Сейчас или после 2006 года

Юрий ПАХОМОВ , директор Института мировой экономики и международных отношений:

— Какие бы препятствия ни были на пути политической реформы, рано или поздно она развернет общество в другую сторону. Я согласен с тем, что важны такие аспекты политической реформы, как сбалансированность власти, наличие противовесов. Но есть еще один аспект — все это может состояться, быть записано в законах, но законы в стране не исполняются. Независимо от того, подчиняются министры парламенту или президенту. Нужно, чтобы народ дорос до того состояния, когда законы исполняются. И проблема в том, как помочь ему до этого скорее дорасти. И вот здесь очень актуальной является вопрос парламентской или президентской республики. Не случайно режимы авторитарные сконцентрированы на одной стороне планеты, а режимы жесткие, но с властью закона, с коридором свободы и прав сконцентрированы на Западе. Президентская форма возможна в любой стране, чего о парламентской не скажешь. К ней предъявляются более высокие требования и со стороны элиты, и со стороны общества. Для того, чтобы в стране была возможна парламентская или парламентско- президентская республика, нужна высокая политическая культура общества, структурированные партии с выношенными идеологиями. Нужно учитывать особенности общества. В мире есть этносы, склонные к рационализму, причем не обязательно западные, но и восточные. Конфуцианский восток — это тоже своеобразный аналог западного рационализма. И есть этносы, которые генетически иррациональны в своем поведении. Это восточные славяне. Я не хочу сказать, что иррационализм — это хуже. Дарвин на склоне лет жаловался, что в молодости он был человеком очень эмоциональным, а с годами в нем стал преобладать рационализм, и это было равносильно потере счастья.

Конечно, Украина впереди России по свой близости к западной демократии. Но есть в мире две эффективных формы управления страной — это авторитаризм как недолговечная форма и диктат закона. Украина от одной отошла, а к другой не подошла. У нее явно выраженная регулятивная дистрофия — нет ни тех, ни других регуляторов. И вот эта регулятивная слабость должна быть чем- то компенсирована. Я считаю, что лучше она может быть компенсирована все-таки президентской властью. Главное, что не позволяет строить в Украине парламентскую республику, это то, что населения наше в большинстве своем деморализовано. А какой народ — такой и парламент. Шансов на избрание хорошего президента при таких исходных данных тоже мало. Но они есть.

Владимир ФЕСЕНКО , руководитель Центра прикладных политических исследований «Пента»:

— Тезис о том, что нужно исходить из воли народа и состояния общественного сознания — это большая опасность. Дело в том, что общественное сознание и в России, и в Украине содержит в себе одновременно и демократические, и авторитарные ценности и интенции в намерениях и желаниях. Оно амбивалентно. Если политическая элита будет прислушиваться к авторитарным запросам части населения, мы пойдем путем авторитаризма, если будет прислушиваться к демократическим — в сторону демократии. То есть выбор за элитой.

Теперь что касается форм правления. Мне кажется, что это уже давно пройденный вопрос — какая из форм лучше. Форма правления в каждой стране формируется исторически, в том числе и исходя из запросов политической ситуации, социокультурного развития общества и политических тенденций.

И о реформе. Почти все здесь говорили, что целью реформы является повышение эффективности власти. Я с этим согласился бы, потому что в системе распределения полномочий в треугольнике власти есть действительно очень много неувязок. Но не будем лукавить — то, что сейчас Президент пошел на политическую реформу, и это обсуждается многими политическими силами, свидетельствует о том, что существуют политические мотивы в осуществлении реформы. Одни политические силы, представляющие власть, боятся, что к власти придет противник. Другие — оппозиция — боятся, что кто бы ни пришел к власти, режим сохранится. То есть мотивы разные, но и там и там есть боязнь того, что победитель выиграет все.

В сегодняшней дискуссии я постоянно слышу о том, что нужно ограничить полномочия президента и усилить роль парламента. И почти никто не сказал, что нужно усилить роль правительства, которое является ключевым объектом этой реформы. Оно должно стать центральным высшим органом исполнительной власти, при этом — политическим органом. И перераспределение полномочий должно идти именно в этом направлении. Но при этом противовесы и балансы нужно выстраивать таким образом, чтобы не получилось резкого ослабления института президентской власти. Мы много говорим об европейской модели, о том, что должна усилиться роль парламента. Но важно определить, как она усилится. Не дай Бог, вместо сильного правительства, формируемого парламентом, состоящим из партийных фракций, мы получим спикерскую республику или квазисоветскую республику. Это будет гораздо худший результат, чем то, что мы имеем сейчас. Есть пример Молдовы — о нем нужно всегда помнить. Таким образом, один из главных принципов политической реформы должен быть следующим — не навреди.

