Россия: «социологический диагноз»

Россия — родина не только слонов, но и парадоксов. Воистину, «умом Россию не понять, аршином общим не измерять». Так как — вдумайтесь! — несмотря на то, что сегодня, по только что опубликованным данным Всероссийского центра изучения общественного мнения (ВЦИОМ), часть интернет-пользователей в стране достигла 75% общего количества населения, только для его четверти (27%) полное отключение Всемирной сети стало бы серьезным событием. А по данным другого нынешнего же опроса, так же 27% респондентов используют преимущественно интернет (включительно с информационными сайтами, социальными сетями и блогами) для поиска новостей. Зато большинство россиян — 57% — в качестве основного источника новостей используют телевидение.

При этом гипотетическая ситуация полного исчезновения интернета не вызовет паники среди населения: 47% опрошенных россиян сказали, что в этом случае в их жизни ничего не изменится, 26% — что влияние будет крайне слабым. Отключение интернета станет серьезным событием, как уже отмечалось, только для 27% респондентов: 22% признались, что их жизнь существенно изменится, однако они смогут приспособиться, и только 5% — не представляют свою повседеневную жизнь без возможности выйти в сеть (среди 18—24-летних последний ответ дали 10%, среди москвичей и петербуржцев — 11% опрошенных). И это несмотря на то, что среднее время пользования интернетом в России составляет 9 лет; как видим, потребности в доступе ко Всемирной Сети, к ее необъятным источникам информации и возможностям общения эти годы у двух третей пользователей не сформировали. Мол, ничего страшного, если интернет нам отключат...

Другими словами, несмотря на то, что немало россиян регулярно используют возможности интернета (для общения с друзьями и близкими 64%, для развлечения 54%, для самообразования 49%, для осуществления банковских операций 46%, для покупки товаров и услуг 34%), реально Россия остается страной, только частично, поверхностно включенной в глобальное информационное общество с его опциями. Россияне в своем большинстве не хотят и не могут самостоятельно работать с информацией, проверять ее, докапываться до корней проблем, а в итоге — действовать на свое усмотрение. Им удобнее и привычнее жить по предписаниям, которые дает телевидение, в первую очередь его «кремлевские каналы». Так, телепередачи центральных каналов остаются в лидерах рейтинга доверия к масс-медиа: три четверти россиян (75%) им верит. Показатель регионального ТВ ниже (65%). Другие же масс-медиа вызывают доверие менее чем у половины опрошенных, а абсолютными аутсайдерами являются зарубежные телепередачи, газеты, журналы и т.п.: им доверяет всего 15% россиян. При этом группа тех, кто доверяет «традиционным СМИ» (прежде всего телевидению), практически не верит «новым медиа» (интернет, зарубежные СМИ), в то время как группа тех, кто доверяет «новым СМИ», при определенных условиях (легко догадаться, каких) готова верить и традиционным.

Что ж, зная этот «социологический диагноз», перестаешь удивляться, почему это уже дважды (в конце 2014-го и на изломе 2015—2016 лет) в моменты заметного падения курса рубля россияне бросались скупать именно телевизоры — по две-три штуки — а не компьютеры или смартфоны. Дошло до того, что первый заместитель главы Центробанка РФ Сергей Швецов вынужден был призвать соотечественников не покупать по несколько телевизоров, а подумать о более экономически целесообразном вложении своих средств. Но экономическая целесообразность в стране с доминированием мифологического сознания (сформированного с помощью телевидения) — это что-то непонятное для большинства населения; куда более целесообразной носителям такого сознания кажется покупка еще нескольких сакральных предметов, например телевизоров, через которые к ним обращается сам Путин и без которых они никогда бы не узнали правду о мире, в котором живут.

Что ж, известный российский журналист и автор «Дня» Игорь Яковенко был прав, когда писал, что «в России уже довольно давно параллельно существуют два народа: тот, у которого вместо головы телевизор, и тот, который живет и общается в интернете». Так же точно он сказал по поводу недавних акций протеста: «Пока интернет-народ жил лишь в интернете, его существования можно было не замечать. Но когда небольшая часть этого народа 26.03.2017 вышла на улицу, не замечать наличие в стране этого народа стало трудно и опасно». Действительно, опасно прежде всего для власти. Тем более, что есть прямая корреляция между количеством юных участников акций протеста и количеством молодых пользователей, которые не представляют жизни без интернета, то есть без почти свободного доступа ко Всемирной информационной и коммуникационной сети («почти» — так как в России все более распространенной становится практика блокирования «неправильных» сайтов).

Но констатация этих фактов все же не дает оснований для слишком большого оптимизма: во-первых, и среди активных юзеров имеется определенное количество дураков и «кремлеботов», во-вторых, слишком мала среди россиян часть тех, кто ментально живет в современном мире, а не во времена Сталина — Брежнева. А это значит, что идолопоклонники «зомбоящика» (а это, напомню, три четверти россиян) доминируют и будут доминировать в соседнем с нами государстве неопределенное (но значительное) время и радостно будут поддерживать все безумные действия Кремля.