Как искусство спасает жизнь

Иконопись — особое направление в искусстве, которое выходит за рамки художественной эстетики, апеллируя к духовности, к ценностям и нравственным традициям. Эти же традиции несут в себе уникальность эпох и этносов с одним общим знаменателем — поиск Истины и борьбы добра со злом.

Начало 2014 года для Украины стало очередным драматическим изломом, когда наиболее проявился черно-белый контраст между противоположными силами. В это время, в момент внезапной аккумуляции сил сопротивления российской агрессии, художник Александр Клименко вместе с женой Софией организовали выставку в поддержку Главного военного клинического госпиталя. Впоследствии у него родилась идея — рисовать иконы на ящиках от патронов, привезенных из зоны боевых действий. Эти иконы быстро нашли свой спрос и, соответственно, прибыль. Но вырученные средства Александр решил вложить в благое дело — спасение и помощь попавших в жерло войны. Таким образом, то, что с самого начала предназначалось для войны через искусство и духовные мотивы, стало спасать и помогать. Так началось сотрудничество между иконописцем Александром Клименко и Первым добровольческим мобильным госпиталем имени Николая Пирогова, основателем которого является юрист и общественный деятель Геннадий Друзенко.

«Купи икону — спаси жизнь» — художественная акция киевских художников Софии Атлантовой и Александра Клименко имеет целью поддержать деятельность ПДМГ, который сам является волонтерским проектом по привлечению гражданских медиков к оказанию помощи гражданским и военным в зоне проведения ООС (ранее АТО) на востоке Украины.

Эта выставка икон уже экспонировалась в Европарламенте, Верховной Раде Украины, Литовском Сейме, Софии Киевской, Национальном музее украинского народного декоративного искусства на территории Киево-Печерской лавры, Литовском посольстве в Украине, в таких городах, как Антверпен, Берлин, Блумингтон, Бонн, Варшава, Вена, Виннипег, Гаага, Ганновер, Днепр, Эдмонтон, Каменское (ранее — Днепродзержинск), Катания (Сицилия), Кьярамонте-Гульфи, Львов, Лейпциг, Лос-Анджелес, Луцк, Львов, Люблин, Мариуполь, Милан, Монреаль, Мюнхен, Оттава, Париж, Покровск (ранее Красноармейск), Прага, Радомышль, Рим, Торонто, Фастов, Филадельфия, Франкфурт-на-Майне, Чикаго, Яссы, а также на XXV Экономическом форуме в Кринице и 8-м Киевском форуме, в Альбертском университете в Канаде, Украинском католическом университете во Львове и Институте религиозных наук Св. Фомы Аквинского в Киеве.

Кроме того, в этом году перед седьмой годовщиной первой миссии Первой добровольческой мобильной больницы им. Николая Пирогова в район боевых действий в издательстве «Дух і Літера» вышла в свет книга о проекте «Иконы на ящиках из-под патронов» с иллюстрациями икон.

В этот раз часть выставки представлена ??в редакции газеты «День». Соучредитель ПДМГ имени Пирогова Геннадий Друзенко написал на своей странице в Facebook: «Мы очень рады, что выставка икон на ящиках от патронов откроется в это время в редакции ежедневной всеукраинской газеты «День». Потому что «мать» этого культурного феномена — Ившина Лариса — и вся редакция этого особого СМИ десятилетиями делают то, что мы делаем годами: пытаются исцелить неприкаянную украинскую душу...»

«День» пообщался с автором идеи, художником Александром Клименко.

«УКРАИНСКАЯ ТРАДИЦИЯ ИКОНОПИСИ ЯВЛЯЕТСЯ ОДНОЙ ИЗ МОЩНЕЙШИХ В ЕВРОПЕ»

— Александр, чем лично для вас является иконопись?