Реформу, по моему мнению, нужно начинать с избирательной системы. Во-первых, потому что по этому вопросу легче договориться — нужно 226 голосов, а не 300. Во-вторых, это первый серьезный шаг к изменению политической системы. Нужно найти компромисс по варианту пропорциональной системы. Следующим шагом должна быть попытка внести минимальные соответствующие изменения в Конституцию, потому что масштабные не пройдут. И тогда, возможно, интересы игроков, «заключенных», которые сейчас не доверяют друг другу, можно будет привести к какому-то компромиссу. И политическая реформа сдвинется с мертвой точки.

Александр ЛИТВИНЕНКО , заместитель директора Национального института стратегических исследований:

— Современная политическая система имеет много недостатков. Поэтому необходимо определенным образом корректировать существующие правила игры. Это и должно стать предметом политической реформы. Хочу подчеркнуть, что политическая реформа не может сводиться только к реформе Конституции. Какими должны быть основные направления будущей реформы? Во-первых, необходимо усилить полномочия парламента. Это можно сделать посредством передачи парламенту полномочий по формированию правительства. С другой стороны, подобные преобразования не должны сводить на нет полномочия президента. Нуждается в четком урегулировании проблема политической ответственности как правительства, так и парламента. В современной конституции отсутствуют какие-либо действенные механизмы ответственности парламента перед обществом. Существует также необходимость реформирования избирательного законодательства путем введения пропорциональной системы. Но в мире существует как минимум восемь различных форм такой пропорциональной системы.

Если мы понимаем реформу как неконъюнктурный масштабный политический проект, нужно исходить из того, что она должна быть поступательной и поэтапной. Реформа не может быть одномоментным актом внесения изменений в Конституцию, а должна пройти несколько этапов. И основным формообразующим критерием для этих этапов является то, что следующий президент, следующий парламент должны избираться уже с новыми полномочиями.

Виталий ПАЛАМАРЧУК , заведующий отделом Национального института стратегических исследований:

— Мне кажется, что как бы там ни было, но ни одна политическая сила, которая будет участвовать в президентской кампании и надеяться на успех, не сможет избежать вопроса политической реформы. Сегодня вектор политических преобразований направлен на уменьшение определенных полномочий президента и увеличение полномочий парламента. В то же время я не знаю ни одной политической силы, за исключением коммунистов и социалистов, которая бы выступала за то, чтобы сделать президента почти декоративной фигурой. Фактически уменьшение полномочий президента и сохранение его как достаточно ведущей фигуры в формировании государственной политики является, на мой взгляд, квинтэссенцией политической реформы.

Леонид КРАВЧУК , лидер фракции СДПУ(О):

— Политическая реформа сегодня зашла в стадию неопределенности. На рассмотрении Верховной Рады находится единственный законопроект по этому вопросу — Александра Мороза и группы депутатов — по которому есть вывод Конституционного Суда. Еще один законопроект должен появиться от Президента, пройдя Конституционный Суд. И если на основе этих законопроектов будет создан третий, то он также должен быть апробирован Конституционным Судом. Поэтому я настроен весьма пессимистически, и не верю, что до президентских выборов мы сможем провести эту реформу. Человек же, который победит на выборах и получит существующие сейчас полномочия, убежден, будет делать все возможное, чтобы политическая реформа не состоялась. Поэтому до 2006 года реформа зависнет на уровне пожеланий. Об этом свидетельствует и то, что политические силы, которые видят себя или своих лидеров среди кандидатов и возможных победителей на выборах 2004 года, сейчас тормозят реформу. Таким образом, общество реформой беременно, но повивальная бабка — политические силы — ничего не сделали для того, чтобы дошло до родов.

