Бакс, ату!

В местном издательстве дали мне на рецензию сборник рассказов начинающего автора. Тексты так себе, а один оказался ничего. Речь идет в нем о чабане, у которого была очень умная собака по кличке Бакс. Чабан так выдрессировал ее, что, бывало, выгонит отару на пастбище, сядет на раскладную скамеечку и посасывает папироску. А овец Бакс пасет. По командам, конечно: «Бакс, ату! Бакс, ко мне!» — и так далее.

К сожалению, автор по своей молодости иногда прибегает к наивной персонификации. Например, обстоятельно описывает, что думают овцы, когда усердный Бакс сгоняет их в кучу. Ну о чем несчастные животные могут думать? Бакс подал голос — нужно слушаться. Овечке — чтобы не оказаться крайней (немедленно потеряешь с бока клок шерсти) и чтобы подножного корма вдосталь. А так овечке больше ничего не нужно, и кто пасет ее, чабан или Бакс — одинаково. Так над чем здесь думать?

Далее автор остроумно рассказывает, как в силу своей отстраненности (на скамеечке с папиросой) пастух предоставил овечьей отаре, популярным языком говоря, наиболее широкие демократические права и свободы. То есть овцы могли свободно передвигаться по территории всего пастбища, дергать траву различной высоты и густоты — кто на какую натолкнулся, и блеять. Блеять, подчеркивается, каждая овечка могла как угодно и сколько угодно.

Достаточно мастерски вышло у автора описание овечьей идиллии: целыми днями ходит себе отара, пощипывает травку, и нет у нее никакого горя, кроме Бакса. Враз писатель, к его чести, делает интересный поворот: благополучная отара начала подозрительно уменьшаться. Однажды пропала одна овечка, потом — другая, а там, глянь, начали исчезать по две, по три одновременно.

— Нас истребляют! — завопили овцы. — Это геноцид!

Пастух даже не встал со стульчика.

— Чего разблеялись? Все будет хорошо! — крикнул отаре. Он явно не считал нужным вникать в ситуацию.

Овцы преимущественно успокоились, отдельные же — продолжали негодующе возмущаться. Тогда один молодой баран (обратите внимание на деталь) внес предложение: тех овец, которые громче всех блеют, поставить с края, даже немного отдельно от отары — чтобы они своим шумом отпугивали злоумышленников. Так и сделали. Крикуньи сначала пострадали от Бакса, который ободрал их до мяса, восстанавливая порядок, а потом они одна за другой исчезли. Это напугало еще некоторых членов отары. Опять поднялся гвалт. После чего подал голос старый мудрый баран.

— Перестаньте! — призвал он. — Наше овечье племя создано Господом Богом для того, чтобы его кто-то съел. Произойдет это раньше или позже — какая вам разница?

Овцы, удивляясь большой мудрости барана, согласились: конечно, никакой разницы...

Я, по-видимому, злоупотребляю переводом содержания, поэтому дальнейший кусок текста просто процитирую. «После этого жизнь отары, видимо, вернулась бы к обычного образу. Но вдруг послышался молодой взволнованный голос. Отара расступилась. Посреди круга стояла совсем юная овечка и взволнованно выкрикивала:

— Я не согласна! У меня альтернативное мнение! Да, мы существуем ради того, чтобы с нас регулярно стригли шерсть и чтобы в конечном итоге пойти кому-то на шашлык. Но я не хочу быть съеденной преждевременно. Тем более, я не хочу быть растерзанной на куски, скажем, волками где-нибудь в лесополосе. Мы живем в Европе накануне третьего тысячелетия, а с нами обращаются, словно в средневековье! Мы должны протестовать! Мы в цивилизованном мире и имеем право на цивилизованное отношение к себе!

— Имеем право! — закричали овцы. — Имеем право!

— Дураки вы, дураки, — сказал старый мудрый баран. — Ваше право — щипать на пастбище траву и блеять вволю. Других прав для овец не бывает.

— Нет, бывает! — возразила альтернативная овечка. — Это право на достойную и безопасную жизнь! Требую поставить мое предложение на голосование!

— За что должны голосовать? — растерянно заблеяли овцы.

— Формулирую вопрос, — закричал старый баран. — Первое предложение юной овечки: за изменения. Другое — мое: за стабильность! Кто...

Старый баран на смог завершить демократическую процедуру: к акции подключился Бакс. Чабан заметил, что овцы не пасутся, а столпились и разноголосо блеют, поэтому кликнул со своей скамеечки: «Бакс, ату!» Отара кинулась врассыпную. На месте осталась только юная альтернативная овечка.

— Не убегайте! — в отчаянии воскликнула она. — Все равно есть надежда... — и запнулась: оскалив ужасные клыки, к ней молнией летел Бакс...»

В этом месте я так расчувствовался, что не смог читать дальше. Большая сентиментальная слезина выпала из моего глаза и, капнув на текст, попала точнехонько в слово «надежда». Чернила расплылись, и «надежда» стала смешной кляксой.

