Предприниматели в квадрате

Один из основателей известной компании «Юнитрейд» (входит в холдинг «Авенчерс»), а также инициатор создания и президент общественной организации — Фонд «Информационное общество Украины» Андрей Колодюк был активным сторонником и участником оранжевой революции, одним из тех людей, кто не давал советов, а помогал материально и организационно. Сегодня он, конечно, не требует своего обратно, но находится, несмотря на свой природный оптимизм, в состоянии, близком к отрезвлению. «Намерения были хорошие, планы — большие, а что вышло?» — то ли спрашивая, то ли утверждая, сказал он автору в Нью-Йорке на форуме, посвященном американским инвестициям в Украину. Прошло больше двух месяцев. И вот новая встреча, на этот раз в Киеве.

— Чем можно объяснить, что пока не состоялся тот шквал инвестиций, который был обещан стране новой властью?

— Момент для прихода инвестиций после оранжевой революции действительно был благоприятный. Но вот события, связанные с ревальвацией гривни, и другие действия правительства не создали для серьезных инвесторов, подчеркиваю — серьезных, условий вхождения в Украину. Серьезный бизнес до сих пор, а ведь прошло уже сто дней новой власти, ожидает, как она себя зарекомендует, чтобы было видно, какими будут в дальнейшем ее стратегические действия. К сожалению, пока что инвесторы увидели только одно: интересы власти сфокусированы лишь на выборах 2006 года. И в этом случае инвесторы делают вывод о том, что некоторые вещи связаны с политической нестабильностью, а не со стратегической линией правительства, поскольку тактика, нацеленная на 2006 год, будет определяющей в действиях правительства. С одной стороны, инвесторы понимают, что нужно в этот рынок входить, поскольку он обладает большими перспективами. Но пока что они приняли решение повременить. В результате сохранилась прежняя тенденция — в Украину приходят в основном инвестиции из России. Это больше связано не с действиями новой либо старой власти, а с тем, что сейчас в мире очень много инвестиционных денег, значительная часть которых хлынула в Россию, в то время как там многие секторы экономики уже достигли потолка инвестиционной целесообразности. В свою очередь, когда московскому инвестору приходится выбирать между Сибирью и Украиной, то он отдает предпочтение нам, ведь с точки зрения развития рынков Украина для него привлекательнее. Но это никак не связано с оценкой инвестиционного климата: экономическое положение, деловая активность невысоки. И это при том, что бизнес сейчас получает очень много информации из интернета и СМИ и делает выводы. Если 60% представителей украинского бизнеса считают, что дела пошли хуже, чем до революции, это о многом говорит инвесторам.

— А как они реагируют на наш процесс реприватизации?

— Большинство крупных бизнесов, и это уже ни для кого не секрет, были в свое время созданы с какими-то нарушениями закона. В России к этому факту подошли, я бы сказал, выборочно, подняв дело «Юкоса». В Украине новая власть хочет, с одной стороны, решить проблемы явных нарушений при приватизации, а с другой — все видят, что на выборы 2006 года от нее пойдут люди, которым не чужды финансовые интересы. Нужно учитывать, что в бизнес- сообществе всегда достаточно прагматично относятся к пересмотру любых сделок, и если процесс находится в правовом поле, то это воспринимается нормально. Но у нас этот вопрос слишком политизирован. А любое политическое решение, выходящее за рамки судебной системы, приравнивается бизнесом к нестабильности. Мы понимаем роль связки между бизнесом и политикой, но предпочитаем играть все же в законодательном поле, а не в политическом, которое еще менее совершенно.

— Какие инвестиционные и инновационные проекты сегодня больше привлекают бизнес, связанный с инвестированием: торговля, машиностроение, высокие технологии?

— Тут не может быть двух мнений — в первую очередь привлекают те отрасли, которые обеспечивают быстрый возврат, секторы с высокой окупаемостью.

— Тогда нужно вкладывать только в торговлю.

