Споров между Россией и Беларусью много, но без этого интеграции не достичь

Уважаемая Лариса Алексеевна!

С интересом читаю вашу газету, в которой дается достаточно полная картина современной Украины. Особое внимание привлекают материалы, касающиеся России и других стран СНГ. Считаю полезным обмен мнениями по проблемным вопросам российско-украинских отношений. Двумя руками поддерживаю ваш совместный с «Российской газетой» проект о восприятии Украины и России. Этот опыт, по моему мнению, нужно расширять. С этой точки зрения прошу рассмотреть возможность публикации в вашей газете моей статьи.

Взгляд со стороны очень ценен тем, что в нем обычно отсутствует предвзятость, не сказывается заинтересованность отстоять позиции «своей» страны. В этом плане с интересом прочитал в газете «День» за 3 февраля с.г. статью Ю. Райхеля «Поражение на нефтяном фронте» о современных российско-белорусских отношениях. В ней содержится ряд аргументов, которые заслуживают внимания. Вместе с тем, не все они в достаточной мере обоснованны. Отдельные моменты в его статье нуждаются в уточнении, а ряд других вызывает возражение.

Прежде всего мне не кажется, что отношения между Россией и Беларусью сегодня можно характеризовать как военные действия. Действительно, между нашими странами существует множество противоречий, но отстаивание национальных интересов, их гармонизация всегда ведется в напряженных переговорах, нахождении компромиссов. Путь интеграции тернист не только в отношениях между Россией и Беларусью. Поэтому мне кажется, что неоднократное применение в статье таких воинственных слов, как «поражение», «фронт», «бой», «давление», «поглощение» и пр. неправильно ориентирует украинского читателя в отношении характера современных российско-белорусских связей. По моему мнению, для характеристики нынешнего этапа отношений между Россией и Беларусью лучше подошла бы более мирная тональность.

Автор пишет, что в создаваемом ныне Таможенном союзе «политическая составляющая несравненно большая, чем экономическая. И страны-участницы пошли на его создание не столько по финансово-экономическим причинам, сколько уступая все увеличивающемуся давлению Москвы». Соглашусь с тем, что в ТС присутствует сильная политическая составляющая. Но и экономическая выгода от него очень существенная. По расчетам ученых Российской академии наук, «Россия за счет интеграционного фактора получит дополнительно 16,8% от современного уровня ВВП, Беларусь — 16,1%, Казахстан — 14,7%. Так что никто из участников Таможенного союза в накладе не останется!.. А суммарный интеграционный эффект к 2015 году составит примерно 400 млрд. долларов». С учетом того, что ВВП Беларуси, по данным международных финансовых организаций, в 2009 г. составил примерно 112 млрд. дол., такая прибавка за счет интеграции может рассматриваться как весьма солидная. Поэтому я не взялся бы утверждать, чего больше в идее Таможенного союза — экономики или политики. Для аплодисментов нужны две ладошки. Говоря о причинах «поражения» Беларуси в нефтяном споре с Россией, Ю. Райхель выдвигает две причины. Первая — это то, что «нефть — не газ». У Европы, мол, есть резервные запасы нефти и пр. Мне кажется, что объяснение здесь гораздо более прозаичное: просто Украина несанкционированно отбирала газ, а Беларусь этого не делает, обеспечивает транзит нефти в сторону Европы, невзирая на наши двусторонние споры. Поэтому и нет такого ажиотажа в Европе вокруг этого вопроса. Что же касается второй «причины» (наказание за непризнание Беларусью Абхазии и Южной Осетии), то она кажется мне просто надуманной. Об этом можно было бы говорить в 2008 г. и отчасти — в 2009 г., но ведь сегодня уже 2010 год на дворе. Думаю, что этот вопрос сегодня не актуален в российской внешнеполитической повестке дня. Если же говорить о разрешении этого спора в принципе, то оно было достигнуто за счет компромисса, в котором кто-то уступил больше, а кто-то — меньше. Никаких побед и поражений в нем не было.

Что касается «нефтяной иглы и превращения белорусской нефтеперерабатывающей промышленности в придаток российской», то можно только вспомнить, что крупнейшие белорусские НПЗ были построены еще в советские времена. Они не были предназначены для «внутреннего употребления»: нефти, достаточной для их загрузки, в Беларуси просто нет. Заводы были задуманы как часть единого хозяйственного комплекса. Кажется, проще всего было бы закрыть эти гиганты и забыть об «игле» либо пофантазировать о других источниках нефти, которые бы обеспечивали их функционирование. Так же можно закрыть «МАЗ», «БЕЛАЗ» — они ведь тоже минимально работают на внутренний рынок. Так что сейчас нужно думать не о том, чтобы соскочить с нефтяной иглы, а о том, чтобы найти новые формы эффективного интеграционного взаимодействия в энергетической сфере. В отношении же мнения о Беларуси как о придатке России можно сказать, что у последней особой необходимости в этом нет, такой придаток у Москвы уже есть — это Европа, куда идет основной объем экспортной нефти и газа.

Не могу согласиться с утверждением Ю. Райхеля о «белорусском экономическом чуде» и «нереформированной белорусской экономике». Когда об этом говорят, то, как правило, приводят в качестве аргумента высокую долю госсектора в ВВП страны (около 75%). Но ведь есть и другие показатели экономического развития, которые можно было бы использовать для того, чтобы разобраться, действительно ли «белорусское экономическое чудо уже в этом году начнет быстро катиться к закату». Возьмем, например, весьма распространенный на Западе интегральный показатель простоты ведения бизнеса, который разрабатывается специалистами Всемирного банка. В индексе оценивается возможность открыть новый бизнес, получить лицензию, уровень защиты инвестиций, возможность получить кредит, степень торгового протекционизма, характер режима налогообложения, условия найма рабочей силы и пр. Так вот, в рейтинге 2010 г. Беларусь занимает 58-е место, в то время как Россия — всего лишь 120-е, а Украина — 142-е. Эти данные международных экспертов ставят под вопрос привычное представление о «нереформированной экономике» Беларуси. Между делом Ю. Райхель замечает, что «в филантропии Кремль никогда замечен не был». Конечно, филантропию можно понимать по-разному. В одном из недавних интервью президент России Д.А. Медведев заявил: «По подсчету экспертов, за вот этот период торговли нашим природным газом, нефтью и некоторыми другими сырьевыми источниками с Беларусью общий объем преференций, который был предоставлен экономике Беларуси, составил около 50 млрд. долларов. Для того, чтобы было понятно, соответствующий объем преференций для Украины составил от 75 до 100 млрд. долларов». Д. Медведев имел в виду период с момента независимости наших соседних стран. Так что насчет филантропии вопрос тоже не такой простой.

Надеюсь, что эти дополнения позволят украинскому читателю более полно представить состояние российско-белорусских отношений и, возможно, посмотреть на них с несколько другой точки зрения.