Фактор «Х»

Наверное, невозможно пересчитать проблемы современной Украины. Откуда растут их корни? К сожалению, над тем, чтобы выработать реалистичную, а следовательно, многомерную, многофакторную, так сказать, стереоскопическую картину украинского бытия, работает не так много ученых. Но все же такой подход медленно прокладывает себе путь, поэтому стоит попытаться хотя бы пунктирно обобщить уже выработанное социально-гуманитарной наукой понимание коренных причин сегодняшней украинской ситуации.

НЕТИПИЧНАЯ БЕГЛЯНКА ОТ БОЛЬШЕВИЗМА

Мировая политическая наука относит Украину (как и ее соседей на Востоке и Западе) к числу посткоммунистических государств. И этому нельзя возразить: на протяжении десятилетий (в одних регионах дольше, в других, западных, меньше) на этих территориях существовала коммунистическая разновидность тоталитарного строя (с перерывом на войну и на нацистскую разновидность тоталитаризма). Потом тоталитаризм сгнил изнутри, перешел в стадию саморазложения и пал. На повестке дня в Украине появились строительство демократии и рыночной экономики.

Но почему в тех же посткоммунистических Польше и Румынии социально-экономические проблемы решаются эффективнее, чем в Украине? В 1990 году украинская экономика была в лучшем состоянии, чем у соседей; возможно, какие-то специфические черты украинского народа мешают ему эффективно работать и строить демократическую государственную машину?

Но почему тогда миллионы украинцев-эмигрантов за последние 120 лет смогли хорошо адаптироваться к жизни в американских, британских или австралийских условиях? Им ментальность не мешает, а вот «материковым» украинским гражданам она, как оказывается, вредит. Придется предположить существование каких-то «факторов Х», которые давят на сознание и подсознание украинской общественности как снаружи, так и — с какого-то времени — изнутри, интериоризировавшись, как говорят психологи, то есть войдя во внутренний мир персонажей новейшей отечественной истории (тех, кто находится как на верхних, так и на нижних ступенях социально-политической лестницы).

Какими же были эти главные факторы последних ста лет (не будем углубляться в княжеские или казацкие времена)? Это КОЛОНИАЛИЗМ, ТОТАЛИТАРИЗМ и ГЕНОЦИД — и все характеризует пребывание Украины в составе Российской и Советской империй. Начнем с первого. Даже выработанная в советские времена расшифровка понятия «колония» полностью характеризует ситуацию, в которой оказалась Украинская ССР в пределах СССР. Согласно «Советскому энциклопедическому словарю», колония — это страна или территория, которая находится под властью иностранного государства (метрополии), лишена политической и экономической самостоятельности и управляется на основе специального режима. Специфика этого режима очень хорошо выражает классическая поговорка: когда в Москве стригут ногти, в Киеве рубят пальцы. Колонии и метрополии могут быть даже этнически однородными, но это не останавливает стремления колониальных стран к независимости (примеры: североамериканские колонии Англии, на основе которых образовались Соединенные Штаты Америки, Австралия, Новая Зеландия, входившие в Британскую империю). При этом советская система создала империю не столько национально-этнического, сколько идеологического типа — идеократическую.

В отличие от империй первого типа (Британская, Испанская, Российская до 1917 года и т.п.), идеократическая империя напрямую не предусматривает этническое доминирование одной нации над другими. Она настаивает — в случае СССР — на «интернациональной дружбе народов», в других случаях — на очень похожих мотивациях, которые якобы базируются на единстве коренных интересов всех (даже в случае, когда эти все не понимают свого счастья), а следовательно, создает новое историческое сообщество — «великую арийскую нацию», «великий советский народ», «великую югославскую нацию» и тому подобное. В любом случае, реально как «старший брат» в новом историческом сообществе германский или русский народы выступают биомассой для «всемирно-исторических свершений» идеократической империи; но им хотя бы разрешено (в определенных, выставленных тоталитарной идеологией рамках) гордиться собственным национальным «я»; другие народы лишены и такой возможности.