— Чем ближе Украина подходит ко вступлению в ВТО, тем больше шансов для торгового бизнеса, в первую очередь международного. Нужно учитывать и рост в секторе информационных технологий. Ведь в борьбе за инвестиции у него очень высокая конкурентоспособность. Что касается машиностроения, то там не слышно о каких-то скачках, большинство инвестиций туда приходит из России. Очень большие инвестиции в недвижимость, поскольку этот сектор по-прежнему не наполнен. Тут можно получить быстрый, большой и стабильный доход.

— А с точки зрения национальных интересов, какие инвестиции наиболее желательны?

— Ответ можно найти в нынешнем состоянии дел в аграрном и индустриальном секторах, а также в ситуации на рынке нефтепродуктов, где цены за последний год выросли на 60%. Это говорит о том, что протекционистские меры, которые защищали нашу экономику от конкуренции на мировых рынках, уже не срабатывают, поскольку процессы глобализации необратимы. Украина уже, по сути, находится в той точке, в которой она просто вынуждена сделать ставку на высокие технологии, на секторы экономики, обеспечивающие высокую добавленную стоимость. И это уже не наш выбор, просто тут нет разумной альтернативы. После вступления в ВТО нужно полностью поменять курс и обеспечить активную государственную поддержку частному сектору, работающему в этой области. Но здесь необходим не просто толчок, а четкая линия государства на его развитие. Если раньше высокие технологии можно было сравнивать с журавлем в небе, тогда как синица индустриальных технологий, казалось бы, была уже в руках, то теперь в руках уже, по сути, ничего нет, зарабатывать на международном рынке без высоких технологий будет все труднее. Поэтому важно не упустить этот последний шанс. Только высокие и информационные технологии могут обеспечить Украине, обладающей немалым научным потенциалом, достойное место в мире. Иначе наш удел — это задворки мирового рынка, куда будут сбрасывать всю черную работу.

— Видите ли вы в философии и настрое нынешнего руководства страны возможности для перехода от уравниловки в отношении к секторам экономики к выстраиванию определенных приоритетов? Способны ли на Банковой и на Грушевского понять, что какие-то технологии нуждаются в государственной поддержке и могут поднять страну?

— Декларированную на самом высоком государственном уровне направленность на создание большого количества рабочих мест для людей, создающих немалую добавочную стоимость, но вне территории Украины, можно реализовать, лишь создав аналогичные условия в нашей стране. Но я не вижу, чтобы кто-то из тех, кому надлежало бы об этом думать и работать в этом направлении, проявлял понимание этой проблемы. У них в глазах можно прочесть только одно: интересы 2006 года. А стратегических решений у них нет. Ни в СНБО, ни в Кабмине, ни в секретариате главы государства, и даже в отраслевых министерствах, скажем, в Минтранссвязи и Минобразования и науки, которые, казалось бы, должны лоббировать эти вопросы. Во всяком случае, мне как человеку, который занимается этим достаточно системно и стратегически, они не известны. В последнее время бизнес и общественность сектора высоких и информационных технологий провели ряд форумов и встреч при участии представителей новой власти, но действий с ее стороны пока что нет. Мы выдвинули свои предложения не только о том, что нужно, но и как это сделать вместе, однако никакой реакции не последовало.

— Может быть, пассивность государства в этом вопросе смогут компенсировать так называемые венчурные фонды, которые привыкли рисковать, вкладывая свои средства? Есть с их стороны к этому какие-то поползновения?

— Раньше в мире к Украине относились достаточно настороженно, что было связано в большей мере с политикой. Сейчас, кажется, появился шанс. По предварительной информации, один венчурный фонд DFJ NEXUS, с объемом $80 млн., уже приходит в Украину (летом мы о нем услышим). Но все равно мы находимся всего лишь в начале пути. С одной стороны, люди согласны совместно с украинскими инвесторами рискнуть и проинвестировать этот сектор, но с другой, их по-прежнему многое сдерживает. Один из факторов — непринятие закона Украины об интеллектуальной собственности — ключевого акта в технологическом секторе, поскольку именно он является объектом инвестиций. А главное — если Украина сегодня — страна №1 по нарушениям прав интеллектуальной собственности в мире — это определенная информация, которую принимают к сведению все инвесторы, и не только технологические. Я надеюсь, что проблема с принятием закона все-таки будет решена. Но есть ряд и других законов, имеющих отношение к высокотехнологической сфере (в частности закон о технологическом трансфере), которые, по сути, закрепляют правила игры в этом секторе.

