Единство православия — символ консолидации общества

— Как давно вы занимаетесь — на правительственном уровне — проблемами украинского православия?

— Вопросам религиозной жизни Украины я уделяю много внимания с того времени, как в 1992 году попал в коридоры власти — советником Государственной Думы по вопросам гуманитарной политики. У меня было тогда мало опыта, поэтому я тщательно знакомился с отношением других стран к гуманитарным проблемам, в частности, изучал так называемый «Индекс человеческого развития», по которому ООН определяет такой очень важный фактор, как уровень цивилизованности того или иного общества. В СНГ мы были единственными, кто занимался тогда этими проблемами, в частности, создали специальную комиссию, куда вошли авторитетные специалисты, представители различных гуманитарных сфер. Вместе мы пытались определить самые актуальные направления гуманитарных реформ в молодом государстве. И сейчас, почти 10 лет спустя, полагаю, что гуманитарная политика должна занимать высокий, может быть, высший приоритет в политике государства; это касается, в частности, заботы государства об интеллектуальном потенциале общества, о своей элите — духовной элите в самом лучшем понимании этого слова.

В те первые годы независимой Украины я впервые столкнулся со сложными церковными проблемами — православными, греко-католическими (кстати, я всегда приветствовал возрождение УГКЦ). В 1989 году в США имел честь познакомиться с митрополитом Мстиславом, который стал первым украинским патриархом. Это была необычайная личность — энергичная, страстная, всем сердцем преданная делу независимости украинской православной церкви. Впоследствии мы часто встречались в Киеве, где я его принимал, сопровождал, мы постоянно и подробно обсуждали современные церковные проблемы. В СМИ часто писалось, что патриарх Мстислав отказывался от контактов с митрополитом Владимиром и митрополитом Филаретом. Однако это не так. Хотя, действительно, он был очень эмоциональным в отношениях с людьми и если уже кого-то не воспринимал, то, значит, не воспринимал. Считаю, что нам очень не повезло: если бы патриарх Мстислав не умер, если бы он был моложе, тогда бы путь современного украинского православия мог бы быть совсем иной, не такой драматический. Сразу после его смерти раскол стал еще глубже, в известной степени и по причине создания третьей церкви — УАПЦ.

В начале 90-х, когда шел раскол православия, правительство не было пассивным свидетелем. Мы находились в постоянных контактах с иерархами, обсуждали дела с патриархом Владимиром, патриархом Димитрием, митрополитом Владимиром. Хочу воспользоваться случаем и высказать свое мнение относительно патриарха Филарета, вдумчивого, рассудительного церковного деятеля, которому пришлось многое пережить, чтобы утвердиться в нерушимой вере в близкое объединение украинского православия. Считаю, того же мнения и митрополит Владимир (Сабодан). Он был и является искренним украинским патриотом, сторонником автокефалии украинской церкви, хотя и остался в лоне той церкви, членом которой всегда был.

Вспоминаю, что в годы формирования раскола украинское правительство было готово рассматривать Святую Софию Киевскую как резиденцию объединенной Украинской поместной православной церкви. Даже этот жест не сумел остановить «раскольников». Свою роль сыграло и довольно беспардонное вмешательство в религиозные вопросы политиков, хотевших достичь всего и сразу. Между тем, Московский патриарх Алексий II рассматривал тогда возможность предоставления украинской церкви автономии. Это далеко не автокефалия, но при деликатной дипломатии ее, автономию, можно было использовать как первый шаг к независимости украинской церкви. Был такой момент, и он был упущен. Об это очень хорошо знает Иван Плющ.

