После кризиса

Как легко было предположить, весенний кризис на Корейском полуострове утих сам собой после того, как в Пхеньяне поняли бесперспективность дальнейшего шантажа своих соседей и мирового сообщества.

В Пхеньяне начали дипломатическое отступление. Представители Северной и Южной Кореи в ходе двухдневных рабочих переговоров согласовали поездки южнокорейских предпринимателей в совместную индустриальную зону Кэсон. С ее территории вывезут готовую продукцию и запасы сырья. Кроме того, намечена очередная встреча, на которой стороны обсудят условия возобновления работы промышленного комплекса. Не без обычных по такому случаю жалоб. В частности, на запускаемые с юга воздушные шары с пропагандистскими листовками. Кроме этого северокорейская сторона подвергла жесткой критике планы Сеула по размещению в стране стратегических бомбардировщиков В-52 ВВС США, которые способны нести ядерное оружие.

В отличие от предыдущих, последний кризис имел ряд совершенно новых последствий как на севере, так и на юге.

В Сеуле снова усилились дискуссии о политической стратегии в отношении Пхеньяна между сторонниками условно мягкой и жесткой линии. С одной стороны, твердость в отношении шантажа северокорейской ядерной дубинкой показала свою эффективность. С другой стороны, серьезное охлаждение отношений отодвигает на неопределенное будущее процесс сближения двух корейских государств и, соответственно, хоть какую-то перспективу объединения.

Можно достаточно определенно сказать, что политические выверты северокорейского руководства в первую очередь связаны с внутренним положением. Несмотря на предельную герметичность (в информационном смысле) режима, никто не отменял объективных экономических факторов. А они действуют все сильнее против нынешнего режима в принципе и, как следствие, усиливают борьбу группировок. Так было всегда и так будет в любом тоталитарном режиме. И это не слишком зависит от персоналий.

Высший руководитель Северной Кореи Ким Чен Ын оказался в весьма сложном положении. Судя по резким телодвижениям, во внешнеполитической области сложилось неустойчивое равновесие между противоборствующими группами. В первую очередь между консерваторами из армии, возможно, спецслужб и партийного аппарата и теми, кто отвечает за экономику, в том числе и военное производство. Отнесем к последним и тех, кто занимается ракетно-ядерной программой. Здесь и возникают проблемы из-за крайней отсталости всей северокорейской промышленности и банальной нехватки важнейших ресурсов.

Милитаризация страны подошла к своему естественному пределу, и экономике, к тому же крайне неэффективной и отсталой, это уже непосильно. Дальше размежевание между группами в руководстве будет проходить именно по этому водоразделу.

Ким Чен Ын в недавнем выступлении на пленуме ЦК ТПК практически открыто признал, что экономическая ситуация в стране исключительно сложная, поэтому необходимо добиться немедленного улучшения жизненного уровня населения.

Это предполагается сделать за счет сокращения военных расходов и размеров КНА. По-видимому, ее огромные обычные силы будут заметно уменьшены за счет списания устаревшей техники, которой в КНА очень много, и демобилизации соответствующей части личного состава.

В середине апреля с весьма интересным заявлением выступил политический департамент Госкомитета обороны КНДР. «Хозяйке Голубого дома следовало бы не забывать о том, что перспектива Южной Кореи может быть радужной, когда ядерное оружие КНДР будет воспринято как общенациональное достояние, и она обречена на гибель, пока остается под ядерным зонтиком США».

Таким образом, Пак Кын Хе определена как желательный партнер по диалогу, она уважительно названа «хозяйкой Голубого дома». Ей прямо предложено объединение по принципу «одна страна — две системы». Как подтверждение, в начале июня из Пхеньяна последовал призыв к Сеулу начать переговоры о заключении полноценного мирного договора вместо прерванного КНДР перемирия, затянувшегося на 60 лет.

Если отвлечься от словоблудия северокорейских пропагандистов, то за всем этим чувствуется влияние встречи китайского лидера Си Цзиньпина и вице-маршала КНДР Чхве Рен Хэ. Несомненно, переговоры были весьма напряженными, так как в Пекине уже давно недовольны фокусами пхеньянского руководства.

Отношения между КНР и КНДР в последнее время заметно ухудшились. Китайская пресса прямо пишет, что содержание КНДР обходится Китаю слишком дорого, а Пхеньян ведет себя совершенно самостоятельно, не спрашивая мнения Пекина. Более того, говорится о том, что китайскому руководству прекрасно известно о северокорейских счетах в китайских банках. Части Шэньянского военного округа начали выдвигаться к границам КНДР, причем это абсолютно не означает, что Пекин намеревается спасать Пхеньян от мифической агрессии. Не исключена подготовка к прямому военному вмешательству в случае, если события в КНДР будут развиваться по непредсказуемому сценарию. Уже снова появились исторические теории о том, что Северная Корея должна быть частью Китая.

Имеются сведения о том, что Китай поощряет дезертирство военнослужащих КНА, причем не только солдат, но и офицеров. Если это так, то целью может быть формирование из них марионеточной корейской армии. В то же время китайские пограничники устанавливают проволочные заграждения на границе с КНДР, чтобы регулировать поток беженцев из этой страны.

Китайское руководство не хочет скорого объединения двух стран. Но и не хочет неуправляемого падения режима под давлением экономических и других факторов. Вплоть до существенного изменения персонального состава северокорейского руководства.

Практически воплотить идею «одна страна — две системы» в настоящее время просто невозможно. По очень простой причине — полной несовместимости двух стран.

Во-первых, экономические системы взаимно исключают друг друга. Быстрая трансформация севера практически невозможна. Слишком велики отличия, и они структурные. Юг никогда не станет коммунистическим, север не имеет никакого желания переходить даже к элементам рыночных отношений. Если не будет свободного движения людей и капиталов между странами, то нет и объединения.

Во-вторых, между севером и югом огромная ментальная разница. Уже выросло несколько поколений людей, для которых две Кореи — два разных государства. Об их единстве они знают только из учебников истории, и чувство единого народа придется воспитывать очень долго. Как и культурную общность. Пекин предлагает Тайваню подобное объединение, но люди на острове не имеют никакого желания объединяться. Слишком они стали разными с 1949 года. Ездить в гости и жить какое-то время на континенте — пожалуйста. Но не больше. В данном случае время играет против сторонников корейской интеграции, так как дифференцирующие факторы продолжают действовать и усиливаться.

В-третьих, в объединении двух корейских государств под любыми флагами не очень заинтересованы, а фактически совсем не заинтересованы, внешние игроки. В первую очередь — Китай. В данной обстановке это делает возможность хоть какой-то интеграции весьма эфемерной.

Кризис на Корейском полуострове перешел в новую фазу долгой и изнурительной политической игры. Остается не очень ясным ответ на вопрос: как долго все это будет терпеть корейский народ к северу от 38-й параллели?