Но в любом случае, колония, освободившаяся от господства идеократической империи, имеет полный «джентльменский набор» постколониальной эпохи, например: доминирование компрадорского капитала, неполную структуру общества (некоторые слои, в основном связанные со стратегическим политическим и экономическим менеджментом, отсутствуют), несовершенную и нецелостную национальную культуру (относительно Украины эта ситуация блестяще описана еще в конце 1980-х тогда еще не академиком Иваном Дзюбой) и, возможно, главное — виденье подколониальным народом себя самого не собственными глазами («глазами своей культуры»), а глазами колонизатора, то есть совершенно неадекватное мироощущение и мироотношение с соответствующей «слепотой» относительно выбора своих перспектив развития. Последнее означает, что значительная часть рядового люда, глядя на себя глазами колонизатора, презирает свой собственный язык, культуру, историю, наконец, свое независимое будущее.

Хорошо известно, что в СССР господствовала тоталитарная идеология. Тоталитаризм — это государственный строй, стремящийся к абсолютному контролю над всеми областями общественной жизни. Тоталитаризм характеризуется полным огосударствлением общества, ростом господствующей партии, государственно-управленческого и карательно-репрессивного аппарата, идеологическим контролем над поведением всех членов общества, использованием пенитенциарной системы как одного из главных двигателей экономики, унификацией культуры. Тоталитарный строй уничтожал гражданскую инициативу и приучал массы населения к повседневному беззаконию как к норме жизни. Колониальный режим ломал национальное самосознание и культуру, деформировал структуру экономики Украины в интересах метрополии, не беспокоился о защите окружающей среды, наконец, формировал рабски зависимую от Кремля квазиэлиту, неспособную на защиту украинских интересов.

ПОСТКОЛОНИАЛЬНОЕ ПОХМЕЛЬЕ

Обратите внимание: сегодня ВВП Польши приблизительно на 1/4 больше украинского. А в 1990 году был вдвое меньше. Таким образом, польская экономика росла, украинская — падала, потом тоже росла, но не так успешно. Казалось бы, и число богатых людей в обеих странах должно было быть хотя бы приблизительно пропорциональным к общему объему ВВП и состоянию экономики. Но — нет! В Польше гораздо меньше миллиардеров и миллионеров, чем в Украине. И нищих меньше. И не только пропорционально к количеству населения, но и в абсолютных цифрах. Что это означает? Элементарную вещь: в Польше доминирует капитал национальный и трансъевропейский, в Украине — компрадорский и имперско-российский.

Если не залазить в теоретические дебри, то главная разница между национальным и компрадорским капиталом заключается вот в чем: первый прирастает, и в результате его деятельности богатеют страна и ее граждане, второй растет за счет обеднения, обнищания, разорения или, по крайней мере, стагнации страны в сочетании с обогащением бывшей метрополии или международных центров концентрации капитала. Первый растет далеко не только за счет роста экспорта, но и (главным образом) за счет роста численности внутреннего платежеспособного потребителя; для второго идеал — это большие (и спрятанные от государства) деньги за экспорт низкотехнологичной продукции плюс такая публика дома, крайний предел интересов которой — много пива «Сармат» и зрелищный футбол между «Шахтером» и «Динамо».

Итак, один из основных вопросов постколониального развития — это изменение типа господствующего капитала. Ведь в случае, если не свернуть шею компрадорскому капиталу, страна на длительное время останется на низком уровне экономического, политического и культурного развития. Более того, она может «выпасть» из Третьего мира в так называемый Четвертый, где речь идет уже не о догоняющем относительно передовых стран развитии, а об увеличении дистанции, отделяющей это государство от таких стран.

На принципиальном для любой постколониальной страны вопросе, должен ли капитал бывшей метрополии иметь одинаковые права на территории Украины (как и любого освободившегося государства) с другими разновидностями капитала, стоит, очевидно, остановиться подробнее. Ведь речь идет не о собственно теоретической проблеме, а о коренном вопросе национальной безопасности. Капитал метрополии по своей сути построен не на принципах свободной конкуренции и равной ответственности, а на основе доминирования над национальным капиталом колоний и стран, входящих в зону влияния упомянутой метрополии. Капитал метрополии и после обретения международно-правовой независимости бывшей колонией стремится вести себя в ней по-старому, как хозяин, исходя из интересов своего государства, с властной машиной которого он тесно слился на протяжении исторического развития (так как капитал метрополии всегда идет в колонии и зависимые страны в одной шеренге с административными, военно-политическими и пропагандистскими силами колонизатора). А в придачу управленческий аппарат нового независимого государства, волей-неволей в значительной мере унаследованный им от колониальной эпохи, имеет привычку становиться «смирно» перед бывшими хозяевами. Чтобы избавиться от этой привычки, нужны годы и практика сотрудничества с другими, цивилизованными, игроками международного рынка, а еще постоянное давление на управленческий слой со стороны структур гражданского общества и контроль над этим слоем со стороны независимых интеллектуалов.

ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ЛИ ПОБЕДИЛА «ТРАДИЦІЙ ПІДРІЗАЦІЯ»?

Но и понятия «постколониализм» недостаточно, считал американский профессор Джеймс Мейс, последние 15 лет своей жизни работавший в Украине, в частности, в «Дне». Последствием Голодомора 1932 — 1933 годов был такой перелом бытия украинцев, что он дает о себе знать и сегодня, поскольку речь идет о чуть ли не единственной в Европе постгеноцидной нации. Постгеноцидный статус Украины означает, по Мейсу, во-первых, «убийство разума нации»; во-вторых, люмпенизацию села на Восточной Украине, что ощутимо тормозит аграрную реформу, в-третьих, слабую по сравнению с другими народами национальную солидарность разных общественных классов. А это, в частности, тянет за собой самое большое в Европе имущественное расслоение. Но главное в другом. Нельзя забывать, что Голодомор означал масштабную антропологическую катастрофу и массовый переход населения к установке на выживание вместо полноценной жизни.

Реальной, собственно, экономической почвы Голодомор не имел, причина его была не в низких урожаях или в потребности продать хлеб за границу СССР для закупки новейших технологий, как иногда пишут. Хлеб вывозился на сборные пункты и там чаще всего просто прел, согнанные вместе в колхозы скот и птица погибали, а «выметенные» из крестьянских домов остатки всего съестного не имели товарной ценности. Речь шла о том, что тогдашнее большевистское руководство имело целью раз и навсегда укротить строптивое украинское крестьянство — антропологическую и этнокультурную основу развития украинской нации.

Ведь в 1918 — 1921 годах именно украинское крестьянство на территории бывшей Российской империи оказало одно из самых мощных, хоть и в значительной мере стихийных сопротивлений «красным коням мировой революции». Между тем по планам кремлевского руководства советская Украина была ближним тылом планируемой грандиозной военно-политической операции по советизации Западной Европы. Таким образом, Сталин запрограммировал вместе с модернизацией войска и выпуском гигантского количества самого модерного оружия еще и несколько этапов «наведения порядка» в своей империи.

Осенью 1932 года крестьянство Надднепрянской Украины испытало такой удар, какого ни до того, ни после того оно не испытывало. Собственно, в новейшей европейской истории такой концентрации ужасов не было — скажем, Холокост оказался растянутым более чем на пять лет, а этнические «чистки» на Балканах в конце ХХ века не дошли до границы антропологической катастрофы, потому что их остановили вооруженные силы стран НАТО. Большевики, между тем, ставили перед собой не такую задачу, как немецкие или сербские нацисты: не уничтожить «ненадежный» или откровенно враждебный этнос, а укротить, усмирить, а затем использовать его. Поэтому сначала сельское население на полную силу почувствовало абсолютную безнадежность поиска спасения — это когда у крестьян были отобраны буквально все средства для жизни, потом прошла чистка «ненадежных элементов» (то есть лиц с хотя бы частичными проблесками человечности) во властных — партийных и советских — структурах (речь шла о десятках тысяч репрессированных партийцев), а потом уже для самых послушных и физически хоть немного выносливых крестьян (которые сполна прочувствовали на себе ужас Великого Голода) власть организовала пункты питания в колхозах.

Жизнь предлагалась не просто в обмен на лояльность, а в обмен на одобрение политики партии (то есть того же Голодомора) и на участие в борьбе со «скрытыми врагами народа». Тем самым в подсознание миллионов людей закладывалась установка на выживание любой ценой, на накопление и укрывательство состояний, даже когда это выглядит аморальным и бессмысленным. А параллельно по всей стране быстрыми темпами свертывалась украинизация (не только в гуманитарной сфере, но и в научно-технической: разрушались научные школы, потому что контроль над элитой был важнее расщепления атомного ядра, межконтинентального стратегического бомбардировщика, реактивного истребителя или радиолокаторов — именно эти вопросы на то время успешно решали украинские ученые и технологи), поэтому национальное Возрождение превращалось в Расстрелянное — этим власть страховала себя от перспективы структуризации украинской нации, превращения ее в полноценный исторический субъект.

