Грустная новогодняя сказка

Маленькая девочка жила-была с очень суровым отцом и очень-очень доброй бабушкой. Мама, красивая и изысканная, жила своей жизнью. Далеко.

Когда отца не было дома, девочка брала его портфель и носила по комнате — играла в «папину работу».

— А знаешь, почему твой отец такой суровый? — спросил однажды старый кожаный портфель. И сам ответил: — Он часто ездит проверять тюрьмы, где сидят преступники. Там очень много зла. Потому в душе отца поселился вечный холод.

Девочка обладала редким даром — видеть невидимое. Холод она и сама видела. Но отчего он, не знала. Старый портфель учил ее думать.

О бабушке девочке ничего не нужно было рассказывать. Она знала: в душе бабушки живет маленькая прекрасная фея Ласка. Непоседа, она все время порхает вокруг бабушки и без устали сеет зерна доброты. Они сразу густо всходят и превращают пространство в нечто удивительное: в нем можно купаться, как в ласковом море.

Когда изредка в гости приезжала мама, девочка замечала, что ее душой полностью владеет эгоизм. Он ее нахально поглаживает, убаюкивает, и душа постоянно спит. Девочке никак не удавалось вытянуть ее в теплое бабушкино море. Девочка убегала в свою комнату и плакала. Папин холод тихонько подкрадывался к ней и замораживал — зачем девочке страдать? Фея Ласка утешала бабушку в другой комнате...

Однажды мир для девочки померк — не стало ее бабушки, ее любимой бабулечки. К девочке постучалась юность, как весна стучит в окошко веткой цветущей черемухи. С ароматом горчинки.

Девочке досталось от бабушки старое пожелтевшее зеркало. Отец часто говорил дочке:

— Ты некрасивая...

А дочка тайком смотрелась в туман бабушкиного зеркала и видела сказочную принцессу.

Мчались годы — «скорые поезда». Стужу сменяло солнце. Чертополох — розы... Девочка уже потеряла отца. Стала женщиной. Она знала, что кусочек отцовского холода незаметно прокрался в укромный уголок ее души. И бережно прятала от того холода бабушкину фею Ласку.

Даже в мыслях дочка не упрекала мать за то, что она — чужая. Лишь пыталась понять, как мама, которая лечит людей, не знает, что ее душу разъедает эгоизм? Мать постарела, но все еще была красивая. И жила в грезах. В грезах ее окружали почтение больных пациентов, восхищение влюбленных мужчин, цветы, шампанское и роскошные коробки с шоколадными конфетами.

— Мама, мамочка, этого всего нет, проснись! — не раз пыталась вывести мать из грез девочка-женщина.

— Не мешай мне, — мать изящно делала рукой отталкивающий жест. Ее руку обтягивала старческая увядшая кожа. Но форма ее была по-прежнему прекрасна.

Прошла весна, лето, осень. Мать и дочь уже жили вместе. Каждый день эгоизм довольно потирал руки: перед ним разыгрывалась человеческая драма. Бабушкина Ласка, которая жила теперь в душе дочки, помогала ей любить мать. Но мать не знала в лицо ни материнскую любовь, ни дочернюю. Она их с чем-то путала. И капризно махала дочке рукой: нет, не то, не то. Не та чашка, не так взбиты подушки, не такой у дочки взгляд...

— Эй, мама, я тебе не влюбленный мужчина, я твоя дочка, — сурово осекал капризы отцовский холод, который жил в дочке.

Мама обижалась и целый день сидела с отсутствующим видом, не проронив ни слова.

Как-то неожиданно послышались шаги Нового года. Ни у матери, ни у дочери не было ощущения праздника. Тягостно было им друг с другом. Так же тягостно, как было во всей стране, где народ жил в нищете, среди злобы, смуты и раздражения. Но Новый год — сказочный праздник. Каждый ждет доброго волшебства. Каждый готовит кому-то подарки.

Дочка принесла домой пушистую еловую ветку и поставила в вазе на стол перед маминым диваном. На ветке сверкала, переливалась единственная игрушка — замечательный колокольчик. Дзинь-дзинь, нежно звенел он. И с его звоном что-то томительно-нежное входило в мамину душу. Когда дочка ушла на работу, мама услышала голосок колокольчика:

— Когда же ты ей подаришь свое сердце?..

Мать расстегнула на груди кофточку, вынула свое сердце. Как врач внимательно его осмотрела:

— Ужас, какое оно маленькое, сухое и сморщенное. Нет-нет, для подарка это страшилище не годится. Мать вернула сердце на место бережно и аккуратно. Ей помогал эгоизм души, не покидавший свой пост ни на минуту. Он убаюкал мать. Но забыл снять с ее лица совершенно детскую глубокую растерянность.

Дочка пришла поздно. Принесла цветы, шампанское и дорогие шоколадные конфеты. То, чем жила мама в своих грезах. До Нового года оставалось два часа. Мама спала. Дочка с нежностью склонилась над ее лицом:

— Мамусик, я тебя люблю... и любила всегда.

За ее спиной незлобиво боролись отцовский холод и бабушкина Ласка...

Девочка-женщина взяла старое бабушкино зеркало и стала пристально вглядываться в его желтый туман. Колокольчик на еловой ветке таинственно звенел: дзинь-дзинь. А в зеркале была уже не юная принцесса. Девочке-женщине подмигнула большая королева. С великодушными и мудрыми глазами.

УТОЧНЕНИЕ. Редакция газеты «День» приносит свои искренние извинения авторам публикации «Аскольд — первый крещеный князь Руси» («День» №233 от 4 декабря сего года), кандидатам исторических наук Виктору ГУСЕВУ и Юрию КАЛИНЦЕВУ за неточности, допущенные в результате компьютерного перевода слова «русский» как «російський» вместо «руський». Из-за ошибки перевода авторов обвинили в «великодержавном шовинизме», что прозвучало в письме читателя Игоря Белинейко, опубликованном в № 244 от 19 декабря этого года. Редакция газеты «День»