«Что вы делаете с народом?»

Дальнейшая судьба ДНР, а вместе с ней и всего донбасского хаоса, зависит от двух основополагающих факторов: настроений «снизу» и решений «сверху». Если точнее — от определяющих тенденций в этих настроениях и решениях.

Настроения «снизу» — это динамика отношения местного населения к происходящему в регионе, в частности той части местного населения, которое поддерживало и продолжает поддерживать ДНР. Решения «сверху» — это стратегии поведения, которые в нынешнем российско-украинском конфликте выбирает Кремль.

Несомненно, особым фактором, вмешавшимся в ситуацию, стало трагическое крушение малазийского «Боинга». Несмотря на всю очевидность этой трагедии, пока что не совсем ясно, как в итоге она скажется на донбасских настроениях и кремлевских решениях. С учетом, разумеется, того, что первые по-прежнему остаются в значительной степени под информационно-пропагандистским влиянием вторых.

НАСТРОЕНИЯ «СНИЗУ»

В сегодняшнем Донецке, куда «стрелковцы» отступили из Славянска, появился новый тренд отношения к ДНР среди тех, кто изначально относился к ней лояльно. «Уходя — уходи» — по всей видимости, именно так можно обозначить то отношение, с которым многие дончане встретили боевиков во главе с Игорем Гиркиным, опасаясь, что их приход может стать знамением повторения славянского сценария в столице Донбасса.

Из недавнего разговора одной жительницы Донецка с «народным губернатором» Павлом Губаревым:

... — Сделайте первый шаг! Сделайте, будьте мудрыми! Уйдите, освободите миллионный город, не делайте нас заложниками!

— Нам бежать некуда...

— Поэтому мы должны с вами погибнуть?..

— Поэтому вы должны, если есть возможность, уехать.

— У меня нет этой возможности! У меня внук инвалид, вы понимаете?! У меня денег нет, у меня здоровья нет... Что вы делаете с народом? Понимаете, мы голосовали раньше за вас, а теперь все против вас...

— Не говорите за всех.

— Хорошо: подставляете нас!..

Диалог говорит сам за себя, однако такие горькие настроения среди тех, кто изначально поддержал ДНР, далеко не поголовны в шахтерской столице. Многие дончане, конечно же, продолжают пассивно или активно выступать за «республику». Особую роль в этом, безусловно, играет тот факт, что все отечественные телеканалы сейчас в Донецке отключены, а показывают одни российские.

Но есть еще и другой аспект — социально-психологический. Некоторым, стоит полагать, просто страшно перестать инертно поддерживать ДНР, потому что это будет означать признание своего промаха на «референдуме» 11 мая. То есть дело заключается не столько в идеологических вопросах, сколько в проблемах морально-политической самооценки. К чему может добавляться страх, что если «республика» будет окончательно вытеснена украинскими войсками, то последние, восстановив контроль над территорией, устроят чистки среди тех, кто просто ходил на этот «референдум».

Исходя из этого, перед официальным Киевом сегодня стоит специфическая задача — развеять подобные страхи у представителей соответствующей группы донецкого населения, искренно донеся до них в той или иной форме мысль о том, что все можно начать с чистого листа, что для Украины они как граждане этой страны все-таки важнее, чем их майские галочки...

РЕШЕНИЯ «СВЕРХУ»

Какими бы противоречивыми сегодня ни казались донецкие настроения, их понять и предсказать все же проще, чем личную политическую волю отдельно взятого лидера, под которого подстраивается вся внутренняя и внешняя политика государства. Соседнего, разумеется.

Российский политолог Станислав Белковский, анализируя в своем блоге позицию, в которой оказался Владимир Путин после авиакатастрофы на Донетчине, приводит довольно-таки символичную цитату из авторского труда президента РФ «От первого лица» (2000 год):

«Я раз и навсегда понял, что означает фраза «Загнать в угол». В подъезде жили крысы. И мы с друзьями все время гоняли их палками. Один раз я увидел огромную крысу и начал преследование, пока не загнал ее в угол. Бежать ей было некуда. Тогда она развернулась и бросилась на меня. Это было неожиданно и очень страшно. Теперь уже крыса гналась за мной. Она перепрыгивала через ступеньки, соскакивала в пролеты. Правда, я все равно был быстрее и захлопнул дверь перед ее носом...»

На фоне этого Белковский делает следующий вывод: если Путин почувствует увеличение давления на себя, он может увеличить помощь сепаратистам, усилить конфронтацию с Западом, повышая ставки в игре в надежде на то, что чем выше ставки, тем скорее Вашингтон будет вынужден санкционировать переговоры.

В то же время главными тезисами хозяина Кремля на недавнем заседании Совбеза РФ стали заявления о том, что прямой военной угрозы России и ее территориальной целостности нет, и что революция ей тоже не грозит. Вдогонку к этому российский представитель в ООН Виталий Чуркин на днях сообщил, что трагедия с малазийским «Боингом» могла быть «конфузом» пророссийских боевиков, но, дескать, терактом это считать нельзя. Все это может свидетельствовать о том, что Путин в первую очередь хочет убедить самого себя, что в его углу все спокойно и надежно, что в авиакатастрофе 17 июля виноват не он лично, а невнимательные представители ДНР, от которых он отречься просто так не может...

И здесь вероятны три сценарии дальнейшего хода событий:

1. После трагического крушения «Боинга» российский президент признает, что пора остановиться и потихоньку свернуть кампанию по дестабилизации положения на востоке Украины, боясь того, что продолжение агрессии загонит его на международной арене совсем в тупик.

2. Кремль выберет абсолютно цинично-спокойную стратегию, что, мол, «ополченцы, конечно, сделали ошибку, подбив малазийский самолет, но это же не теракт, и война на этом не заканчивается...», продолжая при этом говорить красивые слова о том, что все нужно решать путем диалога.

3. Путин окончательно почувствует себя той крысой, от которой он убегал в детстве, и умножит свое военно-политическое наступление на Украину, показывая Западу «кузькину мать».

Дай Бог, чтобы российский президент все-таки чувствовал себя человеком и реализовал первый «миротворческий» сценарий, который в определенном смысле требует гораздо более серьезной силы духа, чем второй — «хладнокровный» или третий — «крысиный».