Елена МАКАРОВА: «Я давно пережила  «комплекс чьей-то дочери»

На минувшей неделе Елена Макарова приняла участие в киевском концерте оперной «звезды».

— Вам наверняка легко было «вписаться» в среду знаменитостей...

— В общем, да. Я знала Плачидо Доминго и Хосе Каррераса с детства благодаря матери, говорит госпожа Макарова. — Сейчас, когда они меня видят, то шутят по поводу того, что помнят меня с пеленок.

— То есть о вас в народе скажут, что вам «помогли» пробиться в жизни. По правде сказать, большая редкость, когда дочь талантлива «в мать»...

— Все это наши стереотипы. На самом деле гораздо проще начать, когда ты все видишь с детства, в семье. В Союзе было принято говорить, что природа на детях артистов «отдыхает». Монсеррат Марти поет потому, что она Монсеррат Марти, а не дочь Монсеррат Кабалье. И Андрис Лиепа танцует не потому, что он — сын Лиепы. Я давно пережила комплекс чьей-то дочери.

К тому времени, когда я познакомилась с Монсеррат, я уже занималась в музыкальном училище, до этого три года занималась журналистикой, потом был перерыв: я закончила медицинские курсы и год проработала в детской клинической больнице, еще два года работала переводчиком.

— Как когда-то говорил Лимонов, «У меня было много опытов...»?

— Да, чего-чего, а «опытов» у меня было много.

— Вы могли бы стать классной журналисткой...

— Нет! Никогда, потому что было уже противно. Ты пишешь статьи за ночь и при этом никому не нужен. Ты можешь написать статью об артисте, а тебе скажут, что этого не нужно делать, потому что он кому-то не угоден, при том, что это не имеет никакого отношения к тому, какой он артист, дирижер или певец. И самое ужасное, что когда я поступала в университет, я прекрасно писала. Я писала все: стихи, книжки, продолжения романов. Все большие романы, которые есть в литературе, имели продолжение в моем исполнении. По истечении трех лет учебы я опомнилась — я разучилась писать. Это было ужасно. Может быть, врачом я была бы хорошим. Заведующий отделением поликлиники, в которой я работала, считал, что я могу быть хорошим врачом.

— Артисту для окраски голоса нужны переживания, опыт...

— Самый лучший опыт — был опыт медицины. Я поняла, что самое страшное в жизни я пережила. Я работала в отделении реанимации, где дети трех-четырех, полугода от роду по два месяца находилась в коме. Когда видишь больных детей или видишь, как дети умирают... Это было самое страшное в моей жизни, и с этим ничто сравниться не может. Поэтому я уже ничего не боюсь.

— Как происходит ваше общение с Монсеррат?

— Она никогда мне ничего не навязывает. Люди очень разные, но она — одна из самых чистых и порядочных личностей. Это видно по отношениям с коллегами, с семьей. У нее нет заигрывания с публикой, заигрывания с журналистами. Она — очень сложный человек внутренне, но очень простой в жизни. Чем большего человек добился в искусстве, тем он проще в жизни.

— Раз вы — ученица Монсеррат, то наверняка общаетесь достаточно тесно, может быть, даже готовите вместе завтраки?..

— У нее есть кому готовить завтраки. Когда мы ездим вместе — мы можем вместе обедать, ужинать. С ней всегда весело. Она может подолгу вспоминать и обсуждать сценку, увиденную где-то в аэропорту, где маленькая девочка пыталась подражать в походке взрослой женщине. Монсеррат будет пересказывать и переживать эту сценку в лицах и чувствах, а потом может вернуться к этому еще раз. Для меня общение с Монсеррат просто чрезвычайно интересно.

— Если не секрет, кто ваш муж?

— Его зовут Андрей, он врач, работает в Москве, моему сыну от первого брака — Саше — десять лет. Он — моя большая поддержка, и моральная, и физическая. Я счастлива в этом браке и надеюсь, что других не будет.

— Что вас привлекает в мужчинах?

 — Было больше того, что отталкивало. Я не люблю хамов, людей, которые больше думают о себе и мало об окружающих.