Тем временем, как поведал далее автор, переполох в овечьем стаде поднялся вот почему. Двое односельчан чабана, а по некоторыми данным, даже добрых его знакомых — кстати, пьяниц и бездельников, стали украдкой задабривать Бакса. А пока Бакс, продажная шкура, жрал мясо и грыз вкусные кости, ловкачи хватали овечку и исчезали в лесочке. Как чабан, присутствуя здесь же, мог не замечать этого — большая загадка. Хотя, не для овечьего ума. Овечий народ видит только то, что начальство в лице чабана позволяет ему видеть, а понимать этот народ не понимает даже того, что вытворяют перед его собственными гляделками. Поэтому ни у чабана, ни у пьянчуг-воров определенное время не возникало проблем.

То, о чем автор пишет дальше, вызывает у меня как литературного критика и в данном случае рецензента откровенное невосприятие. Вы только послушайте, что пишет этот недотепа: «Наверное, долго еще роскошествовали бы воры — пока хватало бы овечьего стада. Однако не так вышло, как хотелось. В село прислали нового участкового милиционера. А был этот парень воспитан в твердом духе уважения к закону и справедливости... « Как это вам, а? Если бы передо мной была не рукопись, а ее автор, я бы выдал ему прямо в физиономию: «Идиот! Где ты видел такого милиционера? Если святые и нечестивые для тебя — на одно лицо, то не берись за перо, не дурач праведный люд! «Но вынужден молча читать дальше.

Так вот, этот самый милиционер немедленно замечает: все обитатели вверенного ему населенного пункта трудятся в поте лица и скромно пользуются плодами своего честного труда, а двое этих самых бездельников преспокойно себе тунеядствуют целыми днями, но всегда сытые и пьяные. Вот он однажды их встречает и заводит разговор: «Уважаемые, так сказать, граждане, а скажите-ка, благодаря чему вы на общем фоне такие счастливые?» Один из тех ханыг, морда нахальная воровская, ему отвечает: «А потому, гражданин начальник, что мы избрали себе такое будущее. Вы, по-видимому, заметили — недавно вся наша страна была завешана лозунгами: «Изберите себе счастливое будущее!» Вот мы и избрали его и, как видите, счастливы».

Ну, милиционер, конечно, был не из тех, кому можно запудрить мозги. Разговор только усилил его подозрения, что эти элементы живут не на трудовые доходы. Поэтому он начал еще внимательнее присматриваться к ним. И вскоре, как говорится, ухватился за ниточку.

Припоминаю, когда-то в нашем селе строили дом культуры. Сейчас от него — только бетонная коробка, все другое внутри украдено. Так вот, когда его строили, то списали строительных материалов вдвое больше, чем можно было в то сооружение впихнуть. После чего исчез прораб — простой и очень порядочный парень. Он, по-видимому, также что-то заподозрил. Но мой визави как будто вчера родился. Он не знает и, вероятно, не хочет знать подобных фактов, почему и гонит туфту. Его милиционер (вы только вдумайтесь!) с согласия своего начальства начинает раскручивать дело о воровстве и коррупции. Он разговаривает со всеми жителями села и кажется — вот-вот начнет вызывать на допрос овечек из упомянутой отары. Я уже настроился прочитать диалог стража порядка с альтернативной овечкой (если от нее что-то осталось после встречи с Баксом), со старым, на удивление умным бараном и другим скотом. К счастью, автору хватило здравого смысла. Но он все-таки «пустил» своего милиционера по следу. Вскоре тот выясняет, что между двумя пьянчугами и сыном чабана существуют контакты. Потомок чабана безработный, но в райцентре уже достраивает трехэтажный особняк. В свободное от заграничных поездок время торгует на местном рынке бараниной, а в областном центре держит шашлычную. Все это известно, и все это нужно доказать. Как? Неделю сыщик не ест, не пьет и не спит, но так и не может ничего стоящего придумать. Абсолютно случайно он однажды слышит, как председатель сельсовета разговаривает с крестьянами о топливе на зиму. И милиционеру приходит в голову гениальная идея. Он перехватывает воров, пока они трезвые, и говорит им:

— Так вот, паразиты овечьи, выкладывайте все, как перед батюшкой, а нет — скажу сельскому председателю, чтобы не выдавал вам талонов на брикеты. До нового года заледенеете, блохи бараньи!

Пьянчуги падают перед стражем порядка ниц и «колются», рыдая:

— Только не это, гражданин начальник! Все расскажем, как на духу!

Теперь остается взять чабана. Милиционер доблестно идет просто на его подворье. Преступник, завидев стража закона, мгновенно все понимает и командует своему четвероногому наемнику: «Бакс, ату!» Бакс разгоняется, делает мощный прыжок... Но пока он в воздухе, милиционер с ловкостью американского ковбоя выхватывает пистолет и — пах-пах-пах! — всаживает в зверя всю обойму. Собака замертво падает у его ног...

Мне захотелось зашвырнуть прочитанную рукопись в окно. Примитив, полное отсутствие понимания реальности! Какой наивняк в одиночку пойдет на такого чабана? Это же сила!.. А потом я себе подумал: нет, по-видимому, все-таки нужно написать на рукопись положительную рецензию. Действительно, сегодня этот сюжет выглядит примитивно и фантастически, но известно, что настоящий писатель — непременно немного пророк. И вдруг этот, рецензируемый мной — настоящий...