Тот проект, который подал А. Мороз, на мой взгляд, можно рассматривать только как направление политической реформы. Например, местная власть, по этому проекту, назначается. Но уже не президентом, а правительством. Но какие существуют гарантии того, что и Кабмин не будет допускать ошибок в формировании местной власти? Важнейшим в вопросе формирования местной власти должен быть принцип: назначаются или избираются. Если избираются — это демократия. Если назначаются — это кадровая директива. По логике, что народ избирает парламент и президента, эта прерогатива больше подходит президенту. Но тогда создается президентская вертикаль. Таким образом, если забрать часть полномочий у президента и механически отдать их правительству или парламенту, это ничего не даст. Мы не получим демократической системы власти. Есть еще ряд таких же дискуссионных моментов. И их нужно спокойно решать, руководствуясь задачами демократической системы власти, а не по принципу: если это делает президент — это плохо, если ВР или правительство — хорошо. Ведь речь идет не о конкретном президенте и отношении к нему, а о том, чтобы создать такую систему власти, при которой любой президент, любой парламент и правительство работали бы, как единое целое. Поэтому если мы хотим, чтобы реформа состоялась, то следует переводить ее уже в плоскость правового политического формулирования. Нужно обсуждать конкретный и единственный существующий на сегодня законопроект: что в нем негативного и позитивного. Когда Президент обнародует свой законопроект, будем говорить о нем. Если этого не произойдет, то президент на букву «А» будет не лучше президента на букву «К». А если и будет, то недолго — пока будет обрастать перьями. А как только обрастет перьями, станет показывать свой хвост.

Олег МЕДВЕДЕВ , политтехнолог:

— Любая схема политической реформы в Украине должна исходить из того, что в политической системе должен оставаться достаточно влиятельный президент не с такими полномочиями, как сейчас, но с достаточными для того, чтобы он мог выполнять функцию политического арбитра между различными политическими силами. Потому что за один день мы не построим устойчивую парламентскую систему с бесперебойно работающими механизмами согласования интересов. Из-за отсутствия подобного арбитра внутри украинской политической системы субъекты отечественной политики, без сомнения, будут апеллировать к Москве и будут рассматривать в первую очередь российского президента как верховного арбитра в решении их споров. У нас довольно большой опыт существования и гибели многих демократий, которые находились рядом с автократической Москвой: начиная с Великого Новгорода, Запорожской Сечи, Речи Посполитой и заканчивая народными демократиями и буржуазно-демократическими режимами Центральной Европы после второй мировой войны. Я не хочу сказать, что Россия — зло. Она — объективное явление, результат концентрации власти большого государства. По-видимому, существует закон объективного соперничества, по которому слабые демократии рядом с такими гигантами, как Россия, должны погибать. И мы этот закон, моделируя политическую реформу, должны четко учитывать. Если у нас не будет своего сильного Президента, то верховным арбитром даже формально независимой Украины будет другой президент.

Теперь о выборности губернаторов. Здесь нужно тщательно проанализировать опыт России, которая губернаторов избирает с 1993 года. И хотя Путин, вопреки многим ожиданиям, не упразднил институт выборности губернаторов, он его в значительной степени нивелировал. Во- первых, введя должности семи «генерал-губернаторов». А во-вторых, выборы губернаторов сейчас выглядят скорее как недостаточно честный референдум об утверждении электоратом той или иной губернии кандидата, на котором Москва остановила свой выбор. К этой проблеме Россия подходила с точки зрения целостности государства. Потому что предоставление избранным губернаторам слишком большого количества прав показало, что эти губернаторы не слишком добросовестно этими правами пользуются. Доходило даже до того, что у каждой губернии были свои внешние ориентиры, своя внешняя политика. Но для России это меньшая беда, чем для Украины, потому что рядом с границами России нет ни одного государства, которое могло бы стать центром притяжения для региональных субъектов внешней политики. Если бы выборные губернаторы были введены в Украине, то политика восточных украинских регионов сильно отличалась бы от политики киевского центра. И в конце концов мы пришли бы к аналогу канадской ситуации, где политические и экономические связи многих канадских провинций сильнее с США, чем с другими канадскими регионами. Поэтому российские политологи и говорят о заинтересованности в выборности украинских губернаторов — это на первом этапе приведет к парализации управления регионами из центра. И этим безусловно воспользуется Россия, и Харьков, Луганск, Донецк при такой системе в большей степени будут руководиться из Москвы, чем из Киева. Все это отнюдь не означает отрицания необходимости политической реформы, но это необходимо учитывать.