Гениальные юродивые

В мае исполняется 160 лет со дня рождения, наверное, самого странного из выдающихся художников — француза Анри Руссо по прозвищу Таможенник. Его стиль называют примитивизмом. Когда я увидел его работы в Лувре, мне показалось, что все эти феерические, декоративные джунгли вполне годятся для оформления детских садиков. Наивность и чистота. Взрослых, кстати, он изображал с детскими лицами, а детишек — со взрослыми.

Характер и творчество Руссо напоминает некоторых других гениев-чудаков: поэта Хлебникова, писателя Хармса и художника Ван Гога. Все они являются представителями определенной породы людей. Условно назовем их юродивыми или блаженными от искусства.

Прозвище Таможенник Руссо получил потому, что, собственно, работал на таможне. Только после отставки в 41 год он полностью посвятил себя живописи. Пару раз он умудрился попасть за решетку. И оба раза его и спасала, и подводила присущая ему наивность. В 19 лет из кассы бухгалтерии адвокатской конторы, где он числился, по «совету» мудрых друзей, Анри крадет ничтожную сумму. Учитывая мизерность «навара», часть срока получает «в виде службы в армии».

И уже в преклонном возрасте, в 57 лет, его обвинили в мошенничестве, хотя, скорее, он стал его жертвой. Речь обвиняемого на судебном заседании свелась к тому, что сажать его нельзя, поскольку это может помешать ему рисовать. (Поведение в духе Юрия Деточкина из «Берегись автомобиля»). Судья, сраженный неожиданностью аргументации, засмеялся. Наказание последовало условное. Ясно было, что у Руссо «не все дома».

Над ним привычно потешались коллеги и критики. В большинстве картин он нарушает пропорции. Критики говорят, что так может нарисовать и ребенок. Он и есть ребенок.

В жизни с ним происходит масса нелепостей. Например, такой случай. Он, ожидая признания таланта, вырезает каждую заметку о себе и подклеивает ее в тетрадь. Отзывы в основном отрицательные. Однажды из газет он узнает, что мэрия Парижа наградила его медалью. Он тут же приказывает упомянуть эту награду в своей визитке, но позже узнает, что речь шла совсем о другом человеке с таким же именем и фамилией.

Для того, чтобы добиться «достоверности», он свои модели обмерял линейкой (как Бендер — Кису Воробьянинова для изображения сеятеля), а потом переносил на холст. Руссо был уверен в «точности» метода. Получалось, правда, не слишком похоже на оригинал. Несмотря на публичное осмеяние и лишения, Анри непреклонно верил в какую-то свою миссию.

На его картинах сквозь изобразительный строй все больше проступали древние знаки. За его декоративными джунглями скрывалась первобытная красота. Именно она гипнотически завораживала зрителя. Впечатление, что ты видишь природу в начале начал. Непосредственно после Сотворения. Что касается цветовой гаммы и тщательности деталей — он мастерски изобретателен.

Лучшим его произведением считается картина «Сон». Свою любимую первую жену Клеманс он поместил среди джунглей... на софе. Критики тут же принялись насмехаться. И мало кто из них заметил то, что тогда немногие отваживались совместить на полотне действительность и выдумку. Софа находится на границе сна и бодрствования. «Реальную» кровать обступил сказочный лес.

В 1908-м Пикассо случайно купил «Портрет женщины» Руссо. И решил закатить вечеринку в честь мэтра примитивизма. Но и у него, начинающего дерзкого экспериментатора, было смешанное отношение к Руссо: почтительно- издевательское. Именно как к блаженному. Молодежь во главе с Пикассо устраивает чествование Руссо. Но очень своеобразное, поскольку деньги на праздник они взяли... у самого виновника торжества. Пикассо было несколько стыдно за этот фарс. Потом он даже извинился.

