Баба-Яга

Подумав об этом месте олимпийских сборов ведьм на шабаш, я спустился в метро и наткнулся на бабушку с черными, гигантскими, угольно- обведенными глазищами (точно в траурной рамке) и зловещим, свисающим к подбородку носом.

Одета бабулька была в подростковом стиле: яркие сиреневые летние штанишки в задорных разлапистых пионах и блузка, отороченная веселеньким узорчиком в виде алых ягодок смородины или брусники. Под носом ведьмочки горели сильно напомаженные, ярко-оранжевые губы. Несколько растягивая ушки, на фоне короткой стрижки зеленого оттенка покачивались длинные, многоэтажные серьги. А ее тощие, дистрофические (костяные?) ноги заканчивались изогнутыми туфлями на высоком каблуке: ни дать ни взять — Баба-Яга на дискотеку собралась. Сейчас ее встретит Змей Горыныч в рокерской кожаной куртке с цепями и Кощей Бессмертный с красным панковским гребнем на глянцевом черепе. Нечисть сменила прикид.

Когда бабуська только зашла в вагон, я сразу надумал сбежать. Какое- то от нее исторгалось беспокойство. И так не везет последнее время: а тут здрасьте-пожалуйста, еще и демонихи пожаловали. Но как-то глупо, подумал, скакать оленем из одного вагона в другой. А если и вправду чего-нибудь...

Баба-Ежка стала по-детски вертеть башкой в разные стороны, разглядывая граждан. Наверное, своими фантастическими зрачками — пыталась косяками сглазить. Как автоматной очередью. Хоть пригибайся!

Возле нее плюхнулись две обыкновенные девицы. На четыре с минусом, но не без сексапильности. У меня на них даже глаза отдохнули. Да и вообще, все постные обыватели блекли в сравнении с дискотечной ведьмой. Поглядывая на них, я успокаивался.

Когда она стала таращиться на девиц, то те, заведя стандартную «песню» вроде: «Он такой дурак, ты себе не представляешь...», сразу замолчали. Дуэтом! И стали опасливо озираться.

Перехожу на свою левобережную линию. Вроде нет старушенции.

Вываливаю со станции, глядя на сандалии, поднимаю головушку и упираюсь прямо в ее костлявые лопатки. Ну уж нет!

Быстро дергаю в сторону дома. Стемнело, черт побери. (Вот, вот — того и гляди «поберет»...). Оглядываюсь: как бы Ягуська не увязалась. Пару раз останавливался и как дозорный пялился в темноту. Вдруг она где-то там шкандыбает, пронзительно таращась мне в ягодичные мышцы. А кому нужен заворот кишок?

Плюнул я три раза через левое плечо, а там как раз милиционер стоял. Но мириться лучше со знакомым злом. За трояк откупишься. А нечистым сразу душу выкладывай. Перебьются. Самому надо!

Разобравшись с оплеванной властью, я купил пиво и присел на скамеечку, поблаженствовать. На зеленоватом фоне неба висела огромная фиолетовая луна, которую пунктирно прочерчивали ласточки. Когда я всасывал последний глоток хмельного счастья, половину луны заслонила черная голова. Во тьме сверкнули окрашенные лиловым зрачки. Это была Яга!

Я поперхнулся. Пиво хлынуло через ноздри.

— Я извиняюсь, — сказала ведьма, — пустую бутылочку можно?

Откашлявшись, я нервно протянул ей тару.

— Спасибочки, — улыбнулась она оранжевыми губами и урулила куда- то в сторону мусорника.

Да, измельчало зло. И души ему уже не требуется. Грустно как-то. Добро, вероятно, измельчало тоже.