Кто победил?

С определенных позиций результаты встречи украинского и российского президентов 17 декабря можно считать ходом-продолжением в комбинации, начатой весной текущего года и лишь прерванной на короткое время масштабными протестами в Украине.

Предположим, что главной целью ее могло быть недопущение подписания Соглашения об ассоциации между Украиной и ЕС, что привело бы к усилению российского влияния в Украине и стало бы большим шагом на пути к осуществлению мечты Владимира Путина о частичном собирании земель бывшей Российской империи.

Внешние условия для этого сложились благоприятные. С одной стороны, финансовые ресурсы России значительно возросли на фоне общего кризисного состояния экономик соседних стран. С другой — региональная политика США и ЕС переживает очевидный кризис, и противовесов российскому влиянию в Восточной Европе сегодня меньше, чем когда-либо в ХХІ веке.

Комбинация могла предусматривать последовательное достижение следующих целей: доведение экономического и торгового давления на Украину до неприемлемого уровня, создание альтернативы евроинтеграции Украины и увязывание политического будущего Президента Януковича с отказом от этой евроинтеграции в пользу евразийских проектов. Помешать осуществлению такого плана могла лишь активная политика ЕС, выходящая далеко за негибкие рамки Восточного партнерства.

У ЕС были свои причины медлить и ждать: важность Украины вызывала вопросы, и отказываться от своих привычных нормативных требований вряд ли имело смысл. Втягивание в геополитические торги с Россией грозило потерей целостности общей внешней политики Европейского Союза.

Внешняя политика самой Украины в сложившихся условиях была непозволительно реактивной и бесхитростной. По сути, она свелась к затягиванию времени, которое и без того было не на нашей стороне. Думая, что выигрывает время, украинское руководство его теряло. В частности, были упущены возможности более глубокого диалога с ЕС. Кроме того, рассчитывая использовать традиционную тактику торга, украинская власть должна была бы посылать более определенные сигналы, как в сторону Москвы, так и в сторону Брюсселя. В итоге вся дипломатия свелась к имитации попыток решить вопросы из «списка Фюле», с попутной целью оказать давление на Россию риторикой о евроинтеграции. Но такая дипломатия недальновидна: Россия отвечает на давление не уступками, на которые рассчитывал Президент Янукович, а репрессиями, за которыми — может быть — последуют и уступки, но уже с более серьезными последствиями. Значительно запоздавшим и неуместным выглядит и стремление украинской власти расширить формат переговоров и превратить его в трехсторонний. В таком формате, может быть, и выгоднее торговаться о цене евроинтеграции Украины, но после публичных решений украинского правительства участие в чем-то подобном для ЕС выглядело бы весьма странно.

Результатом такого развития событий стали договоренности, озвученные и/или подписанные 17 декабря президентами России и Украины. Их можно условно разделить на три части.

Первая включает комплекс норм, регулирующих сотрудничество в традиционных отраслях совместного производства — авиастроении, кораблестроении и космической промышленности; инициирование и развитие совместных транспортных проектов; решение гуманитарных вопросов. Это — рутина и постоянная повестка дня российско-украинских отношений.

Более далекоидущие последствия будут иметь соглашения из второй части. Они предусматривают снижение цены на российский газ для Украины до 268,5 долл. США за 1000 куб. м.; а также выделение Украине коммерческого российского кредита на 15 млрд долл. США.

Третья часть пока носит неявный характер и нацелена в будущее. Она предусматривает более тесное сотрудничество на международной арене и в военной сфере.

В комплексе все это, вероятно, могло состояться и ранее, если бы не затянувшаяся тактика торгов Президента Украины и не общественный резонанс, неожиданно возникший по поводу внешнеполитических решений украинских властей. Стратегически все составляющие части комплекса соглашений нацелены на усиление зависимости Украины от России. И если в сфере экономики и энергетики еще можно вести речь о взаимной зависимости, то в политической сфере Украина значительно сужает свободу маневра и практически не оставляет себе рычагов для влияния на динамику двусторонних отношений.