Иными словами, Голодомор подкреплялся разнообразными средствами, которые все вместе вживляли в сознание украинского этноса факт его полной зависимости от большевистского государства, его полной несуверенности не только в государственно-политическом плане, но и в социальном и экзистенциональном планах. Такой же несуверенной с тех пор должна была чувствовать себя и личность: до смерти украинский человек должен был благодарить великого Сталина, который смиловался в свое время над ней или над ее предками, накормил большевистской макухой, надел на шею колхозное, если в селе, или пролетарское, если в городе, куда убегали крестьяне, ярмо с красной лентой — и дал разрешение трудиться на победу мирового коммунизма.

То есть речь идет о целенаправленном превращении украинского народа в социобиомассу так называемых идеальных исполнителей любых приказов, о «традицій підрізації» — здесь лучше Павла Тычины не скажешь, о масштабной антропологической катастрофе, когда были не просто уничтожены лучшие представители нации, а на самом деле у самых умных надолго отбито желание быть лучшими, о принудительном возвращении на те круги национального развития, которые до этого украинцы уже прошли век назад. Вот такими в общем были последствия Голодомора в плане национального развития украинцев.

Таким образом, восточноукраинское колхозное село, где произошла жесткая социальная селекция, фактически перестало быть одной из главных опор национальной нравственности и культуры; отныне в подавляющем большинстве крестьяне (и выходцы из села) в исторически сложной ситуации выживают не нацией, а кругом «своих ребят»; там держатся не за Бога, не за истину, не за правовые институты, а за кума и за свата и пытаются не победить врага, а договориться с ним. У страны нет целостных социальных структур; это совокупность относительно изолированных сегментов социального пространства, не стремящихся к объединению с помощью культурно-информационных коммуникаций. А еще селянин, попав в город, до сих пор чувствует подсознательный страх (воспроизводящийся на социально-генетическом уровне) за свое «неправильное» происхождение, «некультурную» речь, «неверный» стиль поведения, он стремится как можно скорее их замаскировать, избавиться от своей сущности. Сам же город приобретает черты безнационально-«совковые», особенно пройдя 1937-й год.

Следовательно, Голодомор — это тяжелая национальная травма, последствия которой ощутимы до сих пор. Постгеноцидная нация — это нация, которую способен вылечить от ее страха жить полнокровной национальной жизнью только массовый героический поступок, хотя бы в ненасильственной форме. В свое время еврейское сообщество преодолело травму Холокоста во время героической борьбы с деспотическими арабскими режимами и политическими силами за создание и выживание Израиля. Восточная Украина не имела такой возможности, поскольку участие «схидняков», скажем, во Второй мировой войне в значительной степени было использованием советской системой украинского «пушечного мяса», когда сами украинцы не были субъектом истории. Таким образом, когти Великого Голода достигли сегодняшнего дня, а установки обольшевиченной эры достигнут дня завтрашнего, если не заниматься повседневной «социальной терапией».

В современной Украине существуют политические силы и интеллектуалы, отрицающие наличие всех этих или хотя бы одного из перечисленных факторов. В европейской политической традиции для обозначения таких персонажей, которые готовы сдать национальные интересы во имя интересов чужой недемократии, используют понятие «пятой колонны» и «квислингов». Те, кто в Украине отрицает факт российского/советского колониального управления Украиной или факт Голодомора, который был хорошо организованным геноцидом украинского народа, совершают классическое предательство национальных интересов для оправдания антидемократических сил, осуществлявших эти акции. Таким образом, есть все основания для использования указанных понятий и по отношению к симпатикам российского империализма или большевистского тоталитаризма, а посему следует считаться с их отрицаниями и «опровержениями» не более, чем современная Франция считается с выступлениями сторонников Петена и Лаваля —мол, созданный этими политиками вариант тоталитаризма был «самым лучшим» и «самым благотворным» для страны. Потому что в противном случае нам придется признать, что наброшенный извне тоталитаризм, ущербная национальная культура и неспособность на солидарную деятельность — это вполне «нормальные» параметры жизни украинцев, что последние — это генетически неполноценное социоэтническое сообщество. Но разве это так и разве не существует способов решения украинских проблем?