«Оттепели в России я не вижу»

Отношения с Россией и одиннадцатью другими постсоветскими странами по поручению федерального правительства отныне будет координировать Гернот Эрлер из Социал-демократической партии Германии (СДПН). Назначение Эрлера, который до 2009 года был министром иностранных дел, вызвало критику: социал-демократы весьма «терпимо» относятся ко всему, что касается, прежде всего, проблемного развития в России при правлении Владимира Путина. Предлагаем читателям интервью, которое пан Эрлер дал корреспонденту Die Welt Герхарду ГНАУКУ и с разрешения которого оно печатается в газете.

— Пан Эрлер, как звучит новое название должности, к выполнению обязанностей которой вы приступаете?

— Предварительно оно звучит      так: «координатор отношений с Россией, Центральной Азией и странами Восточного партнерства».

— А понятие «гражданское общество» не подпадает под это название?

Доверенное лицо такого типа имеет не только дипломатическую функцию, оно должно обеспечивать диалог между обществами, с гражданским обществом и, разумеется, с оппозиционным гражданским обществом.

— В 2013 году для издания Zeit вы написали текст под заглавием «Конец с российским избиением». В Германии до сих пор мощно лоббируют нынешнее кремлевское правление?

— Здесь встает вопрос: как дальше может быть с тем, что Россию постоянно критикуют и она чувствует себя как у столба позора. Так или иначе, мы должны думать над вопросом: как, собственно говоря, вести себя с таким партнером? Я не имею позиции относительно распределения на тех, кто Россию понимает, и тех, кто Россию критикует. Думаю, что сначала мы должны правильно понять другую сторону. Это не исключает критики. И у нас существует критическое восприятие развития. Ключевые слова — поведение с неправительственными организациями и оппозицией, Pussy Riot и Ходорковским.

— В 2003 году, когда предприниматель и критик Путина Михаил Ходорковский был подвергнут заключению, вы написали, что этот арест может быть символом надежды на социально справедливую Россию. Вы до сих пор так считаете?

— Тогда я имел в виду ожидание, что Путин с олигархами, в отличие от Ельцина, будет ломать своего предшественника. Ельцин позаботился о весьма тесных отношениях с олигархами. Путин дал сигнал, что олигархи не имеют большого влияния на общество. Это была дискуссия 2003 года, от которой сейчас мы очень далеки. Я думаю, что амнистию в деле Ходорковского и девушек из Pussy Riot следует рассматривать в контексте приближающихся зимних игр в Сочи, а также решительности Путина иметь большой успех. Пока новую оттепель в России я не вижу. Но такие факты иногда могут вызывать новый импульс, чего я бы очень хотел.

— И опять об экономике. Немецко-российская торговля, которую часто хвалят, в последние годы стала вряд ли больше, чем с Чехией. В чем причина?

— Оборот все же довольно существенный, в 2012-ом он составлял 80,5 миллиарда евро. Есть люди, подсчитавшие, что 370 тыс. немецких рабочих мест зависимы от этой торговли, а около шести тысяч немецких фирм активны в России или же сотрудничают с ней. И заинтересованные лица утверждают, что потенциал еще далеко не исчерпан. Прежде всего, когда дело дошло до крупного проекта модернизации в российской экономике.

— Европейский чиновник и бывший правозащитник Вернер Шульц утверждает, что Путин строит в России новую ГДР с разницей только в том, что сохраняется свобода на передвижение...

— Такую схожесть ГДР с нынешней Российской Федерацией я не могу понять. Также я не знаю, могут ли такие оценки иметь каким-то образом позитивное влияние. Я бы, скорее, пытался говорить с российской элитой об этом: о модернизации экономики и управлении. Правовое государство, сильное гражданское общество, открытая дискуссия о будущем являются жизненно важными понятиями для современного общества, просто в конкуренции с Китаем и другими странами.

— В 2013 году Путин о России и Украине сказал следующее: «Мы являемся одним народом». В этом году он хочет создать Евразийский союз. Это традиционный российский империализм. Москва думает, что может объединить нации против их воли, но с помощью давления.

— Если заглянуть в документы о Евразийском союзе, в глаза бросается схожесть с Европейским Союзом. Если речь будет идти о том, что они убедят и соседей, и себя в том, что нужно отдать свои суверенные права и создать механизмы голосования, при существовании которых можно затеряться в конкурентной борьбе по отношению к большинству других стран, это будет супервыигрышная ситуация. Из солидарности как принципа, с тенденцией к повышению уровня жизни.

— Но этого не случится. Не во времена Путина.

— Я понимаю ваш пессимизм, но вопрос стоит, не сейчас ли нужно вести диалог на эту тему. Альтернативой будет классический «Сбор российских земель». Это будет возобновлением доминиона, империи. Я не могу себе представить, чтобы такие самосознательные страны, как Казахстан или Украина, смогли принять в этом участие.

— Западные политики считают своим правом и обязанностью критиковать внутриполитическое развитие в России. Но не следует ли сначала заявить о том, что внешняя политика России ставит под сомнение суверенность других государств? Большинство немецких медиа справедливо расценивает наложение эмбарго России, которые отклонили Украину от европейского курса, как шантаж.

— Европейский Союз очень разочарован последним развитием событий вокруг Украины. ЕС воспринял это так, что в этой ситуации было применено существенное давление со стороны России. В подходе Восточного партнерства было заложено содействие региональному сотрудничеству, и нет никаких оснований для стойкого сотрудничества, если имеет место такое вмешательство, как это произошло с российской стороны.

— Как координатор что вы можете сделать для гражданского общества Украины?

Координатор является ответственным за поддержку процесса диалога, обмена. Вопрос в том, что произошло в этом треугольнике ЕС-Россия-Украина. Киев хочет работать в трехстороннем режиме. Возможно, есть смысл вести трехстороннее обсуждение. Предварительно, неофициально я мог бы сыграть определенную роль, и есть уже начальные запросы в этом направлении.

— Допустим, что ведущий российский представитель повторил: «Мы являемся единым народом». Вы как-то это прокомментируете или обойдете молчанием?

— Это нужно комментировать, если эти слова будут сказаны. За этим стоит позиция России, о которой мы должны говорить, вопрос заключается в том, какова ситуация с суверенностью независимых соседей. Была критическая реакция на это, как уже было сказано, вы правы.

— Относительно модернизации партнерства: были первые шаги со стороны Меркель и Медведева. Но после того, как Россия не показала готовность принимать участие в решении замороженных конфликтов, как и в случае Приднестровья, которая отделилась от соседа России — Молдовы и поддерживается Москвой.

— Я бы хотел обе темы разделить. Модернизация партнерства была предложением тогдашнего министра иностранных дел Франка-Вальтера Штайнмайера, которое и далее «лежит на столе». Как вы заметили, был контекст предложения Медведева относительно общеевропейской архитектуры безопасности. На это канцлер дала рассудительный ответ: мы попробуем на этом примере, как оно заработает, в частности, в случае Молдовы и Приднестровья. Но после этого все застряло. Однако сейчас опять ведутся «5+2 переговоры» относительно Приднестровья — возможно, это знак надежды.

— Какой будет ваша первая поездка на должности?

— Я решил выступить на открытии «Недели Германии» в апреле в Санкт-Петербурге. Меня пригласили.

— Предыдущее федеральное правление имело в лице министра Пипер координатора немецко-польских отношений. Есть ли уже кандидаты для наследования?

— Насколько я знаю, эта должность еще открыта.