Когда Поэтесса «замолчала», я только что пошла в школу...

«Плотный переплет... А какого цвета?.. Беленькая... Да покажите же хотя бы обложку... Ну как, красивая?..», — эти отрывки фраз в толпе журналистов остались на диктофонной записи, сделанной 2 февраля в «Укрінформі» во время представления сборника поэзий Лины Костенко «Річка Геракліта». В небольшом пресс-центре информационного агентства собралось свыше сотни журналистов, потому увидеть сам сборник и тех, кто его представлял, была возможность не у всех. Уже за полчаса до начала мероприятия «стоячие» места остались только у выхода. За последние недели переполненные залы, небывалый интерес и, конечно же, сетование на нехватку приглашений, билетов и мест уже стали привычным явлением для акций при участии Лины Костенко. Ее не хватает на всех желающих убедиться, что в Украине может существовать и существует настоящее спокойное и рассудительное качество. Более того, постоянство качества.

Лина Костенко своим творчеством объединяет разные поколения читателей — это определенная социологическая выборка. Когда поэтесса начала свое знаменитое «молчание», я только пошла в школу. Всегда увлекалась ее поэзией, но к серьезному разговору, который предлагает Лина Васильевна, присоединилась лишь в настоящий момент, как и много моих коллег. Поэтому не удивительно, что в последнее время молодые журналисты в редакции (и в разговорах между собой, и в газетных материалах) ищут для себя ответ на вопрос: в чем же феномен Лины Костенко? Как за такой короткий срок она заставила говорить о себе все украинское общество — и тех, кто долго ожидал выхода ее новых книг, и тех, кто о ее существовании даже не слыхал?

Начнем с того, что, как нам кажется, возвращаясь к активной общественной жизни, Лина Костенко не стремилась, чтобы говорили собственно о ней. Она принесла с собой смыслы, сосредоточенные в «Берестечку», «Записках українського самашедшого», в «Річці Геракліта»... И, наверное, хотела, чтобы украинское общество обсуждало эти смыслы. Часть — посыл уловила. Другая — та, что привыкла к поискам мессии, — кажется, нет.

Особенно чувствовалось это на творческом вечере в Театре им. Ивана Франко. Встреча действительно была чрезвычайной — насыщенно украинской и очень содержательной. Но в течение вечера время от времени головы собравшихся все же поворачивались к балкону — там сидела одна из «мессий». Очевидно, от ее сторонников на сцену к Лине Костенко пришел отчаянный вопрос: «А что же нам, украинцам, делать?»

Выходит, двадцать лет Лина Костенко работала, а общество? Чем было озабочено в это время общество?

Понятно, что высота Лины Васильевны помогает украинцам переступить барьер между бескультурьем и культурой. Чего, к сожалению, раньше не удавалось многим талантливым художникам, которые, нужно сказать, честно пытались это сделать. Она предложила нам прекрасное культурное поле. Но... Здесь нельзя топтаться стадом. И для его сохранения и расширения нужно очень много работать. Самостоятельно. Готово ли украинское общество к этому?

Правда, Лина Васильевна чрезвычайно лояльна к своим читателям. Когда на пресс-конференции в «Укрінформе» журналистка «Українського тижня» спросила, какой после двух масштабных презентаций «Записок...» (в Ровно и Киеве) поэтесса увидела Украину, она ответила: «Нас так задергали! А деградированному обществу разве нужна литература? Однако во время встреч я увидела удивительных людей, особенно молодежь — с заостренной позитивной энергетикой, которой мы давно не видели! Политики так борются за единство, что иногда деньги за него платят. А я никому не платила и ко мне люди пришли в единстве. Молодежь, говорят, не хочет культуры. То нам с телеэкранов несут негатив. А те, кого видела... Прекрасные люди — и физически, и морально! Я увидела тот народ, который знаю, и для которого стоит работать...».

К слову, массовый интерес СМИ к презентации «Річки Геракліта» тоже свидетельствует о том, что это один из немногих случаев, когда качественное культурное украинское явление прорвалось в отечественное информационное пространство.

Теперь все же про «Річку Геракліта». В «Записках...», как ни говори, Лине Костенко пришлось «защищать» свое право на прозу. В поэзии она всесильна. Если над прозой Лина Васильевна работала, то поэзией, как призналась она сама, выдавала себе премию после сложного рабочего дня. Эти «премии», рядом с другими, и вошли в сборник. «Не писала — а просто вздыхала». И в этом сомнений нет, когда начинаешь читать поэзию Лины Костенко.

«Здесь нет баррикад, здесь о народе, здесь я собрала человеческое — мое и ваше... Стихотворения выбирали по эстетическому принципу, потому что иногда хочется чего-то красивого, разве нет?», — спросила Лина Костенко у присутствующих журналистов.

Мы еще вернемся к поэзии из «Річки Геракліта», которая объединяет украинских гениев и даже династии гениев. А теперь комментарии тех, кому посчастливилось работать над сборником, который, как сказала Оксана Пахлевская, синтезирует «Эстетику и Свободу как два измерения Поэта».

