Иван Мазепа без мифов и антимифов

Если в украинской истории есть фигуры, «хронически» обреченные на интерпретацию и переинтерпретацию каждым новым поколением (как это происходит во французской историографии с наследием Наполеона Бонапарта), то, в первую очередь, надо вспомнить гетмана Мазепу. Беспристрастный, честный и обстоятельный анализ сделанного и несделанного им, всестороннее исследование эпохи Мазепы (дополтавской) в истории приобретают тем большее значение, что именно сейчас, в конце октября — в начале ноября, мы отмечаем 300-ю годовщину заключения украинско-шведского военно-политического союза, шага гетмана, который, ознаменовал его окончательный разрыв с правлением Петра I, определил судьбу Украины на века вперед.

Именно весь этот комплекс проблем рассматривали отечественные ученые — участники круглого стола на тему: «Военно-политическое выступление 1708—1709 гг. гетмана Ивана Мазепы: событие, историографическое прочтение и историческая память», организаторами которого выступили Институт истории Украины НАН Украины и Научно-исследовательский институт казачества. Открывая круглый стол, директор Института истории Украины академик Валерий Смолий подчеркнул, что сейчас наступило время конкретной исследовательской работы, а не красивых общих фраз — ведь красочные эпитеты, какими бы яркими они не были в отношении Мазепы, не сдвинут научную разработку этой темы ни на шаг. Конечно, немало уже сделано, наращивается соответствующая база источников, усиливается историографическая составляющая. Но, отметил Валерий Андреевич, нам всем необходимо самокритично признать, что в научном обращении Украины «крутится» то же количество источников и те же оценки, и это действительно является проблемой. «Мы с вами, — продолжил далее академик Смолий, — до сих пор не смогли создать большого «политического портрета» Мазепы — это задача на будущее».

И здесь, отметил оратор, возникает проблема: или историкам нужно пойти путем традиционного описания (как это в свое время делали Николай Костомаров, Александр Оглоблин, немало выдающихся ученых украинской диаспоры), или же избрать тематический подход. Какие сегменты проблем являются менее всего разработанными в сегодняшней мазепиане, спросил присутствующих академик Смолий и изложил свой вариант ответа. Прежде всего, очень слабо изучена социально-экономическая политика Мазепы и казацкой старшины, которая входила в его окружение. Не менее важной, по мнению Валерия Андреевича, является проблема мотивации поступков гетмана; это достаточно сложный вопрос, его нельзя решить, просто воспроизведя канву событий начала XVIII века. Важно выяснить, что именно побуждало гетмана действовать так, а не иначе: причины личностного, внутреннего характера или же соображения государственного созидания, или же и то, и другое. Среди прочих актуальных, не до конца разрешенных проблем директор Института истории Украины назвал состояние массового сознания украинцев (в аспекте восприятия образа Мазепы) в годы правления гетмана Ивана Степановича и в наши дни, а также анализ сложных отношений Мазепы и церковных иерархов. Почему эти последние, как будто забыв, что еще буквально вчера прославляли Мазепу, на следующий же день после событий конца октября и ноября 1708 года так яростно предали его анафеме? Был ли причиной банальный страх или здесь дали себя знать другие соображения? И главное, подчеркнул Валерий Смолий, необходимо выйти из «заколдованного круга» порочных альтернатив: свой — чужой, враг — друг, предатель — образцовый патриот. В отношении Мазепы подобные противопоставления являются особенно банальными и смешными.

Доктор исторических наук Тарас Чухлиб посвятил свой доклад проблемам политико-правового статуса Украинского гетманата в эпоху Ивана Мазепы. По мнению Тараса Васильевича, можно наблюдать игнорирование того фактора, что Украинский гетманат был полицентричным государственным организмом, его историю нужно оценивать в пределах не только Левобережной Украины (как это нередко случалось до сих пор), но и Украины Правобережной, Ханской Украины и Запорожской Сечи. Что же касается Ивана Степановича Мазепы, то Т. Чухлиб сформулировал задачу честных исследователей его эпохи таким образом: удержаться на шатком мостике между мифами и антимифами. Как отмечает далее Т. Чухлиб, вспомним, например, хорошо известный украинско-российский договор 1687 года (или же Коломацкие статьи). Надо ясно понимать, что Иван Степанович вместе со старшиной и войском заключал это соглашение отнюдь не лично с царем Петром, а с тремя, так сказать, «инстанциями»: царями Иваном и Петром и царевной Софьей (причем есть важное уточнение: эта присяга никогда не перезаключалась!). А в отмеченной присяге, между прочим, отмечалось, что гетман Мазепа не может совершать «предательство», заключая союзы с польским королем, турецким султаном и крымским ханом без санкции царского правительства. Король шведский, заметим, в этом списке не упоминался... А впрочем, Т. Чухлиб заметил, что не собирается каким-либо образом «оправдывать» Мазепу — это вообще неуместно и к тому же является задачей публицистов, а не историков.

