Любить до глубины кармана

— В своей исследовательской книге «Украинские меценаты» Михаил Слабошпицкий рассказал об истории меценатства и благотворительности в Украине, и именно там я прочитала фразу Евгения Чикаленко, которая меня просто поразила: благотворитель — это человек, который любит свою родину не только в глубине своей души, но и в глубине своего кармана. Фамилии этих людей в советские времена замалчивались, и только сегодня мы узнаем и о них, и об их славных делах — Острожские, Галшка Гулевичивна, П. Сагайдачний, И. Мазепа, К. Розумовский, Тарновские, Симиренко, Харитоненко, Терещенко, Шептицкий... Этот перечень можно продолжать. А можно ли в Украине сегодня увидеть меценатов такого уровня и есть ли они вообще в нашем обществе?

В. КРЕМЕНЬ: — Для того, чтобы меценатство стало распространенным явлением, нужно соответствующее законодательное решение. Людей, которые готовы пожертвовать часть своих средств на потребности литературы, искусства, образования, культуры, надо всячески поддерживать. Но, с другой стороны, должна быть и разумная мера в налогообложении, потому что если льготы сделать чрезмерными, то это может просто преобразоваться в способ укрывательства своих прибылей, и тогда государству не будет с чего платить бюджетным структурам зарплату. Т.е. законодательное содействие меценатству нужно, но оно должно быть взвешенным и вместе с тем давать человеку, имеющему средства, возможность реализовать свои благородные стремления.

М. СЛАБОШПИЦКИЙ: — Сотрудничество государства с благотворителями — это очень деликатная сфера. В свое время в Америке был грандиозный скандал. Наверное, многие до сих пор помнят по газетам и телевидению «выдающегося американского мецената» и друга Советского Союза Арманда Хаммера. Меценатство, которое в США законодательно жестко регламентировано, стало его бизнесом. Он имел огромные прибыли от своих компаний и, чтобы не платить налоги, пользуясь льготным налогообложением, перебрасывал средства в фонд Арманда Хаммера. А фонд уже покупал, скажем, картину Ван Гога или другого великого художника и дарил ее Леониду Ильичу Брежневу. За это Арманд Хамер получал в СССР какой-нибудь завод для какой-то работы или выгодный заказ. В конце концов, законодательство сказало, что это не меценатство, а бизнес. Его даже привлекли к суду.

Еще один момент. Представьте, что действительно 60 процентов прибыли будет выведено из-под налога. Но ведь такого нет нигде в мире — ни в Африке, ни в Америке, ни в Канаде. Во всех странах есть определенный процент с прибыли, который закон позволяет перечислять на благотворительные цели. Вот, скажем, пример светлой памяти известного филантропа из Канады Петра Яцика. Он пожертвовал миллион долларов на создание Центра украинских студий при Альбертском университете, и тогдашнее правительство провинции Альберта добавило к его миллиону еще два. Там тогда был такой закон: если меценат жертвует на какое-то богоугодное дело — на образование, медицину, скажем, доллар, то правительство провинции добавляет два. Таким образом, уставный фонд Центра исследований истории Украины Петра Яцика составил три миллиона.

Мы изучали эту ситуацию в различных странах и убедились, что везде меценатство поощряется, поддерживается, но вместе с тем и строго регламентируется.

— Вы, господин Слабошпицкий, в своей книге о П. Яцике «Українець, який відмовився бути бідним» рассказали о жизненном пути украинца из Канады, миллионера, мецената, последним делом которого стал этот конкурс в Украине...

