Это страшное слово «свобода»

Год назад психологи-практиканты посетили одну из колоний для несовершеннолетних. Сперва ее обитатели встретили гостей неприветливо — мол, нечего на нас, как в зоопарке, глазеть. Но уже через несколько часов сложно было остановить череду жизненных историй и горьких воспоминаний. Уезжая, психологи спросили у подростков: чего вы больше всего боитесь? Почти все, не раздумывая, ответили — свободы.

Увы, в этом нет ничего удивительного. И проблема даже не в том, что украинское общество по многим причинам еще не способно адекватно относиться к «выпускникам» мест не столь отдаленных. Скорее последние, находясь за решеткой, утрачивают всяческие навыки жизни «в большом мире». Как утверждают психологи, они лишаются самостоятельности и способности принимать решения. Как правило, они озлоблены, раздражены и агрессивны. А еще не могут представить свое будущее и теряются в самой казалось бы стандартной жизненной ситуации. Но главное даже не это: 40% осужденных подростков лишаются социальных контактов — они остаются без родных и жилья, что нередко вынуждает их вновь нарушать закон. Как рассказывает директор Киевского городского центра социальных служб для молодежи Константин Шендеровский, родители зачастую не верят в то, что их чада могут исправиться, и предпочитают об их существовании просто забыть. К примеру, мама одного мальчика из Полтавы категорически запретила сыну возвращаться в родные пенаты. А звонки социальных работников просто игнорировала. Дедушкина политика была помягче — он спокойно вел телефонные беседы с внуком, но зато на каждую просьбу о встрече отвечал решительным «нет». А бывает, что во время отсутствия подростка, квартиру, где он проживал, продают. Или родственники, устроив свою личную жизнь, не пускают «преступника» на порог. Так недавно случилось с бывшим воспитанником Прилуцкой колонии. Сестре, воспротивившейся вселению брата, пришлось отчитываться о своем поведении в суде. Он, суд, конечно, признал законное право ее брата на проживание в квартире. Но выполнено ли решение Фемиды — большой вопрос.

Кто-то, пожалуй, скажет: так ему/ей и надо, совершил преступление — расплачивайся. Действительно, как гласит статистика, подавляющее большинство осужденных детей совершили преступление средней тяжести и тяжкое. Но с другой стороны, треть малолетних преступников воспитывались в неполных семьях, а то и в интернате. Заполняя анкету для психологов, они пишут (если, конечно, хоть чуть научены грамоте), что помнят пьяные драки у себя дома, отцовские побои, недоедание. А бывает, что на грабеж идут только затем, чтобы накормить семью. Сотрудники социальной службы для молодежи (ССМ) никак не могут забыть анкету одной девочки, которая написала: «Мне надо скорее на свободу, ведь там меня ждут 12 братьев и сестер. Они без меня пропадут». Именно поэтому К. Шендеровский убежден, что в детской преступности виноваты в первую очередь взрослые. «Дети — заложники тех изменений, что происходят сегодня в Украине, и общество должно это осознать», — считает директор ССМ.

Но с этим пока проблематично. Начнем с того, что к провинившемуся подростку, как правило, приставляется бесплатный адвокат, который, не секрет, мало заинтересован в результате. Суды же, по словам директора правовых программ фонда «Відродження» Александра Бецы, при рассмотрении того или иного дела пользуются исключительно материалами следствия. А они почти всегда характеризуют подростка как преступника. В то же время на Западе, дабы картина была объективной, специальные службы тщательно изучают поведение и характер задержанного до его поступка. И на стол к судьям ложится сразу два отчета — от следователя и от службы апробации. Кроме того, в Украине, несмотря на целый список альтернативных лишению свободы мер наказания, судьи предпочитают работать по старинке — то есть, за любую провинность отправлять за решетку. И это притом, что экспертами доказано: «альтернатива» в несколько раз снижает риск повторного правонарушения. Да и сами работники колоний неоднократно повторяли: как минимум треть наших подопечных могли бы ограничиться штрафом или осуждением условно.

Судите сами, в одинаковых условиях за колючей проволокой сегодня может оказаться тот, кто украл мешок картошки, и убийца. Нынче Госдепартамент исполнения наказаний делает все возможное, дабы колонии выполняли предписанную им воспитательную функцию. Здесь созданы школы и ПТУ, работают кружки и организовываются концерты. За свой труд в подсобном хозяйстве колонии осужденные получают вознаграждение — эти деньги выдаются им при выходе на свободу. Но в то же время никто не в силах запретить рецидивисту «учить уму- разуму» мелкого воришку. Равно как и не избежать тех изменений, которые происходят в психике подростка, когда он находится за решеткой.