— Как отреагировали мировые инвесторы на позицию Украины в отношении кредитов Международного валютного фонда?

— Я не думаю, что это было большой новостью для иностранных инвесторов, ведь Россия отказалась от их кредитов гораздо раньше. В то же время такие международные финансовые учреждения, как Мировой банк и Европейский банк реконструкции и развития продолжают работать с нашей страной, то есть они не увидели тут никакого тревожного сигнала. И это очень важно. В свое время Мировой банк помогал создавать технопарки, бизнес-инкубаторы и инфраструктуру бизнеса в Индии. И мы знаем, где сегодня находится эта страна, как она продвинулась в области высоких технологий. Но я бы на такие финансовые институты смотрел не как на обычные банки, а как на опытных игроков в сфере высоких технологий, которые способны помочь нам создать инфраструктуру, необходимую для ведения этого достаточно непростого бизнеса. Но частные инвесторы ее не создадут. Я обсуждал этот вопрос с главой Мирового банка — интерес есть, и очень большой. Дело за подтверждением интереса нашего государства. Украинский бизнес — от мелкого до самых крупных корпораций — интерес проявляет. Но к подобным комплексным проектам нужен еще и интерес государства.

— Вы упомянули о технопарках. Как они выживают сегодня, когда правительство отменило все их льготы?

— Правительство поставило крест на свободных экономических зонах и территориях приоритетного развития. Но технологические зоны или технологические кластеры, как их теперь часто называют — это нечто иное. Здесь создаются экосистемы, объединяющие людей, способных создавать знания, и тех, кто инвестирует в предпринимателей (которые на этом знании и технологии создают компании), а также государственные учреждения, которые всем им всячески помогают, следя за тем, чтобы этот процесс был в законном поле и свободен от бюрократизации. Так что речь идет не о территории за забором, получающей льготы, а о мощных творческих средах. Все знают о Силиконовой долине в США. Это была инициатива снизу. Но такие структуры могут создаваться и по инициативе сверху. Например, Малайзия строит пять академгородков, ассигновав на это $20 миллиардов. Там вообще 22% бюджета выделяется на образование и науку. Поэтому в страну сегодня пришли все международные технологические корпорации, которые к тому же проинвестировали местные университеты. Отсюда и результаты... Китай идет по такому же пути. Есть даже украинско-китайский технопарк. Интересно, что китайское правительство, приглашая владельцев тех или иных знаний, в том числе и украинских ученых, не берет с этих специалистов плату за жилье. Выставляется только одно условие. Если на базе этой технологии создается компания, то 51% в ней должен принадлежать китайскому предпринимателю, который проинвестировал разработку. Китай пригласил частных венчурных инвесторов, дал им в управление 30% от необходимых денег и даже пообещал через какое-то время продать им свои акции, когда станет ясно, что этот венчурный фонд работает успешно. Так стимулируется появление в стране так называемых венчурных капиталистов (из-за повышенной рисковости в работе я их называю предпринимателями в квадрате). И это, по сути, повторение опыта Израиля, который еще тринадцать лет тому назад не имел ни одного подобного фонда, а сегодня у него в этом направлении работают 98 фондов с капиталом $6 миллиардов. А начиналось все с государственного фонда, который привлек в помощь частные. Но помогали там не так, как у нас — раздачей государственных денег под неизвестные обязательства, а на паритетных началах с частным капиталом. При этом государство берет на себя самую тяжелую составляющую — инфраструктуру, фундаментальные исследования, центры передачи технологий.

— И все же, какая сегодня с этим ситуация у нас?