Кандидат исторических наук Алексей Сокирко подчеркнул, что в случае, если украинские историки не выйдут из ограниченного круга подходов и мыслей, то еще 50—100 лет будем рассуждать над дилеммой: «Мазепа — предатель или нет?». Зато стоит задуматься над тем, что российская правящая верхушка времен Мазепы под «предательством» понимала неверность персонально личности монарха, царя. Наоборот, для украинской казацкой элиты понятие «предательство» не имело, по существу, личностного характера, потому что речь шла об Отчизне, а не о монархе, о преданности Родине или отречении от нее. Бесспорно, для Мазепы (и не только для него, но и для польского короля Августа, и для того же Карла ХІІ) не было «вечных» союзников и друзей (и это отвечало «духу времени»), однако главным для него всегда было понятие Государства, Родины. При такой постановке проблемы сам «фундаментальный» вопрос: был ли Мазепа предателем? — выглядит, как минимум, скучным и наивным. По мнению Алексея Сокирко, для создания действительно научной биографии Мазепы необходимо разрешить две проблемы: во-первых, исследовать большой массив актуализированных польских источников, и, при случае, пролить свет на ранний, догетманский период жизни Мазепы; во-вторых, выяснить политическое мировоззрение украинской элиты, проанализировать, как она воспринимала государство и свою роль в ней.

Кандидат исторических наук Вячеслав Станиславский рассказал присутствующим о малоизвестных, до сих пор скрытых в архивах аспектах внешнеполитической деятельности Мазепы: оказывается, гетман имел целую сеть своих постоянных агентов в Яссах, Бахчисарае, Стамбуле, Ногайской орде, что позволяло ему с успехом прибегать к тонким дипломатическим комбинациям, причем далеко не всегда это делалось с санкции правительства Петра — случалось, его только ставили к сведению. А кандидат исторических наук Елена Дзюба в своем выступлении сосредоточилась на интересном вопросе: писал ли Иван Мазепа письма к Мотре Кочубеевне? По мнению ученого, тяжело сказать, является ли опубликованная в середине ХІХ века переписка Мазепы и Мотри аутентичной (свой «приговор» специалисты еще не вынесли — высказываются обоснованные сомнения относительно этого). А вот что не подлежит сомнениям — это то, что гетман питал глубокие и искренние чувства к девушке, что и привело к конфликту любви и чести в его душе...

Главный редактор газеты «День» Лариса Ившина подчеркнула, что, по ее убеждению, «тема Мазепы» не только еще не является исчерпанной (что убедительно подтвердил и этот круглый стол), а имеет огромный потенциал дальнейшей научной, исследовательской разработки. Причем этот, еще не вполне раскрытый потенциал, важен отнюдь не только для ученых — ведь речь идет не только о том, о чем мы говорим, а и о том, как именно мы говорим о Мазепе. Потому что тот «чертополох», который пророс в восприятии Мазепы частью общества, отметила пани Лариса, является опасным, поэтому нужно формировать точные знания. В сочетании с инициативой газеты «День» и Национального музея истории Украины: объявить в Украине следующий — 2009 год Годом Ивана Мазепы (а эта инициатива уже получает поддержку в обществе, о чем, в частности, написал от имени казаковедов Института истории Украины НАН Украины в письме в редакцию Тарас Чухлиб) это поможет нам получить более глубокие знания о Мазепинской эпохе. Если вспомнить о недавней очень важной Международной выставке «300 лет на перекрестке истории», добавила Лариса Алексеевна, то можно сказать, что нашей задачей является не только реставрация знамен той давней эпохи, но (и это главное) — реставрация знаний.

