению, также выразил соболезнование семьям погибших в «мерзкой террористической атаке». Он отметил, что собирается обсудить с кенийцами усиление сотрудничества в контртеррористической сфере. «Будущее Кении не будет определяться насилием и террором. Оно будет зависеть от молодых людей...» — отметил Обама.

С осуждением теракта выступил и Папа Римский Франциск. Атаку на университет он назвал «бессмысленной жестокостью» и призвал кенийское правительство положить конец таким нападениям и «ускорить начало новой эры братства, справедливости и мира».

Генеральный секретарь Организации объединенных наций Пан Ги Мун осудил то, что он назвал «терактом», и заявил, что ООН готова помочь Кении в «предотвращении и борьбе с терроризмом и насильственным экстремизмом».

Это не первый теракт Аш-Шабаб в Кении. В 2013 году боевики напали на торговый центр «Вестгейт». В результате штурма погибло 67 человек. Акция стала ответом на отправление кенийских солдат для стабилизации ситуации в Могадишо, столице Сомали.

Этот теракт боевиков в университете самый большой в страны, после взрыва в посольстве США в Найроби, который прозвучал в 1998-м году. Тогда погибло 200 человек.

В украинских СМИ недавний теракт в Кении остался почти незамеченным. Это несколько странно, ввиду того, что на Донбассе продолжается война, а Украина ожидает сочувствия и помощи от мира. Почему украинцам важно знать о трагедии в Кении, а кенийцам и миру о нас? С этим вопросом «День» обратился к доктору психологических наук, профессору Вадиму ВАСЮТИНСКОМУ:

— Очень сдержанное отношение украинцев к этой трагедии в Кении меня не удивило. Здесь есть два аспекта. Во-первых, людям свойственно проникаться теми проблемами, которые происходят с ними непосредственно, их соседями рядом с их страной. Зато людей намного меньше тревожит то, что происходит далеко, в малознакомых странах и так далее. Это так же, как кое-кто из французов и немцев представляют события на востоке Украины как происходящие где-то вблизи Китая. Нас это немного раздражает, но это действительно так. Наши ментальные представления о действительности, вовсе не такие, как она. Отсюда и такая специфика. Все то, что далеко от нас — затрагивает нас меньше.

Вторая причина — общемировое неравенство. Есть страны более развитые, мощные, известные, и потому якобы «лучшие». И есть страны второстепенные и третьестепенные. Это очень типично для советского и постсоветского сознания — относиться со снисходительностью к азиатским и африканским странам. Например, Украину сравнивают с Гондурасом, словно говоря, что мы не такие, потому что лучшие. На самом деле в глазах американцев и европейцев Украина — страна третьесортного уровня.

Практика межкультурализма, которая очень активно пропагандируется на Западе, заключается в том, что нет худших и лучших стран и этносов, равно как и людей. До нас пока что эта практика не дошла, и потому мы продолжаем делить людей на разные категории.

ФОТО СО СТРАНИЦЫ В FACEBOOK

В этом контексте эта ужасная трагедия, которая произошла в далекой, незнакомой африканской стране, нас почти не зацепила. Это значит, что мы не должны претендовать на то, чтобы наша трагедия вызывала сочувствие у немцев и французов. Мы очень часто говорим: «Вот, Европа молчит! Она нас не защищает — выразила глубокую обеспокоенность и успокоилась...». В конце концов, мы должны понять, что Европа нам ничего не должна. Если брать конкретно контекст украино-российской войны, то нам «должны» только США и Британия, которые подписали Будапештский меморандум. А вот, например, Польша, Венгрия и остальные страны нам ничем не обязаны.

Хотя если они относятся к нашей войне отстраненно и мало ею интересуются, то это их ошибка. Но они имеют на это права. Равно как и наша ошибка в том, что трагедия в Кении нас не зацепила и не взволновала. Из этого следует, что мы смотрим на это сквозь призму наших собственных интересов, и это плохо, но нормально.

— А почему украинские масс-медиа, на ваш взгляд, так вяло отреагировали на трагедию в Кении?

— Мне было несколько странно, поскольку масс-медиа должны были поднять бурю после этой трагедии. Возможно, потому что на фоне событий в Украине, Сирии было очень много смертей, и это восприняли как не такое уж и экстраординарное событие.

Но главная причина малой активности наших журналистов заключается в том, что на это вяло реагирует общество. Большинство медиа сейчас ориентируются на потребности читателей и зрителей. Если они чувствуют, что публике это не слишком интересно, то не уделяют этим событиям слишком много внимания. Безусловно, это — недостаток нашей журналистики, но в большей степени это проблема нашего общества.

— То есть украинское общество устало от такого количества негатива, что не способно сочувствовать чьей-то трагедии?

— Это вполне ожидаемая ситуация. В Украине больше года длится война. Безусловно, есть большая усталость, потому уже даже события на Донбассе, где ежедневно погибают люди, не так остро воспринимаются, нежели это было год назад. Тем более, это все происходит на фоне ощущения, что мы обижены, несчастны и так далее. Сугубо субъективно у нас уже нет сил реагировать на события в Кении. Объективно мы тоже можем найти оправдание: что вы от нас хотите, если мы сами погибаем и страдаем? Это человеческая природа и ничего с этим не поделаешь. Та часть общества, которую можно условно назвать «элитой» — журналисты, ученые, педагоги, — должна лучше рефлексировать в этой ситуации и пытаться оценить ее глубже. Но и тут я не вижу особого энтузиазма.

— А к чему, с вашей точки зрения, может привести этот «тренд усталости»?

— Как показывает история, никогда нельзя предусмотреть, чем закончатся такие настроения. Если конфликт на Донбассе затянется, то это приведет к еще большей усталости, апатии и отчаянию. Если ситуация за год-два не изменится кардинально, то мы будем иметь ухудшение психоэмоционального состояния в обществе в целом. Этот фактор не очень благоприятен в развитии, о котором мы так мечтаем. Но может быть и более неожиданный вариант, например, социальный взрыв. Я не говорю, что он нарастает, хотя основания для этого есть (рост тарифов и тому подобное). Но я не вижу психологической потребности людей «взрываться». Впрочем, психологи не предусмотрели двух майданов — не было данных о социальном взрыве. Думаю, что эта усталость и замораживание ситуации нас завели к точке бифуркации, движение из которой невозможно предусмотреть.

Украина, безусловно, слабее России. Если бы Россия начала откровенную, тотальную войну, то шансов победить в ней у нас фактически нет. Единственное спасение — поддержка мирового сообщества, в первую очередь — США. Единственный, кто на самом деле может ограничить аппетиты России, это Вашингтон. Поэтому очень важно, чтобы мир знал о трагедии в Украине и поддерживал нас. Если будет большая моральная поддержка в странах Европы и США, тогда их правительства будут поддерживать Украину. Если же они охладеют к нам, что тоже не исключено, то рассчитывать на особую поддержку нельзя. Но без этого мы не сможем победить.