Собственно, о том, что отказом от евроинтеграции украинское правительство создало себе крайне неблагоприятные условия для реализации внешней политики, уже много говорилось. Но если сам этот отказ был частью стратегического плана, то качество этой стратегии вызывает серьезные вопросы.

Привязывая собственную экономику к российской, Украина берет на себя и серьезную часть рисков. Они главным образом состоят в отсталости и сырьевом характере экономики России, в ее зависимости от конъюнктуры мировой цены на нефть, а также дефиците технологий. Ни одну их этих проблем не решить углублением производственного сотрудничества между Украиной и Россией. Помимо этого, нерешенной останется и ключевая для Украины проблема энергоемкости производства. В целом, можно сказать, что такой выбор закрывает экономике Украины дорогу в технологическое будущее и открывает дверь в прошлое с неповоротливым и энергозатратным производством, экстенсивным развитием и высокой уязвимостью к любым кризисным явлениям.

С тактической точки зрения в достигнутых договоренностях нет ничего плохого. Они дают быстрое решение критических экономических проблем государства — решения, альтернативы которому, похоже, так и не было. Виктор Янукович получит ресурсы для кампании 2015 года, а Владимир Путин — повод для очередного внешнеполитического триумфа. Хотя есть и обратная сторона этой медали «лучшему дипломату 2013 года».

Путин сделал предсказуемый ход, который стал продолжением стратегии покупки лояльности соседних стран. При всех тактических эффектах, эта стратегия имеет множество рисков и слабых мест в долгосрочной перспективе. Современные масштабные проекты, даже геополитические, не могут основываться только лишь на использовании финансовых рычагов и контроле над режимами. Даже будучи созданными, они оказываются неэффективными, убыточными и недолговечными. Вряд ли интересам России будет отвечать лояльность Украины, полученная такой ценой.

Стороны демонстративно не затрагивали болезненную тему членства Украины в Таможенном союзе. Но то, что экономические соглашения дополнены политическими договоренностями практически не вызывает сомнений. Если это действительно так, то уже сам этот факт является нехорошим симптомом. С теоретической точки зрения, слабое государство в отношениях с гораздо более сильным партнером должно избегать «эффекта переливания» между различными сферами сотрудничества. Если такое переливание, скажем из области экономики или торговли в сферу политики, происходит, то более сильный партнер получает возможность перенести собственные преимущества из одной сферы в другую. Именно руководствуясь подобными соображениями, Украине стоило бы решать проблемы двусторонней торговли торговыми же инструментами и с привлечением третьих сторон (например, ВТО), а «газовый вопрос» регулировать тарифами на транзит и пересмотром собственной энергетической политики. В последнем случае был выбран более простой, но проигрышный вариант «переливания» путем подписания Харьковских соглашений. Решая сегодня проблемы в отношениях с Россией ценой политических уступок, Украина снова совершает ту же ошибку.

Точное содержание политических жертв, приносимых украинским руководством, имеет не очень принципиальное значение. В любом случае, речь идет об ограничении украинского суверенитета, либо путем формального участия в международных режимах на постсоветском пространстве, либо через неформальное вмешательство России в текущий политический процесс в Украине. Координация внешней политики, озвученная Владимиром Путиным, надежно закроет для Украины двери в Европу. Достаточно ли будет этого приза для российского президента, или же ему нужно будет большее — покажет время.

И последнее. Обвинять ЕС в потере Украины не стоит. Украина в ее нынешнем состоянии была бы сомнительным призом для европейской экономики. Геополитическое значение Украины для Европы также туманно, в отличие от значения для России. Украина в качестве символа культурного единства и географической целостности, по всей видимости, тоже гораздо ценнее для Москвы, чем для Брюсселя. Конфликт за Украину — если рассматривать события именно так — изначально был асимметричным.

Накопление внутренних ошибок постепенно сужало возможности внешней политики Украины. Выросшие барьеры на пути в Европу спровоцировали усиление российского давления. В таких сложных условиях у украинской дипломатии практически не было права на ошибку.

Статья подготовлена в рамках проекта «Украина — ЕС: восприятие и реальность» при поддержке Фонда Маршалла