Научные форумы, подобные тому, о котором мы рассказали, понятно, не дают готовых ответов на возможные острые вопросы, касающиеся наследия Мазепы, его окружения, его эпохи и поступков самого гетмана. Скорее всего, они дают почувствовать, как мало мы еще, по существу, знаем о Иване Степановиче. Но разве не в этом, собственно, и состоит цель таких собраний?

Осмысление фигуры гетмана Ивана Мазепы нуждается в современных подходах, адекватных научным и общественным реалиям ХХІ века. Что конкретно это означает?

Тарас ЧУХЛИБ, доктор исторических наук:

— В первую очередь, это использование новых технологий, которые применяют историки при исследовании исторического процесса. Обязательно нужно посмотреть на события той эпохи и персонально на гетмана сквозь призму мировоззрения тогдашней казацкой старшины, а именно: в пределах какой политической культуры они действовали, центрально- и восточноевропейской, с ее определенными гарантиями прав личности, или же московско-евразийской, в пределах которой даже ближайшие к монарху бояре называли себя «холопами» царя, и действительно ими были. Следовательно, несмотря на то, что Левобережная Гетманщина находилась с 1654 года в составе Московского государства, под протекторатом царя, это ни в каком случае не означало, что казацкая элита готова была отказаться от политико-культурных достижений, связанных с наследием Речи Посполитой и шире — с восточноевропейской культурой.

Следовательно, именно в пределах этой системы координат, в пределах этих отношений нам следует оценивать шаг гетмана Мазепы относительно выхода из подчинения Петру І. Для казацкой старшины вполне очевидной была необходимость этой акции и ее смысл — предоставление больших прав и «вольностей», а, с другой стороны, защита интересов всех сословий, включая и мещан, и крестьян (посполитых). Это вполне отвечало европейской практике. Ярким свидетельством чего было то, что в шведском парламенте, ригсдаге, уже с начала XVII века заседали представители тамошнего крестьянства. Сравните с московской, царской моделью! Интересным является и тот факт, что Мазепа и его старшина в поисках перспективных путей развития гетманского государства обратилась к призабытому, казалось бы, Гадячскому соглашению 1658 года с его триединым укладом Речи Посполитой — делением на собственно Польшу, Литву и Казацкое государство.

Алексей СОКИРКО, кандидат исторических наук:

— Это означает отказ от рассмотрения старых, бессодержательных, «заезженных» проблем, которые являются искусственными и надуманными. Зачем нам эти бессмысленные, необоснованные даже с точки зрения элементарной формальной логики альтернативы-противопоставления: изменник — не изменник, создатель государства — его разрушитель, демократ — ставленник олигархии относительно Мазепы? Я думаю, что в образе Мазепы нам сейчас существенно не хватает его сугубо личностных, человеческих, неповторимо-индивидуальных черт, так же, как и личностных черт людей его окружения. То есть имеется определенная схематизация его фигуры (пусть даже позитивная, со знаком плюс), а это весьма опасно. И даже когда мы говорим о каких-то политических аспектах отношений Мазепы с царем Петром и его «командой» — то и здесь, опять же, не хватает человеческих, личностных моментов, все слишком абстрактно.

Также мне кажется, что нам не хватает полного понимания истоков мировоззрения, идеологии Мазепы, понимания того, в каких условиях он рос, как именно формировался, как человек и государственный деятель. А речь идет не только о персоне Мазепы, а и о том, как росло целое поколение его единомышленников, «мазепинцев». А эта генерация сыграла в истории Украины первой половины XVIII века действительно исключительную роль. Ведь, даже обходя вниманием тех соратников Мазепы, которые оказались после 1709 года в эмиграции (Орлик, Войнаровский), — вспомните о том, что те гетманы, которые пришли к власти в послеполтавский период (Иван Скоропадский, Даниил Апостол, Павел Полуботок) все были, в политическом смысле, очень близкими к Мазепе людьми, его единомышленниками. Хотя были вынуждены, принимая во внимание обстоятельства петровского террора, делать совсем не то, что хотели. То есть «мазепинцы» — понятие очень и очень широкое, и на это нужно обращать внимание.