Наблюдение за наблюдающими

Понятно, что международные организации высказывают свое собственное мнение, и оно отнюдь не является окончательной и не подлежащей обсуждению оценкой. Тем не менее, власть старательно использует и распространяет это мнение в период активной подготовки к довыборам в ВР, а также с перспективой на президентские выборы. Вполне вероятно, что и в первом, и во втором случаях приоритет контроля за процессом выборов и обобщение их результатов будет отдан международным наблюдателям. В качестве доказательства подобного предположения может послужить тот факт, что в Украине предпочтение было отдано отчету международных наблюдателей, в котором говорится, что «грубых нарушений 29 марта не наблюдалось, за исключением недостатка кабинок для тайного голосования». Хотя выводы 500 представителей ОБСЕ, Международного института значительно отличаются от мнения примерно 30 тысяч отечественных «контролеров», смею предположить, несколько лучше знающих ситуацию в Украине, чем европейские эксперты, которые к тому же не в совершенстве владеют украинским и русским языком, чтобы распознать «почерк» выборных фальсификаций. Например, по информации Комитета избирателей Украины, только в Киеве ими были зафиксированы грубейшие нарушения — факты подкупа избирателей кандидатами, умышленный пропуск в бюллетене для голосования зарегистрированного кандидата, вмешательство и давление членов избирательных комиссий и доверенных лиц кандидатов на избирателей, недопущение наблюдателей на избирательные участки, изолирование их во время вскрытия урн и подсчета голосов. Однако, с точки зрения международных экспертов, подобные нарушения расцениваются исключительно как локальные, а значит, не влияющие на ход выборов. Международные наблюдатели, в отличие от украинских, не в состоянии уловить зависимость результатов выборов от столь несущественных, на первый взгляд, факторов. Поэтому и понимание, и оценка роли подобных «мелочей» остается прерогативой исключительно отечественных «контролеров».

Прокатившаяся недавно волна ограблений офисов организаций украинских независимых общественных и политических наблюдателей дает основание предположить, что подобного рода «нюансы» имеют немалое значение. Вероятно, с этой целью выгодно было уничтожить (как в случае с Комитетом избирателей) систематизированную информацию о нарушениях избирательного законодательства, оценки работы ЦИК, аналитические прогнозы относительно предстоящих довыборов в ВР и «портреты» избирательных округов.

Наблюдатели ОБСЕ вряд ли в состоянии представить, что именно процесс и время подсчета голосов (растянувшееся на трое суток в марте) могут существенно изменить итоги парламентских выборов. И потому отмечают «высокий уровень работы ЦИК». Они уехали из Украины 30-го марта, и «сложный процесс получения результатов голосования и регистрации прошедших кандидатов» остался за пределами их досягаемости.

По той же причине желание независимых наблюдателей проводить 16 августа подсчет голосов параллельно с ЦИК был встречен «в штыки» властью. Даже международные эксперты были вынуждены признать факты «злоупотребления властью во время парламентских выборов, что ставит под сомнение нейтральность государственного аппарата».

У нас, естественно, таких сомнений давно не возникает. Так же, как и по поводу «нечеткого процесса опротестования результатов выборов». Мы-то прекрасно понимаем, что в этой нечеткости, недосказанности, «невыписанности» судебных полномочий и кроется основной смысл — использовать суды в качестве инструмента политической расправы.

По мнению г-на Штудмана, необходимо «четко обозначить структуры, которые могут принимать решения (суд или ЦИК), и четко обозначить временные рамки этих решений». Но можно ли объяснить представителю ОБСЕ, что с обозначением структуры и временных границ судебных разбирательств по результатам выборов станет невозможным недопущение в ВР оппозиционных к власти депутатов, а также «шантаж» неудобных парламентариев перспективой судебного пересмотра результатов голосования в его округе.