Сергей Есенин поступил с Велимиром Хлебниковым, как Пикассо — с Руссо. Хлебников был футуристом (от futurum — будущее), творцом «новояза» и соратником Маяковского. Поэт-бродяга скромно называл себя Председателем Земного Шара. Анатолий Мариенгоф так описывает в «Романе без вранья» коронацию Велимира в Харькове в 1920 году: «Есенин говорит: «Велимир Викторович, вы — Председатель Земного Шара. Мы хотим в Городском харьковском театре всенародным и торжественным церемониалом упрочить ваше избрание». Неделю спустя перед тысячеглазым залом совершается ритуал. В заключение как символ Земного Шара надеваем ему на палец кольцо, взятое на минуточку у участника вечера — Бориса Глубовского. Опускается занавес. Глубовский подходит к Хлебникову: «Велимир, снимай кольцо». Хлебников смотрит на него испуганно и прячет руку за спину. Глубовский сердится: «Брось дурака ломать, отдавай кольцо!» Есенин надрывается от смеха. У Хлебникова белеют губы: «Это... это... символ Земного Шара... А я — вот... меня... Есенин и Мариенгоф в Председатели...» Глубовский, теряя терпение, грубо стаскивает кольцо с пальца. Председатель Земного Шара, уткнувшись в пыльную театральную кулису, плачет светлыми и большими, как у лошади, слезами».

Несмотря на «детскую» реакцию, обнаруживающую абсолютную беззащитность, Хлебников был крупной фигурой в поэзии. Хотя и неоднозначной.

Ван Гог — из той же категории гениальных чудаков.

Чем бы он ни занимался, он доводил это до абсурда в силу своего характера. В молодости он пытался быть миссионером среди шахтеров, но церковное начальство запретило ему проповедовать «из-за чрезмерного рвения».

Примерно так же страстно он увлекся живописью. Но пришлось жить на средства брата. Несмотря на полузависимое, нищенское существование, он совершенно бескомпромиссен во всем, что касается ремесла. На холсте он делает все, что хочет, повинуясь исключительно движению собственных эмоций. Его вещи полностью отражают и его увлечение абсентом. И воспаленными, яркими красками передают частичное безумие. И потребность в солнечном покое любви.

Самый знаменитый случай, прославивший Винсента — отрезание уха. Впечатляет такая деталь. Когда после ссоры с Гогеном Ван Гог отрезал себе бритвой нижнюю часть левого уха, он завернул ее в тряпочку и... в виде подарка преподнес знакомой проститутке. Та упала в обморок. За этот «подвиг» его поместили в психбольницу. Там он делает свой знаменитый «Автопортрет с отрезанным ухом и трубкой». На этом портрете он удивительно напоминает Даниила Хармса. В его глазах отчаяние от бесконечной неприспособленности. Той, от которой страдал и русский писатель-абсурдист.

Поговорим о Хармсе. В силу того, что советское правительство абсурдистское искусство не приветствовало, Хармс был вынужден «уйти» в детские стихи («шел огромный человек маленького роста», «тоненький, как бочка»). Он — штатный сотрудник популярных детских журналов «Чиж» и «Еж». Вот отрывок о Хармсе из дневника великого детского поэта Корнея Чуковского: «Встретил Хармса. Он рассказал, что страшно заболел в Тамбове. Померил температуру — 41 оС. Лихорадило всю ночь. И только к утру выяснилось, что неисправен термометр. Типичная история для Хармса», — делает вывод Чуковский.

Хармс наряду с детскими стихами и абсурдной прозой создает оригинальные псевдоисторические анекдоты. Появились они вначале о Пушкине как реакция на официальный пафос по поводу столетия смерти поэта в 1937-м. Затем героями его анекдотов становятся Лев и Алексей Толстые, Гоголь, Достоевский, Лермонтов, Тургенев и прочие классики и современники.

В атмосфере тотального сталинского террора рождается, например, такой «исторический» очерк: «Однажды Гоголь написал роман. Сатирический. Про одного хорошего человека, попавшего в лагерь на Колыму. Начальника лагеря зовут Николай Павлович (намек на царя). И вот он с помощью уголовников травит этого хорошего человека и доводит до смерти. Гоголь назвал роман «Герой нашего времени». Подписался: «Пушкин». И отнес Тургеневу, чтобы напечатать в журнале. Тургенев был человек робкий. Он прочитал роман и покрылся холодным потом. Решил скорее все отредактировать. И отредактировал. Место действия он перенес на Кавказ. Заключенного заменил офицером. Вместо уголовников у него стали красивые девушки, и не они обижают героя, а он их. Николая Павловича он переименовал в Максим Максимыча. Зачеркнул «Пушкин», а написал «Лермонтов». Поскорее отправил рукопись в редакцию, отер холодный пот и лег спать. Вдруг посреди сладкого сна его пронзила кошмарная мысль. Название! Название-то он не изменил! Тут же, почти не одеваясь, он уехал в Баден-Баден».

