Герой уже полгода в плену

В одесском госпитале сейчас находится семья Cкачковых, коренных жителей Донецка. Старший 24-летний сын Андрей с августа находится в плену у боевиков, куда попал из Иловайского котла. Родители обращались за помощью к офицерам, командиру батальона «Донбасс» Семену Семенченко, а недавно и к министру обороны Степану Полтораку. Вернуть Андрея очень сложно: добровольцев боевики не отдают даже за деньги.

Боец батальона «Донбасс» Андрей Скачков полгода находится в плену у террористов. Его держат в подвале бывшего Донецкого СБУ и принципиально не обменивают, так как он житель Донецка, который пошел воевать добровольцем на стороне украинской армии. Родители Андрея в отчаянии: старший сын в плену, младший, Валерий, защищал Донецкий аэропорт в составе 93-й аэромобильной бригады и получил ранение. Во время церемонии награждения «киборгов» 28 января семья попросила министра обороны Степана Полторака помочь с освобождением старшего сына. Это последняя надежда семьи — ходят слухи, что террористы хотят отправить пленных в Чечню.

Олег Скачков, отец ребят — диабетик. В палате сидит с ноутбуком, пишет о сыне на форумах, просит людей о помощи. Очень нервничает, когда рассказывает об Андрее, но старается улыбаться: «По зову души он сразу пошел в батальон «Донбасс», много где побывал, много воевал: брал и Попасную, и Артемовск, и Лисичанск. В Иловайске был с самого начала и до «котла». Оттуда попал в плен к россиянам. Они дали ему телефон, позволили сделать звонок. Со слов Андрея, это действительно были не какие-то наемники, а российские военные. Ему сказали, что готовится обмен. Однако соглашение не состоялось: российских военных отдали как тех, кто «заблудился». А через две недели наших ребят передали боевикам».

Олег Скачков говорит, что сын давал несколько интервью, в частности — в городе Попасной, и считает, что Андрея могли увидеть боевики. Этим он объясняет последующие события: «21 августа за мной и женой приехали «ДНРовцы». Ствол в рот, повязку на глаза, связали руки и завели в подвал, где держали трое суток, пытали. Младший сын был на работе, к нам его привели несколько позже. Когда отпустили, знакомые советовали бежать из города, так как за нами могли следить, чтобы как-то выйти на Андрея. Мы долго не бегали, вернулись обратно в Донецк и прятались у друзей. Иногда удается передать что-то в СБУ. Например, теплые вещи: шапку, носки, фуфайку. Забрали же его еще летом, а теперь зима...»

Мать держится лучше, чем отец: голос спокойный, взгляд твердый. К другим бойцам, находящимся в палате, относится как к сыновьям. Говорит, что все будет хорошо, потому что у нас есть такие ребята.

«Когда он был в Иловайске, их накрывало «Градами». Звонил, долгое время рассказать толком ничего не мог. Однако и это хорошо — матери достаточно знать, что он жив-здоров, — делится Наталия Скачкова, мать бойцов. — Позвонил 29 августа, говорит: «Мама, свяжись с руководством. Нас взяли в плен российские войска. Обещают, что готовят нас к обмену, «ДНРовцам» не отдадут». После этого — ни слуху ни духу. Несколько месяцев спустя мы узнали, что он уже в Донецке, в подвалах СБУ. Однако мы не можем ничего сделать — ведь сами сидели в подвале. Мы под колпаком. Если появимся там — тоже к нему попадем. Сначала нам через друзей и знакомых назначили сумму выкупа — 20 тысяч долларов. Когда с помощью людей собрали эти деньги, «ДНРовцы» Андрея не отдали — сказали, что ни в коем случае, потому что он доброволец из Донецка. Мне же рассказывали, что когда обменивали 150 наших военных, он уже сидел в автобусе. В последний момент его вытянули».

Сердобольную историю родителей продолжает Владимир Ульянов, боец из 93-й аэромобильной бригады, который воевал вместе с Валерием Скачковым в Донецком аэропорту. Андрея он лично не знает, но беспокоится не меньше, чем члены семьи: «Я слышал много хороших отзывов о нем, этот человек показал себя с лучшей стороны. На днях пошли слухи, что шестеро человек, которые остались в плену в здании СБУ, будут отправлены в Чечню. И мы понимаем, что оттуда его вытянуть будет нереально. Поэтому эта семья пошла ва-банк, полностью открылась СМИ, хотя до этого пряталась от камер. Полгода они боролись за освобождение сына. Стучали во все двери, но везде им только «обещают»».