Грешный романтик

Джордж Гордон Байрон (1788 — 1824) родился 22 января. Все знают, что он был английским лордом. Сочинял неслабые стишки. Был красив, но хром. Снарядил за свои деньги военный корабль, на котором сражался за независимость Греции от турок. И умер в молодом возрасте от лихорадки, создав романтически-мрачный образ революционного борца-поэта.

Однако не все знают, что романтический ореол противоречил этому человеку по самой сути. Главная черта Байрона — нарушитель. Он нарушал любые табу и правила. Впрочем, и в этом он был противоречив. В парламенте он защищал права рабочих-луддистов, хотя был потомственным аристократом. Распространял о себе молву, как о скандалисте, сообразив, что дурная слава — самая быстрая и громкая. (Примерно так, как это потом было с Сергеем Есениным. Молва о пьяной драке в кабаке, в которой он принял посильное участие, разлетелась в десятки раз быстрее, чем известие о его новых творениях. Есенин и стал сознательно поддерживать имидж кутилы.) Но почему-то женился на девушке ортодоксальных религиозных убеждений. Обожал Восток, а стал защищать от Турции греков.

Репутация к 25 годам у него сложилась следующая: развратник, кровосмеситель, гомосексуалист, пьяница и наркоман. Самое оно — для шоу-бизнеса.

Критик Петр Вайль заметил: «Байрон был, вероятно, первой суперзвездой современного типа. В нем сошлось все, что выводит на первые полосы газет и в заголовки теленовостей. Родовитость — как у принца Чарльза, богатство — как у Гетти, красота — как у Алена Делона, участь изгнанника — как у Солженицына, причастность к революциям — как у Че Гевары, скандальный развод — как у Вуди Аллена, слухи о сексуальных отклонениях — как у Майкла Джексона. Не забудем и талант».

Но в отличие от многих современных звезд( и включая того же Есенина) он не стремился разрушить своего тела. А холил и лелеял его. Следил за спортивной формой, боксировал, ел рис, овощи-фрукты и даже переплывал пролив Дарданеллы.

Байрон удирает в Италию, где соблазняет огромное число дам. Отбивает чью-то жену. Она разводится с супругом (первый развод там за последние 200 лет) и сопровождает его в путешествии.

В январе 1819 Байрон пишет в письме: «С прошлого года я прошел через строй; идет ли речь о Таручелли, Да Мости, Спинеде, Лотти, Риццато, Элеоноре, Карлоте, Джульетте, Альвизи, Замбиери, Элеоноре де Бецци (которая была любовницей неаполитанского короля Джоаскино, по крайней мере, одной из них), Терезиане из Маццурати, Глеттенхейм и ее сестре, Луиджии и ее матери, Форнаретте, Санте, Калигаре, вдове Портьера, болонской танцовщице, Тенторе и ее сестре и многих других? Некоторые из них — графини, некоторые — жены сапожников; одни — благородные, другие — средние, третьи — низкие, и все — шлюхи. Я всех их имел; и втрое больше, если считать с 1817 года». Как в песне Миронова: «Мюзетта, Колетта, Жоржетта...» Хорош романтик!

Возможно, таким своеобразным способом он накопил материал для своей огромной поэмищи ( у меня дома — целый том) «Дон Жуан».

Шелли пишет о его пребывании в 1816 году на Женевском озере: «Жители домов, выходивших на озеро напротив дома лорда Байрона, пользовались подзорными трубами, чтобы следить за каждым его движением. Одна английская дама от испуга лишилась чувств, когда он вошел в гостиную». Его слава стала повальной! То есть буквально валила с ног.

Почему же все-таки для последующих поколений при таком «послужном списке» он остался гениальным романтиком? А не циником, к примеру.

В этом сыграла роль его беспредельная (именно, что «беспредел» какой-то) тяга к свободе. Во всем: в сексе, в семье, в обществе. И даже во «внешней политике». Если он, подобно Мюнхгаузену, объявившему войну Англии, объявил войну Турции, притеснявшей свободу маленькой Греции.