Я и сейчас считаю, что Святая София — это будущая духовная столица нашего православия. Врата Заборовского должны стать парадным подъездом единой Украинской православной церкви, на территории Софии в митрополичьих палатах должен жить патриарх. Как это было когда-то, во времена Киевской Руси. Я уверен и в том, что в объединительном процессе имеет право и должен сыграть важную роль Президент. И Президент Леонид Кучма свое важное слово сказал нам на торжественной Академии, посвященной 2000-летию Рождества Христова. Он призвал всех православных Украины объединиться и создать Украинскую поместную православную церковь. Вспомните, что только выбор Киевского князя Владимира сделал нас православными христианами, а Киевская митрополия создана по его воле и стараниями.

— На самом ли деле, по вашему мнению, это так важно — объединить всех православных в одну поместную церковь? Почему бы им не жить — лишь бы в мире да согласии — по протестантской, так сказать, модели? Если им так больше подходит.

— Я всегда стоял и стою на позиции единой украинской автокефальной церкви — символа консолидации, централизации всего нашего общества. Заботясь о единой православной церкви, мы тем самым пестуем общую идею единства народа, создаем, так сказать, в сознании людей упорядоченный гармоничный мир. Ведь единство церкви — это существенная составляющая мифологемы единства нации, которая будет работать на обновление, на интеграцию нации и в других сферах общественной жизни. Со времени Киевской Руси культура, мораль, бытовая традиция нашего народа вплотную срослись с религией. Иными словами, в религии раскол — в головах раскол, во всем остальном раскол.

— В последнее время, как раз после смерти патриарха УАПЦ Димитрия, заметно оживились усилия некоторых церковных структур за пределами Украины по поиску каких-либо путей выхода из застойной ситуации раскола, «неканоничности», межправославной вражды, сложившейся в Украине. Известно, в частности, что недавно вы обсуждали ситуацию с Вселенским патриархом Варфоломеем I. Не могли бы вы рассказать об этих таких важных шагах?

— Мой первый визит к Константинопольскому (Вселенскому) патриарху Варфоломею I имел место в 1993 году, второй — в начале июня этого года. Это были совсем разные разговоры, в разных тональностях. Во время первого визита Вселенский патриарх не определял реальные пути предоставления автокефалии Украинской православной церкви. Чувствовалось, что все дело было тогда для него только внутренним делом Московского патриархата. Вселенский патриарх настаивал на одном: «Пусть они сначала объединятся».

Во время последнего визита, разговор был более конкретен и иначе сориентирован. Усматриваю здесь две причины. Во-первых, за последние годы значительно повысился мировой политический статус Вселенского патриарха. Достаточно привести такие факты. Президент США Билл Клинтон во время визита в Турцию посетил патриарха Варфоломея I в резиденции Фанар. Перед этим президент и Патриарх встречались в Вашингтоне. Показательно и то, что впервые в истории отношений между правительством мусульманской Турции и Константинопольским патриаршим престолом Патриарх был приглашен на церемонию инаугурации новоизбранного президента Турции. Во-вторых, очевидно более заметным в международной жизни стало государство Украина. В связи с этим, можно думать, для Константинопольского патриархата стали очевидными преимущества создания большой поместной Украинской церкви и включения ее в состав Вселенского православия.

В любом случае, патриарх Варфоломей I высказался за начало переговоров между православными церквями Украины с целью их объединения, а также выразил готовность возглавить эти переговоры. Он также дал однозначно понять, что после объединительного всеправославного Собора Украинской церкви будет предоставлена каноническая автокефалия. По мнению патриарха Варфоломея I, с целью создания благоприятной атмосферы в среде епископата всех трех ветвей православия, требуется довести к сведению всех епископов, участников Собора, что их хиротонии и должности будут признаны каноническими. На Соборе должен быть избранный патриарх поместной Украинской православной церкви. Что касается кандидатуры будущего патриарха, то Варфоломей I считает это внутренним делом украинских православных, прерогативой Собора.