М. С.: — Уже при жизни это был человек-легенда. Достаточно перечислить его самые крупные благотворительные проекты. Он давал средства на строительство украинских школ и церквей в Бразилии. При его финансовой поддержке появились на свет немало важных книг по истории и культуре Украины. Он был главным меценатом известной энциклопедии украиноведения, хорошо известного сегодня в научном мире Украинского исследовательского института при Гарвардском университете (США), на средства Петра Яцика родился упоминавшийся Центр исследований истории Украины в Канадском институте украинских студий при Альбертском университете. Впоследствии он пожертвовал миллион долларов для открытия специального украинского отдела в Институте Гарримана при Колумбийском университете. Сегодня научно-исследовательские и информационные центры его имени существуют при Торонтском и Лондонском университетах. А самое главное детище его жизни — Образовательная фундация Петра Яцика осуществляет сегодня масштабный научный проект — перевод и издание на английском языке фундаментальной «Истории Украины-Руси» Михаила Грушевского, который станет для англоязычного мира своеобразным окном в Украину. Весь этот проект стоит пятнадцать миллионов и завершает его сегодня Надя Яцик, достойная дочь своего отца. Как, кстати, занимается она и последним проектом Петра Яцика — конкурсом украинского языка.

Меня заинтересовала тогда логика человека, творящего добро. После знакомства с Петром Яциком я начал изучать эту тему и понял, что мы можем гордиться в нашей истории явлением добротворчества, которое продолжается еще от князей Киевской Руси. На строительство Десятинной церкви шла десятая часть имущества и состояния наших князей, от Ярослава Мудрого остались библиотеки. Сегодня создается впечатление, что самый незаметный князь мог тогда быть образцом государственного деятеля и мецената. Киево- Могилянская или Мазепинская академия, как ее называли — также образец меценатства. Поедьте в Выдубицкий монастырь, там стоят церкви полковника Миклашевского. А во времена Гетьманщины для казацкой старшины считалось неписаным правилом строить школы, монастыри, больницы... И в значительной степени именно благодаря украинским меценатам выжила и украинская культура. «Енеїду» Котляревского издал Тимко Падура, не прошедший цензуру «Кобзарь» — Платон Симиренко. Я видел старые визитки самых известных людей Киева, и там непременно, кроме титулов, отражалось еще одно: «член Попечительного Совета Коллегии Павла Галагана». В системе образования такое членство тогда было очень почетным местом, ведь в Коллегии Павла Галагана на средства этого благотворителя учились одаренные дети, которые потом стали учеными, писателями, художниками — от Агатангела Крымского до Драй-Хмары и Филиповича. Это действительно феномен в нашей истории, и он не может не возродиться. Меценатство должно стать очень престижным, вызывать общественный резонанс доброго деяния чистых денег.

— Одним из самых первых меценатских проектов Петра Яцика было книгопечатание. В свое время он дал большие даньги на издание украинско- португальского словаря и на школьные учебники для украинских детей диаспоры... Но ведь наши благотворители также могут вкладывать деньги в книгопечатание и таким образом инвестировать будущее своей страны...

М. С.: — Кстати, это выражение «инвестиция в будущее» я впервые услышал именно от Петра Яцика, когда он узнал о том, что мы наконец начнем с Министерством образования наш совместный проект — конкурс украинского языка. Мне иногда казалось, что Петр Яцик буквально бредил украинским образованием, живя в чужой стране.

А что касается книгопечатания, то, помню, как он призывал на собрании Лиги украинских меценатов своего коллегу Марьяна Коця из США: «Надо издавать книги. Вот издали вы учебник по истории, и на нем написано: «Марьян Коць». Через много лет люди возьмут эту книгу, и вы будете жить в будущем».

Сегодня, принимая во внимание состояние дел с национальным воспитанием и то, что мы утратили науку, для нас очень важно из-за сложной экономической ситуации не утратить школу. Поэтому Лига меценатов так дорожит сотрудничеством с Министерством образования, в частности, и с конкурсом украинского языка. 270 украинцев из Канады, США, Австралии, Франции и Украины стали его меценатами. И среди них, кстати, много людей, которые лично не знали Петра Яцика. И, по-видимому, сегодня в Украине нет дела более благородного и потенциально более важного, чем образование. А конкурс украинского языка, который теперь носит имя своего инициатора Петра Яцика, стал прекрасным примером сотрудничества меценатов и государства. Мне сейчас приятно вспомнить слова Василия Григорьевича на закрытии первого языкового марафона, которые уже стали крылатыми: «Это — праздник украинского интеллекта, это — праздник украинского патриотизма...»