— Технологические парки у нас предусмотрены законодательством, но, по моему мнению, за исключением одного- двух, все они только носят это название, по сути же своей таковыми не являются. Задача технопарка — не просто привлечь существующие предприятия под одну юридическую базу, в рамках которой можно получить какие-то налоговые льготы. Он должен стать местом, которое будет привлекать владельцев изобретений и технологий на свои мощности (помещения и лаборатории), где те смогут бесплатно, с помощью предоставленных в их распоряжение всевозможных сервисов, очень быстро продвигаться к построению компаний, которые, в свою очередь, могут привлечь венчурного инвестора, подготовив для него соответствующий проект. По такой модели в Украине не работает ни один технопарк.

— Если это так, то, похоже, правительство приняло правильное решение, отобрав у этих структур все ранее предоставленные льготы?

— Это половинчатое решение. К сожалению, в нашей истории больше эпизодов, когда речь идет не о создании каких- то новых ценностей, а о выяснении отношений и что кому принадлежит. Вся наша энергия уходит на выяснение того, кто что украл или даже просто сделал неправильно, кому давать, а кому не давать льготы. То есть вся энергия направляется на то поле, в котором продукт не создает стоимости. Убрали льготы. Что дальше? А научной и инвестиционно-инновационной политики как не было, так и нет. Тем временем на сайтах любого госучреждения, ответственного за эти проблемы в цивилизованных странах, с такой политикой можно ознакомиться и, в частности, узнать, кого сюда приглашают для сотрудничества. А у нас решили просто отобрать, не дав возможности создать что-то новое. Между тем наш технологический бизнес очень надеялся, что после революции наконец-то начнут заниматься развитием этого сектора и соответствующим развитием страны. Бизнес предложил свои решения, пригласил к обсуждению общественность, но ничего не произошло, мы не получили со стороны власти ответа на свои предложения. Не прибегая к дипломатии, скажу: обратной связи попросту нет. И это, повторяю, связано с интересами новой власти, ограниченными 2006 годом.

— Не стоит ли подождать 2006 года, когда неизбежно изменятся приоритеты, после чего все пойдет как по маслу?

— Нет. Нам нужно, как говорится, здесь и сейчас. Объясню, почему. Такого внимания к Украине за всю нашу историю еще не было. Тут действуют определенные законы. В соответствии с ними в мире время от времени устанавливается некая мода на те или иные страны. Была мода на Польшу, на Индию, Ирландию, Финляндию, Южную Корею. Сейчас мода на Китай. И в этом плане нам просто необходимо использовать нынешний момент. Бизнес очень прагматично хочет этим воспользоваться. Но это крайне трудно сделать без государственной поддержки, особенно в секторе информационных и высоких технологий. Поскольку этот сектор очень сильно завязан на политике. Поэтому мы сейчас очень сильно продвигаем своих людей, хорошо понимающих суть и значение этого бизнеса для страны, и в исполнительную власть, и в парламентские списки партий, которые пойдут на выборы 2006 года. Мы хотим получить своих лоббистов на всех уровнях государственной власти и в первую очередь — в парламенте, так как это достаточно сильный инструмент, чтобы переломить стратегическую линию развития государства.

— Кого будет поддерживать бизнес, заинтересованный в развитии высоких технологий, на следующих выборах?

— Конечно, именно те политические силы, которые предложат бизнесу партнерство и затем будут заниматься развитием именно этого сектора, сектора высоких технологий. Сравнительно недавно создана даже партия под названием «Информационная Украина», которая пойдет на выборы, чтобы защищать интересы этого сектора. Я член этой партии.

— У нее, по вашему мнению, есть шансы преодолеть 3-процентный барьер?

— Этот барьер — 800 тысяч избирателей. А в нашем секторе работает около двух миллионов человек. И мы уже имеем немало предложений пойти в блоке. Все прекрасно понимают, что сектор высоких и информационных технологий — большая сила. Многие политики имели возможность убедиться в этом во время оранжевой революции. Так что с блоками у этой партии проблем не будет, хотя это и не является для нас самоцелью. Наша задача — договориться с людьми, идущими на выборы, о том, что в последующие пять лет они будут лоббировать развитие Украины по инновационному пути. Мы должны быть уверены, что потом они не уйдут в кусты, подобно тому, как это сделали многие действующие политики, которые обещали на этих выборах, что они будут заниматься нашим сектором. Сегодня они свои обещания, мягко говоря, не выполняют.