Очень решительно и однозначно патриарх Варфоломей I высказался за то, чтобы во всех вышеупомянутых переговорах активное участие принимали представители Московского патриархата, в частности, митрополит Кирилл (Отдел внешних сношений РПЦ) и митрополит Владимир (предстоятель УПЦ). И чтобы все принятые решения были актами доброй воли, проявлением братских отношений между РПЦ и Вселенским патриархатом. Патриарх готов сотрудничать с Москвой в процессе разработки механизмов объединения украинского православия. По моему мнению, заявления Вселенского патриарха очень обнадеживают, это Добрая Весть.

Известно (газета «День» писала об этом), что после смерти патриарха Димитрия велись переговоры между представителями УПЦ США и УАПЦ, целью которых было вхождение УАПЦ под омофор Вселенского патриарха и признание ее каноничности. Сегодня об этом речь не идет. Патриарх Варфоломей убежден в том, что украинское православие должно быть только единым, только каноническим и полностью независимым, автокефальным, а не находиться под омофором Константинопольского или другого патриарха.

— Очень трудно, почти невозможно поверить в то, что Московский патриархат согласится на конструктивное участие в процессе создания поместной украинской церкви — в том процессе, который уменьшит Русскую православную церковь на более чем 8 тысяч приходов (УПЦ) и фактически лишит РПЦ статуса самой большой православной церкви мира.

— Такова, по-видимому, логика истории, и Московская патриархия, кажется, уже видит неизбежность украинской автокефалии. Это то же самое, что было с независимостью Украины, — независимостью, которая была не случайностью, а результатом, завершением длительного исторического движения в одном направлении. Так же будет и с церковью. И все мы, граждане и правительство, должны способствовать процессам объединения и предоставления каноничности и независимости нашей церкви. Верю в то, что в ближайшее время ситуация в православии изменится — радикально и к лучшему.

— Как вы относитесь к идее преподавания в школах Закона Божьего, о чем сейчас ведется столько дискуссий?

— Считаю, что изучение Закона Божьего в наших школах не надо ни форсировать, ни регламентировать так или иначе. Лучше всего будет, видимо, индивидуальный подход в каждом отдельном случае. И вводить Закон Божий в школьные программы только по воле родителей. Больше склоняюсь к тому, чтобы ввести в школах курс религиеведения. А к вере человек приходит сам. Проблема усложняется еще и тем, что мы, хочется нам этого или нет, многоконфессионная страна.

— Думаете ли вы, что православная церковь действительно может сыграть важную роль в жизни украинского общества ХХI века? Среди бывших республик СССР, среди стран Западной Европы сегодня найдется не одна процветающая страна, где церковь, религия играют почти незаметную роль. Например, Франция или Эстония.

— Уверен, что церковь — очень важный общественный институт, существенная составляющая жизни людей. Я сторонник того, что в обществе ничто не бывает ненужным, беспричинным, и что православная традиция нашего народа действует на уровне подсознания, пересекаясь здесь, кстати, с языческими верованиями наших предков. Христианство стало для нашего народа цивилизационной вершиной, подключило Киевскую Русь к высокой культуре Византии, структурировало ее общество, предоставило ему идеологическую надстройку. Не удивительно, что многие исторические освободительные движения, хотя бы войны Богдана Хмельницкого, проходили под лозунгом защиты православной веры. Думаю, что и в ХХI веке христианство — как система ценностей, как представление человека о мире, как элемент аутентичности — не исчезнет из бытия народа.

К сожалению, в нашем религиозно необразованном обществе до сих пор нет надлежащего и полного понимания роли церкви. Того понимания, пример которого дал нам в своих многочисленных произведениях Иван Огиенко (митрополит Илларион). Он особенно выделял такие особенности украинского православия, как соборноправность, демократизм, срастание с бытом людей, опора на родной язык, влияние на развитие культуры народа, формирование общественной морали.

Для параллели вспомните формирующую роль протестантизма в становлении многих европейских стран, в частности, установку, сформулированную Лютером: «Ты должен служить Богу своей работой!» Это то, чего нам до сих пор не хватает, от чего страдает наша современная жизнь — отсутствие у наших людей личной ответственности перед другими людьми, перед государством, перед Богом.