В чем же смысл существования этих гениальных юродивых?

Руссо как дилетант вывел из подсознания мир фантазий, который сильно сковывали академические вериги. Глядя на его нарисованные джунгли, Поль Гоген совершил паломничество в настоящие — на Таити. Там он напишет свою главную картину, обращающую человечество к началу начал, в самом ее названии прозвучали древние вопросы: «Откуда мы пришли? Кто мы? Куда идем?» Руссо развязал руки и сюрреалистам.

Ван Гог — один из первых «освободителей цвета», этот юродивый от живописи, нарисовавший свои великолепные «Подсолнухи» как средоточие солнечной силы. Свое «разреженное сознание» он скрупулезно переносит на холст. Картины то «распадаются» на отдельные мазки, то «собираются». Абсолютная экспрессия, то есть субъективное изображение. И его эмоции отлично передаются зрителю.

Хлебников пытался соединить математику с историей и вывести формулу времени. Расщеплял язык, занимаясь словотворчеством. Его открытия развил Маяковский. Именно Хлебникову мы обязаны словом «летчик», заменившим «пилот» и «авиатор». Все его вещи на грани безумия. Но немногие художники способны ощутить человечество как «колеблющуюся струну» между историческими потрясениями. Он писал о связи музыки, математики и истории! И это в пору «революционной перестройки общества»! В его поэзии попадаются строчки 96-й пробы. К примеру : «Сегодня снова я пойду туда на торг, туда, где рынок. И войско песен поведу с прибоем рынка — в поединок!»

Хармс тоталитарному давлению противопоставил клоунаду, уравновесив страх — смехом.

Все они — воплощения иррациональности и непрактичности.

Ван Гог при жизни НЕ ПРОДАЛ НИ ОДНОЙ КАРТИНЫ. Зато в 1987 году в Нью- Йорке его «Ирисы» будут проданы за 53 млн. долларов. Поссорившись однажды с братом из-за финансовых неурядиц (у того уже была семья), возьмет мольберт, пистолет и отправится «на природу». Порисует, а затем выстрелит себе в грудь. Скончается черед два дня.

Хармс в 1941-м был арестован, умер в тюрьме.

Хлебников, человек с университетским образованием, в мешке с прорезями для рук скитался по стране, где бушевала Гражданская. Стихи он таскал на спине в наволочке, которую регулярно терял. Однажды Хлебников увидел в магазине свою богато изданную книгу. И жадно смотрел на нее — у него не было денег ее купить. Заболел и умер в глухом селе.

Практически все они ушли в возрасте 36—37 лет. Кроме Руссо, поскольку он не обострял конфликты, а, скорее, не обращал на них внимания.

Советская энциклопедия 1980-х характеризует юродивых как «психически неполноценных людей, которых многие верующие принимали за «ясновидцев» и «прорицателей».

Может, вспомним тогда роль одного «настоящего» юродивого — Николы? Когда, расправившись (около 15 тыс. жертв) с Новгородом, Иван Грозный двигался на Псков, у города его встретил юродивый Никола. Псковичи приготовили ритуаль ную хлеб-соль и ждали казни. А Никола вместо хлеба-соли поднес царю кусок сырого мяса. На что Грозный сказал: «Я христианин и не ем мяса в пост!» — «Ты хуже делаешь, — ответил Никола. — Ты ешь человеческое мясо». Никола предрек беду, если царь тронет Псков. И этим спас город.

Вероятно, основная миссия гениальных юродивых и состоит в том, что каждый из них, оставаясь ребенком, использует свою наивность как оружие против лицемерия. Их «психическая неполноценность» позволяет не замечать горы лжи. И в очередной раз спасать народ иной раз очень мешающими «вечными истинами». Их толкает детская привычка называть вещи своими именами.

В Украине, мне кажется, юродивых сейчас нехватка. Но они обязательно появятся там, где уровень лицемерия достигнет критической отметки.