Нынче киевская социальная служба помогает молодежи выходить из колоний — в смысле учит ее полноценно жить на свободе. Социальные работники ищут бывшим осужденным работу, улаживают вопросы с документами, организовывают тренинги для родителей, которым предстоит встретить своих чад «оттуда». Самих же подростков постоянно курирует психолог. Другой вопрос, что смысл этой работы у нас понятен далеко не всем. «Вот скажите, почему если возникает необходимость от чего-то отказаться, то «слабым звеном» оказывается социальная работа? Почему никто не понимает, что готовить подростка к выходу из колонии нужно начинать, когда он еще там? Ведь только в этом случае можно рассчитывать на успех», — возмущается В. Шендеровский. Что говорить о чиновниках, если даже руководители колоний до недавних пор к работе социальной службы относились скептически. И ценили лишь количество привезенной ими «гуманитарки», а не усилия по адаптации к свободе каждого осужденного.

Благо, сегодня отношение несколько изменилось — как никак результаты налицо. К примеру, из тех 131 человек, с которыми в этом году работала социальная служба, лишь один не смог устоять — опять пустился воровать. Большинство же «клиентов» соцработников нынче трудоустроены, имеют семьи и детей, к которым, к слову, у них особое отношение. Как признаются бывшие осужденные, главная их цель в жизни — сделать счастливыми свою вторую «половину» и ребенка. Был в практике социальной службы и вовсе поразительный случай. Вышедшему из колонии подростку выдали паспорт, устроили на работу. Перед первым трудовым днем родители сказали сыну: «никто, кроме начальника, о твоем прошлом не знает. Как ты себя зарекомендуешь, так и сложится твоя карьера». Сегодня бывший осужденный уже получает высшее образование и готовится подняться по служебной лестнице.

Впрочем, многое сегодня социальной службе приходится делать на энтузиазме. В первую очередь потому, что в Украине не хватает людей, способных грамотно работать с так называемыми кризисными группами. Это на Западе социально-патронажные службы расширяются и крепнут. У нас же только в прошлом году были утверждены стандарты подготовки соцработников. Да и то, как показывает практика, те, кто приходит с соответствующим образованием устраиваться на работу, имеет лишь представление о ней. И не больше. Кроме того, далеко не всегда сотрудники управлений, с которыми приходится сотрудничать социальной службе, горят желанием помочь. Бывшего осужденного отсылают из инстанции в инстанцию, службы занятости не спешат информировать о наличии вакансии, а сами работодатели под любым благовидным (и не очень) предлогом отказывают бывшему осужденному в трудоустройстве. Но это, считают в социальной службе, переживаемо. Самое главное, чтобы сегодня сеть подобных им центров расширялась, ведь при всем желании, охватить вниманием 3200 человек, находящихся сейчас в колониях, нереально. А пенитенциарной службе без поддержки извне также не справиться — согласитесь, какова может быть эффективность работы психолога, если он один на 400 человек, да еще и в погонах...

...На одной из международных конференций представитель Швеции рассказал любопытную историю. Как-то «на горячем» поймали подростка, который воровал, как он сам признался, «чтобы прокормить своих братьев-сестер». Попался же он на краже дорогой автомагнитолы. Но вместо того, чтобы завести на вора дело и посадить за решетку, решено было организовать ему встречу с жертвой. Ею оказался инвалид первой группы, потерявший недавно свою жену. Об этом, а еще о том, что магнитола была подарком его возлюбленной, он и поведал грабителю. С тех пор подростка уже никогда не привлекало чужое.

Пожалуй, нам есть о чем задуматься.

КОММЕНТАРИЙ

Игорь АНДРУШКО, заместитель начальника управления Госдепартамента по вопросам исполнения наказаний Киева и Киевской области:

— Я убежден, что когда дети нарушает закон, — это вина взрослых. А еще вина взрослых в том, что мы подвергаем подростков психологической контузии, коей и является лишение свободы. Ведь существует подписка о невыезде, условное осуждение, штрафы, наконец. Поверьте, дети, которые сегодня находятся в СИЗО и колониях, в большинстве своем ничем не отличаются от своих сверстников. Как и все, они на первое место для себя ставят здоровье и семейное благополучие. Когда у них спрашиваешь: чего бы вы хотели сейчас больше всего? Они отвечают: к маме.

На мой взгляд, сегодня в Украине необходимо внедрить ювенальную (детскую) юстицию, да и в целом реформировать судебную систему — изменить мышление судей. Кроме того, нужно научить общество относится к бывшим осужденным, как к равным. Ведь наверное, мало кто знает, что, находясь в колонии, подростки получают среднее, а бывает, что и высшее образование. Что с ними постоянно работают воспитатели и психологи, а многие осужденные пишут стихи и почти профессионально рисуют. Так почему их необходимо лишать прав и внимания?