«Летят алмазные фонтаны...»

Признаемся, мы привыкли их не замечать. И не удивляться их великолепию (в последнее время — весьма потускневшему), как не удивляемся сегодня вообще ничему. Ну, фонтаны. Ну, вода. Вот пару лет назад, на Оболони — это я понимаю: в фонтанные воды запустили щуку, так она там и прижилась. Сердобольные мамаши подкармливали ее, водили к ней на экскурсию детей. Щука стала районной достопримечательностью, и уже велись разговоры о зачислении ее в книгу, то ли Красную, то ли Гиннесса. У кого все-таки на нее поднялась рука, об этом история умалчивает.

А фонтан этот, как и многие другие в Киеве, включая знаменитого Самсона со львом, кажется именно от жажды разинувшим свою пасть — также молчит. Современные фонтаны — это их отсутствие, но вряд ли что-то радикально изменит революция в городском водоснабжении. И веселые ручьи заструятся в унисон друг другу, а поэты снова станут их воспевать. Вместо «стеклянных крон загадок». Удивительно, что какие-то фонтаны все-таки работают. Но в ответ на наше равнодушие им не осталось ничего лучшего, как погрузиться в собственную самодостаточность и мнимое совершенство. И возразить мы ничего не можем: «последний всплеск» фонтанного искусства попадает на так называемые «годы застоя», когда фонтаны обволакивались музыкой и служили местом променадов.

Моя же собственная прогулка по Киеву, навеянная недавней жарой, обнаружила, впрочем, не только зоны «фонтанной дискриминации» (таковы, например, Почтовая площадь или Татарка, а также, ввиду известных причин, Крещатик), но и не умирающие разновидности «фонтанного бытования». Нет, ставить крест на них рановато. Особенно, когда на глаза попадаются.

Фонтаны архаические и важные. Представляют собой несколько не перевернутых пиршественных чаш с львиными масками и рогами изобилия. Нетрудно догадаться, что фонтаны эти — старорежимные, и приятны они душе и глазу даже, когда бездействуют. Так и есть: «Завод Гермена, 1899 г.». Возле них с особой охотой пристраиваются детские площадки — от деревянных городков с «воротцами» и качелями — до огромных наборно-разборных конструкторов. Дальнейшая судьба их различна. В одном случае они служат пристанищем для молодых мамаш с сигареткой (и мутный взгляд бронзового Чкалова их вовсе не смущает). В другом — на них почивает дух строгой деловитости, и маленькое фонтанное Sity служит местом для деловых встреч. Года три назад я еще мог пить из горла шампанское с одной своей приятельницей, отговаривая ее от некоего рокового решения (не отговорил!). Сегодня подобные сюжеты здесь, у Золотых ворот, просто немыслимы. Респектабельное, слишком респектабельное кафе под желтыми зонтиками (пиво за 7 гривен — как вам это нравится?) вытеснило за пределы скверика всех мечтателей, фланеров и праздно шатающихся. Стоило только вчера присесть на две минутки, как тут же подсели барышни, зазывая на рекламную презентацию какой-то фирмы — если бы ликероводочной — так медицинской!

Фонтаны, похожие на залы ожиданий. Как правило, они расположены возле трамвайно-троллейбусных остановок. Несмотря на казусы отдельного великолепия (приличный водяной каскад возле Дома торговли), впечатление они оставляют безрадостное. Женщины и дети вяло покусывают фруктовое мороженое, а «серьезный контингент» мается в ожидании своего номера. Во время одного из приступов июльско-августовского зноя я узрел за скамейкой исстрадавшегося пса, опрокинутого на спину, с лапами, застывшими в воздухе. Он также чего-то ждал.

Фонтаны «пернатые». Название свое получили благодаря присутствию рядом странной жестяной птицы, то ли пеликана, то ли аиста. (Собственно, фонтан — чахлые струйки, цыкаемые из ржавого, железного штырька.) Один такой шедевр, страдающий «ревущими шестидесятыми» я отыскал на Обсерваторной (а коллеги подсказали как минимум тройку подобных в разных районах города). Обычный их эскорт непрезентабелен: группа доходяг с «клунками», глухо переборматывающихся между собой на своей традиционной скамеечке. Изредка забегают на перекур лолитки в зеленых босоножках и с серьгой в носу, но долго здесь не задерживаются: прилетели — упорхнули.

Фонтаны-эгоисты. Они — вроде как «вещь в себе» или «без доклада не входить». Высокомерная водяная пирамида, окольцованная гранитом. Ни ополоснуться, ни присесть — ближайшая лавочка в 30 метрах отсюда, овеянная смогом и пылью. И дети здесь не ходят; один таки рискнул (собственными глазами видел) — потоптался на мураве и дал деру: боязно! Все станет на свои места, когда я вам сообщу место прописки этого фонтана. Здание банка «Фінанси та кредит». Комментарии излишни.

А вот фонтаны-приживалы меня, признаюсь, потешили — хотя обнаружены были в единственном числе, по ул. Воровского, возле фудмаркета. Приживалы находятся на территории бистро, его же и породившего (а не наоборот). Размером он с половину человеческого роста, с достоинством струящийся на игрушечном обломке коринфской капители (имитация мрамора). Ну, лиха беда — начало! И я там был, мед-пиво пил. И в рот — попадало!

Одолеваемый пессимизмом, собирался посетовать напоследок: перестали мы, господа, в фонтанах купаться. (Ау, «Сладкая жизнь» — ау, Анита плюс Марчелло!) И давно уже не норовим метким фуком слева отправить своего оппонента под освежающие струи (излюбленный мотив советских кинокомедий 50-х гг.) — мы даже ногами в воде болтать стесняемся! Взамен — предлагаю вам краткую быль, убедительно опровергающую миф о нашем «фонтанном безразличии». Пожаловал к нам в незапамятные годы гость из Шауляя. Волею судеб он оказался возле ресторана «Лейпциг», где наткнулся на тот самый фонтан — «архаический и важный». Далее происходил примечательный диалог. Гость:

— Эх, мне бы такой, к себе в дом!

— А если он не пролезет в двери?

— Тогда через дымоход!..

— У вас что, фабрика?

— Нет, сауна.