— Прежде всего, стоит сказать, что икона — это не только Андрей Рублев и Дионисий, и это не только российские, греческие, сербские или грузинские мастера. У нас есть своя огромная традиция иконописи. Украина с ее тысячелетней историей очень причастна к традициям иконописи. Часто забывается, что украинская традиция является одной из самых мощных в Европе. И формировалась она в то время, как долгое время происходила битва между оседлыми территориями Руси и степью. В конце концов — это битва мировоззренческая между представлениями о добре и зле. Сейчас Украина снова находится в той же парадигме. Вновь в украинской степи появился враг — мощная орда. Мировоззренчески должно быть осознание того, что победить врага можно, победив прежде всего зло в себе. Собственно об этом наша икона, если оставить за скобками богословские моменты. Собственно, наш проект в частности о том, что невозможно победить зло вокруг, если ты не победишь его в себе. А когда речь идет о таких базовых ценностных вещах, то здесь уже не до поверхностной красивости, не до развлечений. Это глубинный поиск Истины. Мы вместе с Соней Атлантовой именно в таком разрезе и работаем, опираясь на опыт художников, которые творили много веков до нас, в том числе на территории Украины.

— Исторически насколько глубока украинская традиция иконописи?

— Начнем с того, что Украина — это земли, история и культура которых уходят корнями в мощные пласты памяти. Если говорить даже о Крыме, который сейчас оккупирован агрессором, это Византия. Юг Украины — это фактически то же время появления христианства, что и в других частях Римской империи. То есть Украина причастна не просто к первым векам христианства, но мы причастны и к античной традиции дополисной демократии. Поэтому как раз борьба за Крым и вообще юг Украины — это в том числе борьба за античную традицию, одним из потомков и является наша страна. Мы привыкли к навязанной фразе «Москва — третий Рим» (опять же, это апелляция к античности), но можно говорить и о том, что афинская демократия, которая напрямую присутствует в нашем Херсонесе, это в том числе об Украине.

— Можно говорить об особой идентичности украинской иконы?

— Абсолютно. У украинской иконы есть своя идентичность. У нее есть свои демократические традиции. В нашем проекте я пытался взять традицию именно средневековой украинской иконописи без приобщения готики. Хотя сила и исключительная особенность украинской иконы заключается в проникновении не только на восток, но и на диалог с западными традициями. Там есть влияние и готики, и романские мотивы, и ренессанс, и барокко. Для украинской традиции характерна открытость мира и при этом умение оставаться самим собой.

«НЕИЗВЕСТНО, КТО ДАЛ СРЕДСТВА, КОТОРЫЕ ТОЧНО ПОПАЛИ ТУДА, КУДА НУЖНО»

— С чего началась история ваших отношений с ПДМГ?

— Семь лет назад я вместе с Соней Атлантовой делал художественную выставку в поддержку нашего Центрального военного госпиталя. После этой выставки в музее Гончара нашел меня монах одного из наших монастырей и сказал, что у него есть средства на госпиталь. Я пришел к нему, а там целый пакет денег, где-то тысяч сто гривен. Оказывается, ему эти деньги дал прихожанин на нужды людей, страдающих от войны на Донбассе. Центральный госпиталь на тот момент был уже достаточно обеспечен, и я начал думать, как рациональнее распорядиться этими средствами. Через интернет нашел объявление от пана Геннадия Друзенко, тогда запустившего ПДМГ, закупили первую операционную мобильную машину, и им не хватало на нее средств. Я навел справки, поинтересовался, кто такой пан Геннадий, является ли он настоящим волонтером. Мне предоставили на него идеальные характеристики, и мы вместе пошли к тому монаху. Так мы начали сотрудничать. У меня было личное чувство, что я попал в Киево-Печерский патерик времен Антония и Феодосия Печерских. Получилось так, что неизвестно кто дал средства, точно попавшие туда, куда нужно.

Параллельно я начал работу над проектом иконы на ящиках от патронов. За первые месяцы работы госпиталя я увидел, что он работает эффективно, что в частности прошел Дебальцево, и люди, которых я знаю и которые воевали, давали блестящую характеристику того, как в ПДМГ все системно организовано. Военные , которые выходили из окружения и попали в руки медиков ПДМГ, отзывались о госпитале исключительно положительно. Таким образом, другого выбора, чем идти к пану Геннадию Друзенко, у меня не было, ведь у меня начали покупать сразу по три-четыре работы, и мне просто стало стыдно зарабатывать на войне. Поэтому я предложил ему совместный художественно-волонтерский проект. Этот проект стал мощным донором госпиталя.

— Вы не ограничиваетесь Украиной. Ваши выставки проходят и за рубежом.