КОММЕНТАРИИ

Оксана ПАХЛЕВСКАЯ, культуролог, публицист, профессор Римского университета «Ла Сапьенца», составитель поэтического сборника «Річка Геракліта»:

— Я была очень удивлена, когда как-то осенью я открыла итальянскую газету и увидела статью о выставке Джованно Франческо Рустичи во Флоренции во дворце Барджелло, — знаменитом дворце, где выставляются очень ценные работы. Речь шла о том, что Италия наконец-то оценила Джованно Франческо Рустичи, наконец-то она поняла, вспомнила. Ведь об этом скульпторе Вазари писал, что он был веками забытый. И вдруг итальянские искусствоведы начали его изучать и выяснили, что это был гениальный скульптор, который оказал влияние на Леонардо да Винчи! И мне было настолько удивительно это читать! Фактически дилемму этого скульптора, трагедию этого скульптора уже лет тридцать тому назад Лина Костенко почувствовала, открыла и написала. А итальянцы забыли! Это было действительно фантастически, и я написала организаторам выставки. Они пригласили меня, хотели пригласить и маму, но было очень мало времени для организации такой встречи. И я подарила им фотографии ирисов, которые вырастил знаменитый селекционер из Тернополя Игорь Хорош, — он занимается ирисами. А ирис — символ Флоренции. Есть ирис, который носит имя Лины Костенко, и есть ирис, который так и называется, — «Снег во Флоренции». Он очень интересен! У него ослепительно белый верх и темно-фиолетовое обрамление. И знаете, от мистики — к мистике: я выхожу из поезда во Флоренции, а там — снег! Снег, которого никогда не бывает во Флоренции. И так было холодно, снежно, прекрасно в этой Флоренции!

Интересно, что были выставлены батальные скульптуры Рустичи. Они небольшие, но ты их видишь и понимаешь, что многие рисунки Леонардо да Винчи берут начало от этих скульптур. А в соседнем зале — больше этих батальных скульптур и скульптура Мадонны. Белая, совершенно белоснежная, с удивительно прекрасным, абсолютно неповторимым лицом. И проходя между этими батальными скульптурами и этой застывшей в космосе Мадонной, я подумала, что это именно и есть путь художника — между батальными сценами и космическим измерением искусства.

Как начало ХХ века было преддверием тяжелых катаклизмов, так и ХХІ столетие началось и продолжается тяжелыми катаклизмами. Мы еще не знаем, чего ожидать, но мы уже знаем, что окружены сплошным хамством. И это, кстати, не только в Украине. Сейчас такое, в той или иной степени происходит в большой части мира. Вместе с тем есть «Сад нетающих скульптур». Это измерение художественное. И такое художественное измерение синтеза эстетики и свободы — это и есть форма противостояния художника, форма его оппозиции, форма его бытия во времени, в этой Реке Гераклита. Это река, которой нет, но в которую мы всегда входим. Все знают, что нельзя дважды войти в одну и ту же реку, но в Реку Гераклита мы все время входим, и каждый раз все сильнее синтез наших чувств, нашей памяти, наших потерь, наших надежд, нашего прошлого и нашего будущего. Поэтому причалы Реки Гераклита — это места и города нашей памяти, все, что нам дорого. И большое, и малое.

Сергей ЯКУТОВИЧ, художник (создал иллюстрации для переиздания «Берестечка» («Либідь», 2010) и нового поэтического сборника Лины Костенко «Річка Геракліта» («Либідь», 2011):

— «Берестечко» было написано женщиной, перевоплотившейся в мужчину, а стихи «Річки Геракліта» написаны женщиной, и потому на этот раз уже мне пришлось перевоплощаться в женщину. Это было интересно. Вообще женщина — это самое главное, что есть в мире. И из-за того, что я стал вдовцом два года назад, и тогда же начал работать с поэзией Лины Костенко, для меня это перевоплощение было, с одной стороны, сложным, а с другой — очень интересным. Мне хотелось, прежде всего, раскрыть свои виденья, то, как я вижу образ женщины. Для меня именно это было главным.

Лина Костенко — это больше чем женщина, это... сфинкс. Оказалось, что все то время, пока она молчала, она наблюдала за нами, за тем, как мы живем, и наблюдала за собой. И оказалось, что она — праматерь, Одигитрия. Она настолько ценит себя, любит себя по-настоящему — так, как должен любить себя художник, что в течение всего этого времени она не «измельчилась», она накапливала в себе нечто сущностное. И, в конце концов, когда она «взорвалась», то этот «взрыв» оказался срежиссированным личной жизнью и уважением к себе, к тому дару, который ей дала судьба. Она уважает себя и свое слово, и потому она в ответе за каждое это слово. Это феноменально для нашей оскверненной, легковесной культуры, где каждый ляпает, что хочет, и считает себя гениальным. Но дело не в этом, а в способности накапливать мощь и в знании, когда нужно «взорваться».