КОММЕНТАРИЙ «Дня»

Размышляет Татьяна ГЛАЗКО , кандидат биологических наук, старший научный сотрудник института агроэкологии и биотехнологии.

— Обоснован ли нынешний страх перед манипуляциями с трансгенными конструкциями или мы просто боимся неизвестного?

— 40% населения Украины страдает аллергией без всякого использования трансгенных конструкций. Если говорить о их пищевой опасности, то они не более опасны, чем другие пищевые продукты. При использовании косметики с новыми добавками или при употреблении незнакомой еды, привезенной из других стран, всегда вероятно, что организм может неадекватно среагировать. Для этого существуют специальные государственные службы, которые контролируют пищевую безопасность, кроме этого, есть и стандартные протоколы для проверки пищевой безопасности любых новых веществ, которые входят в контакт с человеком. В данном случае существует несколько иная проблема, более актуальная: что будет с теми видами, которые используются нами в качестве культурных растений, когда рядом с ними начинают размножаться носители новых генов, то есть, по сути, новые виды.

— Какие вакцины у нас производятся и какие вакцины сейчас являются наиболее необходимыми?

— Сейчас весь мир озабочен созданием оральных (съедобных) вакцин. В растение вставляют ген, кодирующий белок оболочки какого-то вируса, и когда человек съедает такое растение, у него начинает развиваться пассивный иммунитет на белок, который он проглотил. Но у нас это направление поисковое, поскольку, чтобы синтезировать большие конструкции в геном растения, необходимы большие финансовые затраты. Во многих странах такие вакцины разрабатываются, так как вакцинация либо ослабленными, либо убитыми организмами вызывает определенные сложности. Проще, когда отсутствует генетический материал самого возбудителя.

— Насколько дорогостоящей является биотехнологическая индустрия, и стоит ли она крупных инвестиций при неблагоприятных экономических условиях?

— Биоиндустрия — это общее название целого ряда технологий, которые качественно отличаются одна от другой. Сейчас в мире все переживают создание так называемого золотого риса. Это трансгенный рис, в который введены гены, благодаря которым он обогащен железом и каратиноидами. Это принципиально важно для целого ряда развивающихся стран, в частности Индии, где существует дефицит этих веществ. Он приводит к большому количеству гибели эмбрионов на разных стадиях развития, и к снижению интенсивности интеллектуального развития. Вообще, я считаю, недокормленность — это причина терроризма. Чем хуже человек интеллектуально развит, тем меньше он способен представить в другом человеке самого себя. То есть корень феномена терроризма или вражды в низком уровне психического развития. Индивид не осознает себя частью человечества с общими задачами и проблемами. И поэтому чем меньше людей в мире будут правильно питаться в период формирования центральной нервной системы, тем больше шансов у более развитой части человечества жить под угрозой терроризма. Создание золотого риса принципиально важно для того, чтобы преодолеть разницу в интеллектуальном развитии. Но в Украине сейчас более актуальной является другая проблема. Мы страна Чернобыля, для нас нужны генетически модифицированные организмы, которые способны удалять различные техногенные загрязнители из нашей почвы — это важнее всего остального. В Украине относительно достаточно каратиноидов и железа, чтобы растить интеллектуально развитое поколение. Но наши дети сталкиваются с техногенным химическим загрязнением, что не позволяет им развиваться правильно. Именно это и приводит к аллергии, к снижению рождаемости, и увеличению бесплодия.

— Таким образом, вектор определен, но в какой точке на пути к биореволюции мы находимся?

— Нужно очень хорошо понимать, что биотехнологическая индустрия не может существовать в отрыве от развития оптики или электроники. Это часть единого целого. Чем хуже финансируются современные разработки и приборостроение, тем меньше шансов «вытащить» биотехнологичсукю индустрию. Даже космическая и военная промышленность в бывшем Советском Союзе приводила к мощному развитию тех же биологических наук. Эти отрасли нуждались в определенной квалификации людей, которые в ней работают. То же самое касается и биоиндустрии, ее невозможно закупить, поскольку нет людей, которые бы могли работать в этой отрасли.. Говорить же о ее стоимости просто абсурдно — она стоит столько, сколько стоит наука в нашей стране. А на сегодняшний день мы имеем низкий процент отчисления на науку от ВВП. Пока он будет находиться на такой отметке, обсуждать биотехнологическую индустрию абсолютно бессмысленно. Любая индустрия требует общей подготовки, которая основана на продуктивном функционировании научных учреждений. До тех пор, пока лозунг о том, что наука должна быть прикладной и сама себя содержать, будет актуальным, никаких шансов завести у себя какую-либо индустрию у нас нет.

— Неужели у нас нет кадров, ведь, по-моему, как раз наоборот — везде и все время говорят, что именно они у нас и есть, только нет средств, чтобы воплощать в жизнь их открытия?

— С начала независимости большинство «умов» уехало, а значит стало некому воспитывать молодое поколение гениев. Сейчас мы лишь сохраняем, консервируем тот научный потенциал, который был во времена Союза. Говорить о прогрессивных разработках будет возможно, если мы пойдем по проторенному пути Китая и будем ориентироваться на молодых людей, которые уехали в западные страны и там работают. Другими словами, надеяться на то, что они привезут эту технологию сюда. В Китае молодых людей просто «распихивали» по ведущим университетам, США, Германии, Франции и спустя 10 лет в ряде уже китайских университетов появились лаборатории, где люди работали на уровне западных стран. На сегодняшний момент Китай кормит себя за счет науки, и там больше всего разработок в генной инженерии. И поэтому пока в государстве не осознают тот факт, что государственность держится на научном потенциале, ничего не изменится. Это проблема комплексная.

— Ну, а как же сотрудничество?

— Чтобы было сотрудничество, нужно, чтобы кто-то был в Украине заинтересован. Там должны видеть, что с нами они могут быть сильнее. Разве сложность продвижения биотехнологических фирм служит приглашением к сотрудничеству? Постоянная миграция умов никак не способствует положительному имиджу Украины. Мы никому не интересны, все решают проблемы своего развития. Если мы не можем стать для них облегчающим фактором на пути их развития, так кто будет в нас заинтересован?