— Да. Оказалось, что попытка объединить давнюю историю Украины времен еще Киевской Руси и современную войну очень поразила людей. Произошел достаточно заметный эффект среди зрителей. Честно говоря, я сам был этому удивлен. Появилось много предложений для того, чтобы вывести проект в разные части света. Одна из первых выставок прошла в Европарламенте. К нам присоединился Тарас Компаниченко. Первый год он открывал нам выставку по всему миру. Соответственно, это была мощная художественная акция с концертами, музыкой, живописью. Таким образом, мы начали открывать миру боль украинской войны. А с другой стороны, объяснять, что это за война. Оказалось, что наши месседжи понятны в Европе и Америке. Не только символическое, но и реальное превращение смерти в жизнь, как главная идея проекта, побуждало приобщаться зрителей к этому превращению. Результат — это 13 стран, 46 городов и уже почти 90 локаций за менее чем семь лет.

«МЫ НЕ ЯВЛЯЕМСЯ БЕНЗОКОЛОНКОЙ МИРА, НО У НАС ЕСТЬ БОЛЬШИЕ СЕРДЦА И ОРГАНИЗАТОРСКИЕ СПОСОБНОСТИ»

— На Западе спрашивают о фоне икон? Что это за доски и кто с кем сражается на этой войне?

— Не просто спрашивают. Это длинные разговоры, долгие рассказы и эмоциональные повествования. Эта эмоциональность приближает к иконе и отрывает от обычной обыденности, где нет экзаменов для духа. Так люди, разбираясь в ситуации, начинают сочувствовать Украине. Со СМИ нам те же европейцы кажутся холодными, которые ограничиваются лишь официальной обеспокоенностью относительно событий на востоке Украины. На самом деле на наших выставках они раскрываются в лучших своих проявлениях.

— Почему вы говорите о реальном превращении смерти в жизнь?

— Потому что средства от продажи наших икон, которые нарисованы на досках от ящиков для патронов, а значит, смерти, идут на спасение жизни людей, страдающих от этой войны.

— Какие у вас следующие планы?

— Закончить войну и завершить этот проект. Но оказалось так, что этот проект «Иконы на ящиках от патронов» не только о нашей войне. В мире сейчас много войн. Даже чисто практически мы делимся опытом, как без ресурсов великого государства можно делать эффективные проекты. У нас реально не было ни у кого средств. К примеру, тот же ПДМГ за семь лет вылечил почти 60 тысяч пациентов. Путин говорит, что в Сирии Россия вылечила 130 тысяч человек. И весь мир ему хлопает, что он хоть и преступник, но какую мощную гуманитарную миссию совершил. Мы же не являемся бензоколонкой мира, но у нас есть большие сердца медиков и добровольцев и организаторские способности таких, как Геннадий Друзенко. То же самое касается и художественных проектов. Есть мнение, что художники — это люди, сидящие на грантах, что искусству нужно помогать. Мы же показали, что при правильной организации и здоровой инициативе искусство может помогать людям и другим проектам. Это уникальный опыт, которым мы можем гордиться и делиться.

— Вы сказали, что у вас в планах закончить войну, хотя не мы ее начинали. С вашей точки зрения, может ли существовать праведная война?

— Да. Первую выставку мы сделали в конце апреля 2014 года — иконы святых воинов, где я размышлял на эту тему. Еще не было ящиков для патронов. Два месяца назад был аннексирован Крым. Насколько христианская традиция позволяет войну? И хоть мы находимся в более постхристианском веке, но христианскими идеями мы прошиты насквозь. Это и самопожертвование, и стремление помочь ближнему. Я понял, что нужно воевать. Но воевать нужно — защищая. И речь идет в первую очередь не о защите земли или чего-то материального. Агрессор пытается прежде всего ударить по нашим ценностям. Наша война — это жертвенная защита тех людей, которые тебе доверились. Добровольцы, ушедшие на фронт в 2014 году, по сути, защитили миллионы украинских граждан от того, что мы сейчас видим на оккупированных территориях. Таким образом, наши воины принесли себя в жертву ради других, как в чистом смысле христианское воинство. Мы защищаем добро. При этом нам удается в своих базовых направлениях избегать угрозы того, во что превращает икону российская армада. Она превращает ее в оружие, в ложь, в агрессивное зло ради оккупации. Что случилось бы, если бы мы не остановили это нашествие? Сколько еще искалеченных судеб, убитых и раненых украинцев осталось? Поэтому наша война праведна, насколько вообще война может быть праведной.

Іллюстрации икон из книги о проекте «Ікони на ящиках з-під набоїв»