Почему Путин плохой союзник в борьбе с ИГ

Вмешательство российского президента Владимира Путина в сирийский конфликт некоторые восприняли как возможность для Кремля «выйти из изоляции». Приводились аргументы, что конфликт России с «Исламским Государством» (ИГ) сблизил интересы страны с интересами Запада. Даже сбитие Турцией российского бомбардировщика не ослабилось этого оптимизма.

Действительно, на недавней конференции президент США Барак Обама вновь призвал Путина присоединиться к коалиции по борьбе с ИГ. А французский президент Франсуа Олланд объявил свой недавний визит в Москву попыткой построить широкую международную коалицию против террористической группировки.

На первый взгляд, кажется, имеет смысл идея, что Россия является естественным союзником в борьбе против исламистских террористов. Страна пережила ужасные террористические атаки исламистских экстремистов, включая сбитие самолета над Синайским полуостровом в ноябре, в результате чего погибли 224 пассажира и экипаж, почти все они были россиянами. В Российской Федерации живет почти 20 млн. мусульман, большинство из них — сунниты, а по данным российских силовиков, почти 7 тыс. боевиков из бывших советских республик и России присоединились к ИГ.

Однако при более детальном изучении становится ясно, что антитеррористический альянс с Россией — это принятие желаемого за действительное. Путин вторгся в Сирию не для того, чтобы нанести поражение ИГ. Он вторгся, чтобы спасти режим российского сателлита, президента Сирии Башара аль-Асада. Иногда Путин делает вид, что готов оставить Асада, но он в конечном итоге будет защищать его. Бросить Асада на произвол судьбы будет знаком слабости — а это анафема для Путина.

Россияне могут оказаться под угрозой атак со стороны исламистских экстремистов, но для Путина и его союзников это небольшая опасность. Действительно, Россия пережила ряд террористических атак, включая Бесланскую резню в 2004, когда погибли 324 человека, большинство из которых — школьники. Почти в каждом случае ответ на атаки был грубым, неумелым и стоил жизней гражданского населения. При этом каждый раз путинский режим оставался невредимым. Террористические атаки в начале века укрепили общественные настроения против чеченских повстанцев и обеспечили Путину публичную поддержку, в которой он нуждался для того, чтобы разрушить Грозный, столицу Чечни.

Уверенность Путина в борьбе с терроризмом отражает структуру безопасности российского государства. Россия тратит больше на внутреннюю безопасность, чем на национальную оборону. Страна имеет войска министерства внутренних дел, ФСБ, ОМОН, подразделения военной разведки и широкую сеть международных шпионов и информаторов. Оппонентам режима не позволяют баллотироваться, их права на демонстрации ограничивают, а в судах они страдают от юридического произвола.

Граждане практически никак не защищены от подслушивания их телефонных разговоров или перехвата электронных переписок.

В каждом обществе должен быть баланс гражданских прав и национальной безопасности. Путинская Россия качнулась в одну сторону этого спектра, в то время как Европа и США (несмотря на протесты борцов за гражданские права) качнулись в другую сторону. Россия — это пример крайних ограничений, на которые может пойти государство, чтобы контролировать террористическую активность. Фактически не существует ни одной экстремистской группировки, в которую не проникли информаторы, докладывающие Москве. Есть даже свидетельства того, что в ряды тех, кто совершил Бесланскую резню, проникли информаторы российской разведки. Более того, любая террористическая группировка знает, что в ответ на операции будет применена мощная сила. Например, в Беслане российские спецслужбы применили термобарические боеприпасы.

Реакция на атаки в Париже свидетельствует, что, казалось бы, убийство наугад 130 жителей имело колоссальный резонанс на Западе — особенно, когда сложно понять религиозные и идеологические мотивы. Однако Кремль меньше ценит человеческие жизни, чем Западные общества. В расчетах Путина потеря жизней из-за нападений экстремистов нежелательна, но вполне приемлема, если это не угрожает режиму.

Россияне могут быть напуганы и шокированы. Но российский режим главным образом волнуется лишь о своем выживании и о том, какую выгоду он получит от страха людей. А сотрудничество с Западом в борьбе с ИГ не служит одной из этих целей.

Пол Р. ГРЕГОРИ, научный сотрудник Гуверовского Института, исследователь Немецкого Института экономических исследований в Берлине, профессор Хьюстонского Университета.